— В драке?
— Скажешь тоже! У одного заворот кишок, у другого белая горячка. К тому же тот альв, которого изловили с целью прочесть послание, показался задним числом подозрительною личностью, мог умышленно переврать послание, а прочитать наново было никак невозможно, потому как письмо дома осталось. Так мы через Топь таки и двинули, и вот мое тебе слово, что домой я поеду хоть трижды обходными путями, только бы не снова здорово. Ты глянь, выехал с полным копьем, а добрались всего пятеро, да мы с ним вот!
И указал на соседа, который чуть подал вперед свою зверюгу, и из тьмы выдвинулось сперва свирепое рыло матерого вепря, а затем и сам черный стальной монумент с массивным треххвостым кистенем в опущенной лапище.
— Это вот парняга, который к тебе, Панк, приехал в гости, на побывку, как раз когда тебе приспичило родину посетить. Из самой что ни на есть Земли Вечного Холода. На день всего и разминулись, бывает же такое! Глядишь бы, вдвоем отправились — вовсе иначе бы сложилось.
— Да я и слышу, родной прононс! Здрав будь, братец.
В глухом черном шлеме загадочно то ли хлюпнуло, то ли шмыгнуло.
— Здорово, — прогудел приезжий сиплым басом. — Я это… Хайн я. Ты, что ли, генерал Панк будешь? Меня к тебе, это самое… из наших краев. Опыту, сказали, у него… и всякое такое. И чтоб стал не хуже!
— Опыту тебе будет — в три горла жри, — успокоил его генерал. — Эгей, рыжая! Тебя там случаем не зашибло? Эх, вот незадача! Ну да ладно. Смотри вот — прислали парня набираться у меня опыта! Это ли не общественное признание?
— Это массовый кретинизм, — печально отозвалась Тайанне. — Поди, погонишь сейчас бедолагу на стену? Открою тебе секрет, генералище: опыт можно передать и без прогоняния парня через все колотушки, которые на твою долю выпали.
— Колотушки? — озадачился Хайн не на шутку. — Которым тут колотушек?!
И показательно вскрутил над шлемом свое экзотическое орудие. Все три шипастые гири вспороли ни в чем неповинный воздух и на излете грянулись в соседнее могучее дерево. Оно, кстати, не таким уж и соседним было, но размах рук у северного гостя приключился самому Занги на черную зависть. И сила соответственная: с дерева посыпались белки, гнезда и даже шишки, тем более удивительные, что древо было откровенно лиственное.
— Хотя, если подумать, хуже не станет, — передумала эльфийка, впечатленная эдакой демонстрацией силы. — Пускай и этому по тыкве двинут, авось поутихнет.
— Хорош, красавец! — умилился генерал. — Вылитый я в молодости. Много он народу зашиб, пока досюда добрались, Морт?
— Не так уж, — прогудел Морт добродушно, неловко стянул единственной свободной рукой шлем-горшок, обнажив потную лысину, и с удовольствием помотал головой, стряхивая пот. — В смысле, было бы больше, кабы я его не взялся воспитывать по дороге, учить как тут у нас принято. Чтоб, значит, в драку не лез почем зря! Я учил. Харальд учил. Помнишь Харальда, он у меня двадцать лет в свите проездил, богослов, язви его в душу! Научили таки. На свои головы. Когда тварюка какая-то в той Топи Харальда жрала заживо, парняга знай себе бурчал под нос — драться, мол, неправедно, завсегда добром решить можно!
— Это ты его такому учил? — недоверчиво переспросил генерал, почесывая затылок. — Не больно-то верится. Ты ж всю жизнь под добром понимал только всяку утварь да предметы обихода, а уж решений сложнее чем взять еще по паре пива я за тобой вовсе не припомню!
— Больше Харальд. Я-то, сам знаешь, все более уповаю на авторитет и иные формы понтования, нежели на добронравие. Так бы и полегли все, ибо ту гадину мечи особо и не пробивали, но тут она свина евонного куснуть нацелилась!
— Это не свин! — возразил Хайн запальчиво. — Это боевой хрюкач. Катитесь вы со своим добром, ежели в его целях моего хрюкача жрать будут!
— Вот-вот, так примерно и в тот раз сказал, — удостоверил Талмон. — А потом как схватит ту страшилу за хвост, как поволочет, да как швырнет в самую что ни на есть трясину! И ведь здоровущая же была гадина, с буйвола размером, только ваш брат с ней и мог, как со щенком надоедливым!.. Так что ты его тоже не зли, мало ли что! И, главное, на хрюкача не зарься, у них видать суровая мужская дружба. Или даже родственные отношения, ибо мордами схожи малость.
Хайн смущенно потупил забрало.
— Разозлился я, — пояснил он почти жалобно. — Я как разозлюсь, так держите меня семеро или не держите — вовсе неважно. Откуда только силы прибывают!
Генерал вдруг остро на него прищурился, даже свое чесательное движение отставил, чтобы не отвлекало лишний раз.
— Как разозлишься, говоришь? Что-то знакомое! Из самой, говоришь, Земли Вечного Холода? А часом не из поселка ли на западном склоне…
Но прояснить этот животрепещущий вопрос у Панка не получилось, поскольку из чащи появились новые действующие лица, а именно — вторая часть отряда карателей. Вылетели они прямиком на остатки сильно поиздержавшегося отряда Талмона и, не задумываясь, бросились в атаку. Рыцари Морта не ударили в грязь лицом и, несмотря на несомненное количественное превосходство противника, бой приняли стойко. В тусклом факельном свете различить, где свой, где чужой, было проблемно, вдобавок обе стороны экипированы были кто во что горазд и никаких отличительных знаков не носили, так что два отряда мгновенно образовали сплошную катавасию, наполненную дребезгом оружия и сиплыми воплями.
— А вы тут не скучаете! — просипел Морт, факел отшвырнул и с энтузиазмом нахлобучил обратно на голову шлем. — Ну что, Хайн, врежем гадам?
— Драться неправедно, — проблеял Хайн жалобно. — Харальд учил! Добром, говорил, завсегда можно!
— Хрюкача сожрут! — не растерялся генерал.
— С дороги, Стремгод вас вылюби!!!
Хрюкач с потрясающей сноровкой развернулся на пятачке вокруг себя и неумолимым тараном рванул в гущу свалки. Хайн взревел еще раз — так, что эльфийкины кудри расплело в паклю, Зембус, начавший было концентрироваться на очередном фигурном заклинании, сбился и выпалил слова совсем не те, какие собирался, а генерал споткнулся и машинально распахнул рот, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Впридачу, добравшись до кипящей драки, Хайн перехватил свой кистень обеими руками и с могучего замаха ввалил ближайшей лошади под круп. Задние ноги несчастной скотины взметнулись много выше головы, седок вывалился через голову, сверху его припечатала не удержавшая таки равновесия и рухнувшая на спину лошадиная туша.
— Тоже кобольдов сын? — хмуро полюбопытствовал над ухом генерала Хастред.
— Кабы не кого похуже, — отозвался Панк загадочно. — Пошли, покажу тебе один ударчик, и для топора подходящий.
— А у меня от этого погоны не вырастут? Мне ж еще жить с такой репутацией.
— Ох, что будет, — встрял Зембус сконфуженно. — Я это… сбился я. Может, дернем отсюда, пока оно не сработало? Тем более, что оно и сработало уже…
Из месива тел и мечей донесся первый панический вопль, затем второй, затем сразу много, мечи перестали звенеть, и только рык Хайна, гудящие отзвуки раздаваемых им плюх да ржание перепуганных лошадей заполнили повисшую над лесом брани тишину.
