Нет хуже состояния, чем процесс ожидания. Вот дожил — в рифму заговорил. Из рук все валится. Долго размышлял, чем бы позаниматься в процессе ожидания. С одной стороны, вроде как много чего сделать надо. С другой стороны, в любой момент могут явиться по мою душу, то есть кровушку. Послонявшись для приличия по замку, я проверил работу подмастерьев. Вяловато как-то работают, но гонять настроения не было. Посмотрел безделушки на ремонт. Ничего сложного, сами справятся. Чем бы отвлечься?
Глава 14
А это называется «мертвая петля». Горыныч на максимальной скорости резко ушел вверх, мой желудок по инерции ушел вниз. Классно! Вот именно таких ощущений мне и не хватало в прежней жизни. Я раскинул руки, отцепившись от поводьев, и наслаждался полетом. Горыныч, поначалу скептически отнесшийся к моей идее модернизации, теперь чуть ли не повизгивал от восторга, закладывая очередной вираж или пике. А начиналось очень прозаически. Процесс ожидания я решил скоротать прогулкой в пустыню. Развеяться да заодно пустынных демонов погонять. Запасся водой, загрузил Горыныча снедью, и отправились.
Хотя на развлечение охота тянула с трудом. После второго демона это занятие мне опротивело. Во-первых, демоны были какие-то убогие. Во-вторых, заклинания отрабатывались легко. В-третьих, мне их стало жаль. Одни рога я подарю драконоводам, вторые повешу себе в кабинет на стену как охотничий трофей. Зато в процессе охоты, а фактически в процессе бесцельного катания на Горыныче, я выяснил один интересный факт. Оказывается, драконы сильно ограничены в фигурах высшего пилотажа, так как перепонки на крыльях, несмотря на хваленую драконью магию, — вещь весьма хрупкая, и перегрузки выдерживают плохо. Зато на небольших скоростях драконы могут такое вытворять — хоть переворот на месте с разворотом. Несмотря на протесты, я уговорил Горыныча поэкспериментировать с полетами. Договаривались о маневре, а я, используя магию воздуха, старался снизить перегрузки на крылья. Постепенно мы наращивали скорость кульбитов. Фактически я выступал в качестве дополнительного реактивного двигателя, подключаемого в нужный момент.
Последняя фишка, которую мы отработали по дороге домой, — падать камнем и раскрывать в последний момент крылья. Горыныч уже вошел во вкус и теперь уже сам командовал мной, выписывая при этом немыслимые виражи и все ускоряя скорость. «Влево по полной, линзу давай, линзу, еще раз по полной вправо». Вот так мы чуть и не доигрались, я еле успел активировать воздушную подушку после очередного пике. После встряски и незапланированной жесткой посадки, эксперименты, по обоюдному молчаливому согласию, прекратили. Горыныч, кажется, даже немного перенервничал и попытался в последний момент затормозить. Ну а я просто не успел испугаться, занятый закачкой энергии в вязь, хотя, когда очутился на твердой земле, меня тоже слегка подбрасывало.
Всю позаимствованную у демонов энергию мы успешно прокатали. Ну и бог с ней, копейка рубль на пьянке не спасет.
Ночью меня разбудила голова Горыныча, которую он просунул ко мне в кабинет. Судя по всему, было часа три ночи. Я чуть заикой не стал, пока разглядел, что два горящих глаза принадлежат Горынычу. Голова шептала:
— Данил, а Данил, ты не спишь?
Я зажег огонек. Встал, хлебнул вина из кувшина на столе, икота вроде прошла.
— Горыныч, ты чего, что случилось?
Дракон распластался на стене замка, засунув голову внутрь. Интересно, за что он там держится?
— Данил, хорошо, что ты не спишь. Мне в голову идея пришла. Давай ты мне медальон сбацаешь. Засунешь туда заклинания, которые мы сегодня использовали, а? Это же круто будет. А я смогу им сам управлять.
— Ты чего, до утра потерпеть не мог?
— Н-е-е, не мог. Я все лежу и думаю, как классно было бы, если бы ты такой медальон сделал.
Я почесал затылок.
— Слушай, Горыныч, давай завтра обсудим.
— Ну ладно, ладно. Хорошо. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Я погасил огонек и уже начал подремывать.
— Данил, слушай, не спишь? Хорошо, что не спишь. А ты вообще такой медальон теоретически можешь сделать?
— Могу. Отвали. Дай поспать.
— А точно сможешь?
— Убью.
Было слышно, как Горыныч отцепился от стены и улетел. Вот достал, блин. Остаток ночи прошел относительно спокойно. Чуть засветло я почувствовал на себе чей-то взгляд и проснулся. В комнате никого не было, я повернулся к окну, готовясь к убийству ящерицы. Никого. Наверное, показалось. Снова лег. Уснуть не получалось. Поворочавшись в койке, я поднялся и отправился вниз. Запалил огонь в печи на кухне, все-таки магия — великая вещь в простых делах: сунул дрова, бросил маленький файрбол — и все в порядке. Хотя немного расточительно, конечно, но маг я или не маг, в конце концов. Вышел во двор, намереваясь прогуляться до речки. Во дворе меня ждал Горыныч. У меня чуть челюсть не отпала. Горыныч мало того что не храпел, как обычно, так еще и сидел, чуть ли не как собака виляя от нетерпения хвостом. Высказаться по этому поводу я не успел, так как Горыныч рванул с места в карьер:
— Данил, смотри, значит, делаем так, медальон на грудь — золотую пластину с гравировкой. Стальные цепочки крепим одну за шею, вторую пропустим за передними лапами, чтоб не свалилась. И самое главное, Данил, — в течение всей этой тирады он буквально подталкивал меня к воротам замка, — смотри, я нарисовал свой семейный герб, который будет на медальоне.
— Где?
— На медальоне.
— Где нарисовал?
Дракон возмущенно фыркнул:
— Да под ноги себе посмотри!
Я посмотрел. На площадке земли перед воротами был выцарапан герб. Примерно метр на два.
— Неси пергамент и перо, будешь перерисовывать, тут ни одной линии нельзя спутать.
Посмотрев на Горыныча, я понял одну простую вещь — не отвяжется.
— Горыныч, слушай, у меня появилась отличная идея, у нас Мак отлично рисует. Так что я предоставляю его в твое полное распоряжение. А я, пожалуй, пойду искупаюсь, потом почитаю насчет заклятий, которые надо будет сделать для твоего медальона.
Весь день со двора доносились крики Мака и рев Горыныча. На обед Мак не пришел, зато появился Горыныч и сказал, что Мак обедать не хочет, так как ему осталось совсем чуть-чуть. Вмешиваться в этот процесс мне не хотелось, поэтому я поднялся к себе. Спустя каких-то полчаса в комнату вошел Мак с пергаментом в руках, а за окном нарисовался Горыныч, барражирующий туда-сюда вдоль стены замка. Мак протянул мне пергамент:
— Ваше магичество, мы закончили.
Вид у него был не очень: физиономия в разводах сажи, на руках ожоги, и от него сильно несло паленым.
— Мак, а почему ты весь какой-то подпаленный? — как бы между делом, рассматривая эскиз будущей гравировки, спросил я.
— Да эта ящ… — Мак осекся, заметив прислушивающегося Горыныча за окном, — ну-у, в общем, ваш дракон очень близко к сердцу принимает изобразительное искусство. И при каждом неудачном штрихе предпочитает не исправлять, а сразу уничтожать непонравившееся произведение, так сказать.
