Может быть, учитель хотел напомнить мне какую-нибудь древнюю мудрость?
— Что за изречение? — спросил я Эли.
— Жили-были? — предположил Тэп.
— Смотри на Хьюберта! — посоветовала Барышня. — Какой артист!
Я обратился к Дракону:
— Какое изречение?
Дракон указал вниз.
— Земля? — предположил я, но он отрицательно покачал головой. — Голоадия? — Он затряс головой еще пуще. Тут я наконец сообразил, что он указывает на свои нижние конечности. — Твои ноги? — спросил я. Дракон кивнул. Потом он поднял заднюю лапу, наклонился вперед, подержал передние лапы под пальцами задней и осторожно перенес их под пятку.
— Проклятие! — догадался Хендрик. — Похоже, он что-то надевает на ногу.
— Вроде башмака, — предположил я.
Дракон энергично закивал, лупя хвостом по земле.
— Значит, это изречение — о башмаках?
Дракон снова кивнул.
— Проклятие, — заметил Хендрик, — у нас есть специалист по башмакам.
— Жили-были, — безмятежно сказал Домовой.
— Тэп во власти Матушки Гусыни, — напомнил я рыцарю. — Он не в своем уме.
— Проклятие, — сказал Хендрик, — попробуем-ка помочь этому горю.
— Жили-были, — повторил Тэп.
Рыцарь поднял дубинку, способную отшибать память, и легонько стукнул Тэпа по макушке.
— Жили-бы… Эй! Полегче! Мы, домовые, очень хрупкие.
— Да уж! — возрадовался я. — Удивительно! Ты разрушил колдовство Матушки Гусыни!
— Проклятие, — скромно кивнул Хендрик.
— Колдовство? Разве я был заколдован? — Домовой побледнел. — А где Его Домовое Величество?
Я сообщил Тэпу, что его повелитель вынужден был бежать от Матушки Гусыни. И еще я сказал Домовому, что есть способ оправдаться. Все, что от него требуется, — угадать, какое изречение о башмаках пытается передать нам Хьюберт на языке жестов.
— О башмаках? — повеселел Тэп. — Да это для меня раз плюнуть! А ну, где тут ваш дракон-мим?
Хьюберт помахал Домовому рукой и повторил свое последнее движение.
— Проще не бывает! — воскликнул Тэп. — Это поговорка: «Лучше башмак в руках, чем пара башмаков в кустах».
Дракон отрицательно помотал головой.
— Нет? — удивился Тэп. — Ну тогда: «Башмак увяз — и шнуркам пропасть». Правильно?
Хьюберт опять покачал головой и еще раз показал свою пантомиму.
— «У семи домовых башмак без глаза»? — предположил Тэп и опять не угадал.
Раздосадованный дракон с силой всунул ногу в воображаемый башмак и топнул.
И тут я все понял. Неужели?
— «Впору башмак — носи, бедняк!» — выкрикнул я.
Хьюберт кивнул.
— «Впору башмак…»? — Домовой почесал в затылке. — Никогда не слыхал! Не очень-то звучное изречение, должен заметить.
Звучное или не звучное, но именно эту пословицу передал мне волшебник Эбенезум, значит, в ней заключен глубокий смысл. Но какой?
— Ага! Вот вы где!
Тот, кому принадлежал этот голос, вышел на «огонек» Хьюберта. Это был Волк.
— Решил удрать от меня? — надменно произнес хищник. — Что ж, я рад, что ты вернулся на старое место. А теперь продолжим нашу историю!
— Нет! Нет! Нет! — Матушка Гусыня мчалась вниз с холма.
— Что значит «нет»? — обиженно спросил Джеффри Волк. — Мы были так близки к развязке!
— Вы были близки к полному хаосу! — сердито ответила Матушка Гусыня. — Не надо было мне с тобой связываться.
— Но я перешел к самой интересной части! — возразил Джеффри. — К той, в которой я всех съедаю! — Он деловито обратился к дракону: — Если ты быстренько их зажаришь…
— И не надейся! — прикрикнула Матушка Гусыня. — Я забираю свою сказку назад! Немедленно!
Она ласково улыбнулась всем присутствующим.
— Жили-были, — сказали мы все разом, как по команде.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
«„Все нуждаются в отдыхе“ — еще одно изречение, приписываемое Эбенезуму, величайшему волшебнику Западных Королевств, которого однажды король Снердлот Мстительный застал на ложе своей супруги, любвеобильной королевы Вивазии. К счастью для волшебника, король был уже порядочно измотан многочасовой охотой на Эбенезума в коридорах замка и потому, легко поддавшись заклинанию, вызывающему временное помрачение рассудка, решил, что ошибся замком, и рассыпался в извинениях столь продолжительных, что волшебник успел ретироваться».
Жил-был однажды в лесу… Прекрасный Принц Вунтвор. У него были верные друзья — Семь Других Гномов. Семь Других Гномов не раз предупреждали Вунтвора, чтобы он остерегался чужих, потому что ходили слухи…
Нет, нет, нет! Так не пойдет. Может быть, попробовать другими словами?
Жил-был однажды юноша по имени Вунтвор, который постоянно пребывал в смятении, потому что ему казалось, что он забыл что-то, что должен помнить. Ему также казалось, что всех людей и животных, которые окружали его, он знал когда-то раньше.
«Жили-были», — хором сказали все, кто был на поляне, включая Вунтвора. Но почему они сказали именно это? Разве не должны они были произнести какие-то совсем другие слова?
— Что мне, целый день так висеть, носом в землю? — послышался сварливый голос снизу, и Вунтвор понял, что в его правой руке что-то есть. Он поднял руку и увидел в ней меч.
— Вот так-то лучше, — похвалил тот.
— Говорящий?.. — От удивления Вунтвор едва не уронил оружие.
— О! Только не начинайте все сначала! — взмолился меч. — Вы — в очередной сказке Матушки Гусыни. Она почти полностью стирает память, чтобы актеры были как чистые листы бумаги, на которых она сможет написать все, что ей заблагорассудится. Но с вами ей это не слишком удается. — Меч страдальчески вздохнул и сказал: — Видно, придется мне повторить все сначала. Слушайте. Вы — Вунтвор, ученик Эбенезума. Вы посланы сюда, чтобы уговорить Матушку Гусыню стать вашей союзницей. К сожалению, Матушка Гусыня — упрямая, своенравная женщина и даже слушать вас не желает. Вы почти уже ускользнули от нее, но в последний момент снова попали под ее влияние.
Вунтвор очнулся:
— Ты прав. Кажется, начинаю вспоминать. Просто не знаю, как тебя благодарить!
— Не стоит благодарности, — заверил меч. — Я это делаю из чувства самосохранения. Дело в том, что все эти сказки, как правило, заканчиваются выхватыванием оружия, то есть меня. Часто доходит до кровопролития, — меч содрогнулся, — а иногда и похуже!
— Что может быть хуже крови? — удивился Вунтвор.
— Зеленая сукровица, — жалобно простонал меч, — немытые жирные волосы, слюна единорога.
