— А вот уж до этого мне, братец, никакого дела. Единственно, что как зритель я бы этот махач пропустить не хотел, но вишь ты — дела уводят. А так, что хумансы эльфа, что эльф их сам — мне как-то однохренственно, лишь бы никто на отмашке меня не задел.
— А рыжая? Для того ли спасали?
— Не-а. Спасали для того. — Генерал указал кочерыжкой на сумки, которые Вово сгрузил на пол и для верности подпирал ногами. — И, собственно, спасли, не находишь? По второму разу я задёшево не возьмусь, а дурня, который в иной раз отвалит такие деньжищи за эту грубость во плоти — чего ты думаешь, я всё заметил! — искать придётся ясным днем при свете факела. А коли тебе так уж ейная судьба любопытна, то можем поспорить на долю добычи от захвата Хундертауэра, что она и сама от любого Ликвидатора при желании оставит одни дымящиеся ботфорты. Понял, нет?
— Ну-у-у, — разочарованно ответствовал на это Хастред и огорчённо сел мимо лавки. — Тьфу ты, пропасть! Разве ж в том истинная воинская доблесть, чтобы бросить на поругание магичку, существо интеллектуального труда, которое таким, как ты, носящим меч, всякими уставами предписано защищать?
— В каких, гришь, уставах такое прописано? — уточнил Зембус, даже от лезвия взор отвёл в приступе любознательности. — Я всегда полагал, что там наоборот значится — кого лупошить в хвост и гриву, а по части защищать — это в гильдию телохранителей… неужели попутал? Ох и понарушал же я, выходит, уставов!
— А высшая воинская доблесть не в защите магичек от насилия, а в учинении оного над ними, — подсказал Чумп от очага. — Куда ты крутишь, дубина рябая? Ты видишь — подгорело, а с той стороны ещё сырое, как твои мозги! Держи этим краем, и челюсть подбери, рано тебе ещё про наши воинские порядки…
— Вот из-за таких, как вы, и идет о нас, гоблинах, слава злых и бесчувственных, — сердито уязвил циников Хастред.
— Из-за меня какая только слава не идет, — согласился генерал. — Я уже рассказывал, как про меня в газете писали? Хм, когда только успел. А как мне в одной отсталой республике из дерева идола вытесали?
Книжник в отчаянии закатил глаза к потолку, а генерал приложился к кувшину, глотнул сперва осторожно, потом с видимым удовольствием, поглощал пиво долго и гулко, наконец отставил посуду, бодро крякнул и открыл рот, чтобы поведать захватывающую историю с погонями, разбитием черепов, наивным слаборазвитым народом и обильными лирическими отступлениями. Но тут, совершенно неожиданным образом, грохнуло. Харчевня сотряслась. Как выяснилось много позже, сотряслись вообще все копошильские здания, пара дюжин особо хлипких даже обрушилась, из расшатанных годами и вандалами стен храма тяжёлым градом посыпались камни, а цветастые стекла резиденции Наместника разлетелись вдрызг. Разметало и живую силу. Генерал спас початый кувшин, в том смысле, что, летя с лавки, его ухватил в охапку, и пиво вылилось на него, а не просто на пол. Вово укатился через харчевню эдаким плотным мышечным кубом, не переставая, кажется, жевать.
Меч Зембуса выпорхнул из его пальцев и, описав опасную дугу над генералом, вонзился в стену. Сам друид полетел за ним рыбкой, ловко кувыркнулся, гася инерцию, и выкатился во входную дверь. Хастред и так сидел на полу, его всего лишь накрыло перевернувшимся столом. Лишь Чумп, которого было не застать врасплох такой ерундой, подпрыгнул в воздух, пропуская понизу безудержный тандем старшего и младшего Вильямов, и по-крабьи приземлился на четыре конечности, да ещё кабанчик никуда не делся с толково закреплённого над очагом вертела.
— Хо-хо, — изрёк сбитый с мысли генерал, машинально выливая в пасть то, что не успело впитаться в рубаху. — Один — ноль в пользу эльфы. Никакой Ликвидатор эдак не хлопнет, верно говорю — они больше по железу.
На улице поднялся галдёж. Еще бы — не каждый день город трясётся как груша! Хастред попытался припомнить, было ли такое хоть раз на его памяти. Пожалуй, что и нет. Даже когда прибывший с помпой бутраильский кронпринц требовал вынести ему ключи от города, а съев поданную Наместником дулю, послал двух крайдеров с дубинами выкорчёвывать ворота — и то сотрясался только ближний к ним участок. Это он запомнил хорошо, потому что сам с бодуна притащился поглядеть на источник шума, а влезши на стену и подойдя поближе к воротам, от тряски с неё свалился прямо под ноги тем крайдерам. Хорошо хоть верзилы от работы не отвлеклись, и он успел отползти, прежде чем из ворот не вышла стайка стражей и не объяснила крайдерам, что размер, конечно, штука замечательная, но количество — намного прикольнее.
— Сходить, что ли, посмотреть? — просипел он скорее из принципа, нежели по желанию. А какое может быть желание соваться туда, где такие чудеса творятся? Похоже, от резиденции Наместника осталась одна воронка. Такого надругательства над родным городом книжник не был намерен терпеть, стало быть, придётся искать виноватого и растолковывать ему насчёт его неправоты. А существа, способные эдак значимо сотрясти хотя бы грушу, всякого рода увещеваниям обычно поддаются из рук вон плохо.
— Эгей, сюда! — донеслось с улицы голосом друида, преисполненным недоброго веселья.
— Я не пойду, — решительно возразил Вово. — Чего я там не видел? А отсюда выглянешь, да что там — попросту отвернёшься на секунду, и от хрюшки одни косточки останутся. Вон те двое какие дородные! Опытные жруны, сразу видно.
Хастред же подобрался и выскочил наружу. Ему вообще там всё больше нравилось — по крайней мере, столы ни с того ни с сего на голову не падают. К тому же картинка открылась и правда презабавная: над домами свободно парила, довольно быстро набирая высоту, та самая яхта папы-эльфа. Поднималась она враскачку, словно управлял ею неумелый кочегар… хотя какой к Стремгоду кочегар на посудине, которая и угля-то сроду не знала?
— Я думал, её разнесло в клочья, — поделился книжник.
— Как бы не так! Видишь, кто на палубе?
Хастред не видел. Вообще не мог разглядеть никаких деталей яхты мельче, чем мачта. Видимо, таки испортил себе зрение ночным чтением при лучине, разбиранием заковыристых магических символов и подглядыванием через щель в стене университетской женской бани. Однако догадался — не зря, стало быть, портил зрение. Впрочем, догадливость его можно при желании объяснить не безукоризненным владением логикой, а зацикленностью на бабах вообще.
— Одна?
— Больше никого не вижу. А её ни с кем не спутаешь, думал сперва — горит лодка, однако ж что за огонь — с места на место бегает?
— Просигналить ей можешь?
— А на кой?
— Видишь же — нас высматривает.
— С чего взял? Ну болтается, да… похоже, и правда кого-то ищет, за борта вывешивается. Но нас-то с чего?
— А кого ещё?
Зембус озадаченно поскрёб переносицу, призадумался. И впрямь, по всему выходило, что едва ли у злобной магички в городе есть ещё какие-то приятели. Можно предположить, что у таких, как она, приятелей нет вовсе нигде, а если вдруг объявляются, то живут недолго и не очень хорошо. Самый гоблинский вариант.
