Очень довольный собой лепрекон развернулся на едва различимый шорох за спиной и как раз успел принять набегающего с кинжалами в обеих руках Чумпа на взмах руками.
— ТВОЮ!.. — начал было Чумп, когда его взметнуло и вкатило по невидимой горке вверх и вперёд, через голову лепрекона. Фраза осталась незаконченной — ущельник повис на ветке в десяти футах над землей, подавившись обидной тирадой и выронив оба ножа.
Из кустов целеустремлённой трусцой вернулся рассерженный Вово, взял курс на гнома, и тот шестым чувством почувствовал, что хватит либеральничать. Глубоко вдохнул, сделал энергичный жест — и в воздухе между ним и Вово немедленно возникла тучка. Это мошкара снялась со своих мест обитания и, гонимая неумолимым приказом, сбивалась в плотный шар. Шар разрастался с каждой секундой, Вово опасливо замедлил шаг, попробовал было обойти преграду, но каверзный лепрекон широким жестом швырнул своё живое творение, уже доросшее до размеров самого Вово, прямо в кобольда. Гном редко применял это своё умение управлять лесной живностью, но сейчас оно пришлось как нельзя более кстати. Пусть чудной гоблин устойчив к магии, но нет существа, которое устоит перед мириадами насекомых, коих обуяло единственное желание — укусить, ужалить, дорваться до крови!
Развязка наступила быстро и совершенно неожиданно. Рой вспыхнул открытым огнем и истаял. Вово от неожиданности шарахнулся, закрывая ладонями глаза. Чумп свалился с ветки совсем рядом с гномом, тот инстинктивно отпрыгнул, врезался в нечто твёрдое, ушибся, тихо ойкнул, развернулся и поймал животом многопудовый генеральский кулак. Дыхание у него вылетело в один миг и, похоже, отлетело аж до самого Сингопала. Панк заботливо придержал пациента за хрупкое плечико, не дав улететь следом, чуть развернул и от всей души влепил тот же кулак в голову.
Убить лепрекона не так-то просто. Его способности к регенерации позавидовал бы даже тролль. Оторвав лепрекону руки и ноги, вы всего лишь заставили бы его некоторое время зло пошипеть, покуда новые конечности, ничем не отличимые от старых, не заполнят пробелы в его анатомии. Раздробленная голова тоже сама собой обретёт изначальную форму, разве что содержимое её окажется ещё более перекрученным, нежели было до травмы. Но полновесный гоблинский тумак оказался достойным средством от непомерной природной щедрости. Кулак генерала обрушился на гномий черепок и ультимативно вышиб из него сознание. Такой удар вырубает даже брата-гоблина и будет, пожалуй, замечен горным троллем. Обычных гномов же таким манером можно намазывать на любую подходящую для этих целей поверхность. Но ничего подобающего вблизи не оказалось, потому пострадавшего всего лишь выдернуло из фиксирующей генеральской длани, закрутило волчком и уложило на долговременный отдых прямо под ноги надменно скалящейся эльфийки.
— Ох, спасатели, идрить вашу, — фыркнула злобная девица, патетически наступивши на поверженного и отряхивая руки от брызг магической энергии, оставшихся после спонтанного выстрела огненным шаром. — Вы хоть назовите своих родственников, раздолбаи зелёные. А то я тоже не прочь оторвать награду за спасение ваших шкур.
— Бог подаст, — пробурчал Хастред подавленно. Корень немедленно отпустил его шею, но перед тем успел её здорово намять, и вообще было грамотному гоблину на редкость совестно. Это ж надо, и впрямь спасённая девица их опять выручает! Всего-то один гномик, а их — эвон сколько здоровых лбов, а вот без этого жалобно-худосочного создания, глядишь, и остались бы на этой самой просеке.
— Брови опалила! — попенял Вово.
