— Он привязался к тебе, — выдохнул он. — Ловец Душ сам ясно виден через твои глаза. Они светятся силой смерти.
Я в ужасе отшатнулась — больше от слов, чем от самого принца Мал’Салина, нависавшего всего в нескольких дюймах от моего лица.
В тени комнаты раздались звуки потасовки, затем бормотание, и Пиарас бросился на принца, увлекая его за собой на пол, где они вцепились друг в друга. Охранники, ненадолго отвлеченные вниманием принца ко мне, старались оттащить Пиараса, но им доставались только пинки. Одна резкая мысль — и ваза приземлилась со стола прямо мне в руки. Она была большой, металлической… и когда встретилась с головой одного из охранников, то издала приятный моей душе звук твердого металла. Сцепившихся противников быстренько растащили в стороны, и я была вознаграждена возможностью ударить в плечо принца Чигару. Это, конечно, не та часть тела, куда я хотела бы прицелиться, но я находилась не в той позиции, чтобы быть разборчивой, поэтому что вышло, то вышло. Двери распахнулись, и в комнату ввалились гоблины… вооруженные гоблины, которые не были рады обнаружить своего принца на полу. Чьи-то сильные руки в доспехах резко швырнули меня обратно в кресло, и обнаженный меч недвусмысленно указал, что мое место там. Пиараса грубо подняли и скрутили ему руки за спиной.
Принц встал и медленно вытер кровь с губы. Его глаза пылали огнем. Пиарас не отступил и не отвел взгляд.
Принц Чигару обратился к охране:
— Запереть наших гостей в комнате наверху, выставить караульных, потом с докладом ко мне.
Глава 11
За нашими спинами закрылась дверь, и раздался звук поворачиваемого в замке ключа. На слух замок был слишком прочным, а шаги наших караульных не затихли в конце коридора, как я надеялась. Охранники принца Чигару исполняли его приказания буквально. Я была слишком ценной именно сейчас.
Мы находились в комнате, некогда служившей гостевой спальней. Она была замечательно оборудована в свое время. Теперь парча, служившая обивкой, обветшала, бархатный навес над кроватью истончился и превратился в лохмотья, а в воздухе висел тяжелый запах сырости и плесени. Оставались кое-какие предметы мебели, но большей частью покрытые старыми простынями, пылью, а скорее всего, и тем и другим. На каминной полке горели две лампы, но сам камин был темным и холодным, как и вся комната. Дополнительное освещение давала длинная узкая полоса лунного света, проникающего сквозь узорчатые стеклянные двустворчатые двери.
Я обошла комнату, простучала стены, проверяя, вдруг есть скрытый выход. Судя по предварительной подготовке, здесь и предполагалось держать пленников. Мой осмотр закончился у стеклянных дверей. Они вели на маленький балкон, были закрыты, но замок можно было легко открыть чем-нибудь острым. Еще один талант семейки Бенарес. Были и другие. Я продолжила движение, не желая привлекать внимание к нашему наиболее подходящему способу бегства. Очевидно, принц Чигару не планировал свои действия слишком далеко вперед и не собирался оставлять нас здесь надолго. Нам это на руку. Может быть, по этой же причине нас поместили в одной комнате. Это тоже нам на руку. Я не хотела бы сбежать, а потом разыскивать Пиараса, чтобы освободить его.
Когда я посмотрела вниз, в сад, я увидела, что наш хозяин наверстал упущенное. Внизу стояли на посту пять вооруженных стражников Мал’Салина, чтобы не допустить никаких сюрпризов. Я не чувствовала никакого надзора в самой комнате, но, возможно, все-таки было некое наблюдение или прослушивание. В стене было множество мест, которые идеально могли скрыть пару-тройку любопытных глаз. Но я не собиралась ждать, когда за нами начнут следить. Мое намерение — сбежать вдвоем от королевского гостеприимства принца Чигару как можно скорее.
Принц самонадеянно посчитал, что, находясь между охранниками и Руинами, я оставлю попытку бежать. Мое первое правило — никогда не будь самонадеянным. Оно замечательно сочеталось со вторым правилом — всегда пробовать бежать. И если попытка не удалась, нужно просто ее повторить. Сегодняшняя ночь не являлась исключением.
Пиарас стоял в центре комнаты, у края дивана-канапе. Хотя такие приключения не случались со мной постоянно, это все-таки не было совсем уж редким происшествием. Но я могла с большой точностью предположить, что Пиараса никогда не брали под стражу приближенные Мал’Салина, не вели ночью через Руины — связанным и с черной лентой на глазах, — угрожая, что его будет пытать принц гоблинов, и вряд ли когда-нибудь вечер заканчивался нападением на вышеупомянутого принца. Я почувствовала, как мои губы изогнулись в мимолетной улыбке. Если подходить к осознанию всего этого строго, то в таком сочетании я тоже испытала это впервые.
Пиарас смотрел на меня, его карие глаза были широко открыты и полны слез. Я знала, что он, возможно, был напуган до смерти, и для этого были веские причины. Принц Чигару не был в восторге от встречи с Пиарасом, и, конечно, охранники, которых юноша пнул, вовсе не веселились от этого. Пиарас был до сих пор жив, поскольку принц хочет использовать его, чтобы вынудить меня разыскать Сагред. И он прав. Я не позволю причинить боль Пиарасу. Оставался один выход: убраться отсюда как можно скорее. Я подошла к дивану и села, пригласив Пиараса присоединиться ко мне. Перед нами была сплошная стена. Ни одна живая душа не могла оттуда подсмотреть или прочитать по губам. Потом я применила свою версию заклинания, которым воспользовался прошлой ночью Гарадин, когда лишил Пиараса возможности подслушивать наш разговор. Если за нами кто-нибудь шпионил, я собралась задать им работы.
Пиарас сел и открыл рот, чтобы что-то сказать, но запнулся на полуслове. Думаю, он был ошеломлен. Я тоже испытывала похожие ощущения.
Я взяла его за руку и обнадеживающе слегка сжала.
— И я здесь несчастна, — шепнула я ему прямо в ухо. — Не переживай, мы здесь надолго не застрянем.
— Как?
— Через стеклянные двери. На наружной стене есть решетка для растений, она должна выдержать наш вес.
— Охрана есть? — спросил он.
Этим вопросом он меня удивил. Хорошо. Может, он и испуган, но чувство юмора не потерял.
— Пять.
Он хотел встать — наверное, чтобы убедиться лично. Но я предупреждающе сжала его руку.
— За нами могут следить. Давай не будем раньше времени раскрывать свои планы.
Он остался сидеть и, хотя и с трудом, глубоко вздохнул. Наверное, первая хорошая реакция с тех пор, как мы оказались здесь. Его рука слегка дрожала, так же, как и плечо, коснувшееся меня.
— Прости, — вдруг выдал он.
— За что?
— За то, что я такой бесполезный.
Я просто сидела и ждала, чтобы понять смысл. Никакого смысла.
— Где ты откопал эту мысль?
— Я ничего не сделал. За всю ночь я не совершил ничего полезного.
— А что ты призывал, когда мы были внизу?
— Ерунда. Я сделал только хуже. Я добился лишь того, что нас обоих могли убить.