— И подорвала национальное самомнение, — подытожил, без особого, впрочем, сожаления, Чумп. — Анарал, ты погляди, кого надо против гномов выставлять-то!
Панк перевёл дух, потёр простреленную поясницу, на эльфийку покосился с неприязнью — ишь, мол, лавры отбирать вздумала у его лихой братии! Уж как-нибудь и без нее совладали бы, а теперь с подачи длинного бабского языка пойдут байки, как один жалобный гномик по всему лесу гонял целое гоблинское воинство, покуда оное не бросилось к эльфийским ногам, умоляя о помощи. Для того ли столько лет зарабатывал репутацию, чтоб враз лишиться из-за такого вот безобразного казуса?!
— Добрый кулак — он завсегда крайнее средство, — пояснил генерал для всех. — Я-то, все ж видели, до последнего жаждал решить конфликт дипломатическими средствами… Ну, типа как батонов накрошить на ухи этому погорельцу. Глядишь, и сам бы унялся, да ещё и золото своё приволок…
Эльфийка свирепо фыркнула — Вово шарахнулся в ожидании очередной гадости.
— Ты, пожалуй, накрошишь! Он тебе не то что золото приволочёт!
— Уймитесь! — взвыл Хастред. — Пришибли и пришибли, всем спасибо, все свободны. Нам бы до города уж как-нибудь, а там проясним, кому быть крайним.
— А золото гномское как делить будем? — подначил ехидный Чумп, будто неясно было по его разбойной роже, что буде попадётся ему на глаза лепреконов заветный горшок монет — не увидит того золота больше никто и никогда, за исключением разве что корчмарей и разного рода сомнительных бизнесменов. — По-братски или по справедливости? И если по-братски, то эльфу мы считаем за полгоблина или как?
— Мне вот это. — Эльфийка брезгливо указала перстом на тушку под ногой. — Вон то, что на шее. Остальным хоть подавитесь — сдалось мне ваше золото! А полгоблина — это ты сам, бандюга, я на такое не претендую ни вот настолечко.
Чумп нимало не оскорбился, напротив, нахально подмигнул ей, подобрал свои ножи и снова скрылся в чаще, низко пригибаясь к земле, словно бы вправду надеялся вынюхать, где лепрекон схоронил золото.
— Куда опять?! — гаркнул ему вслед генерал, но только зря сорвал голос. — Ладно, этот сам не пропадёт, а мы-то тут надолго? Давайте-ка подберёмся и по-хорошему ломанёмся, покуда, как он говорит, не началось.
— И ты туда же, — возмутился Хастред. — А с гномом чего делать будем? Он же очухается, вражья морда, как пить дать, и небось вдогонку припустится.
— Подай висюльку! — капризно потребовала Тайанне. — Без неё, может, и не припустится. Это важная магическая экипировка, он без неё все равно что ты без дубины — не до догонялок сразу станет.
Пассаж про дубину Хастред проигнорировал — где бабе-дуре, тем более никак не способной поднять хороший топор, разбираться в оружии, а висюльку — странного вида витой корешок на сплетённом из травы шнурке — поспешно содрал через гномью отвратную голову и не глядя сунул эльфийке. Та немедленно убрала ногу, которой попирала лепрекона, и, душераздирающе зевая, отодвинулась в сторонку — поизучать добычу. Книжник по наитию стащил ещё с тощих лепреконовых ног башмаки, отодрал от них золотые пряжки, а то, что осталось, со всей молодецкой силушки зашвырнул в чащу — один вправо, другой влево.
— А без штанов и вовсе, поди, с места сойти постесняется, — одобрил генерал. — С другой стороны, потом всякие будут нас в гзуризме обвинять. Беспортошных гномов я за собой пока что не оставлял… хотя, если подумать, стоило бы. Может, хоть тогда бы поостереглись с нами связываться.
— Я бы и без таких крайностей не стала, — заверила его эльфийка. — Да только вы разве отвяжетесь?
