— Ах, — прозвучал другой голос оттуда, где прежде были ворота, — я вижу, нашему любителю спрашивать сделано внушение. Простое напоминание, друг мой. После внушения следующий шаг — ликвидация.
Дровосек взглянул поверх мечей на того, кого прозвали Беспалым.
Конечно, Али-Баба уже видел Беспалого прежде, время от времени, когда начальство снисходило до того, чтобы появиться на пирушке у его брата, или в других случаях, когда организации Беспалого бывало удобно воспользоваться домом Касима для допроса и, возможно, устранения неких горемык. И все же видеть теперь этого человека так близко было потрясением, особенно после того как Али-Баба совсем недавно провел столько времени среди разбойников, сухощавых и мускулистых наездников. По сравнению с ними, более всего походившими на темный тростник на ветру, у человека, стоящего теперь перед дровосеком, был такой вид, будто он только что слопал целый город и еще внутри у него осталось место для сладкого. Из разговоров брата Али-Баба знал, что Беспалый никоим образом не отличался воздержанностью, но его объемы еще подчеркивала привычка всегда носить безупречно белые одежды.
— Теперь посмотрим, кто здесь задает вопросы! — громыхнул этот огромный тип.
Одноногая курица Али-Бабы в ужасе запрыгала прочь, когда Беспалый, тяжело ступая, двинулся через крохотный дворик дровосека.
— Итак! — обратился Беспалый к Али-Бабе. — Касим!
На миг Али-Баба безрассудно хотел было уточнить, что именно хочет знать Беспалый про его брата. Проблема была в том, что для того, чтобы что-нибудь выяснить, дровосеку пришлось бы задать вопрос. А Беспалый уже вполне ясно дал понять, что он думает по этому поводу.
Поэтому Али-Баба не стал говорить ничего.
— Он не отвечает, — заметил Беспалый абсолютно невозмутимо. — Пожалуй, он не такая уж бесхребетная падаль, как говорил его брат. — Он улыбнулся дровосеку. — Мы не всегда таковы, какими представляют нас окружающие. Я знаю, что значит дурное мнение семьи. Я сам немало натерпелся от родителей, братьев и сестер, пока не убил их всех! — Улыбка сошла с его лица; ощущение мгновенной товарищеской близости разом исчезло. — Но ты не ответил мне.
Али-Баба не знал, что это был вопрос. Возможно, решил он, если он сам придумает себе вопрос и сам же даст на него ответ, то сможет наконец отчасти удовлетворить Беспалого.
— Да, Касим мой брат, — начал он.
— Я не желаю слушать то, что мне уже известно! — объявил Беспалый. Он выпростал руку из-под ослепительно-белых одежд. Ладонь была величиной с небольшую собачку. И на ней не было большого пальца.
— Подробнее! — приказал великан.
«Подробнее?» — задумался Али-Баба. Но, судя по словам хозяина Касима, это должны быть подробности, которых Беспалый еще не знает. А может, громиле известно про жизнь брата куда больше, чем Али-Баба может предположить?
Люди в пышных одеждах слегка передвинули мечи, так что острия их уперлись в изрядно поношенный халат дровосека.
— Живо! — потребовал Беспалый.
Али-Баба понимал, что должен сказать что-нибудь такое, чего Беспалый не знает, или его немедленно ликвидируют. Но чего не знает Беспалый?
— Когда мне было пять, а ему семь, мы с братом ловили маленьких лягушек…
Люди с саблями отступили на шаг. Неужели дровосек угадал с темой?
— Плохо! — громадная рука Беспалого ударила Али-Бабу по лицу.
Дровосек заморгал, перед глазами у него вспыхнули звезды. Он надеялся, что теперь великан немного успокоится, во всяком случае на ближайшее время.
— Ну вот, смотри, что ты натворил! — Голос Беспалого был уже отнюдь не так спокоен.
Громила сунул под нос Али-Бабе свой белый рукав. Когда дровосек сумел сфокусировать взгляд на ткани, то увидел, что она уже не столь незапятнанна, как прежде. Ослепительная белизна была забрызгана чем-то красно-коричневым. Без сомнения, это была кровь. Али-Баба поднес руку к своему носу. Разумеется, это была его кровь.
— Новый халат! — потребовал Беспалый.
С улицы вбежал третий слуга, чересчур обвешанный драгоценностями, неся новый комплект девственно-белых одеяний.
Двое других вернулись на свои места, продолжая грозить Али-Бабе мечами, пока Беспалый менял верхнюю одежду. Пристально оглядев свое новое одеяние, чтобы удостовериться, что на нем нет ни малейшего пятнышка, он вновь переключил внимание на дровосека.
— Никто, — пояснил он сквозь зубы, — не смеет брызгать на меня кровью без разрешения! — Он смахнул с рукава невидимую пылинку. — В общении с супругой Касима у меня таких проблем не было. Когда я спросил, где ее муж, она сразу мне сказала, что только ты сможешь все объяснить!
Али-Баба нахмурился. Был ли это вопрос? Насчет того, где Касим? Или насчет жены Касима? Или это имело какое-то отношение к брызганью кровью без спроса? Этот удар по голове, похоже, лишил его способности ясно мыслить.
— Что же нам делать? — Великан выразительно взглянул на двоих с мечами наготове. — Раз уж ты так легко проливаешь кровь, может, помочь тебе пролить ее побольше?
Тут третий разряженный мужчина нервно приблизился к Беспалому и что-то прошептал тому на ухо. Предводитель в белых одеждах нахмурился, вновь уставившись на Али-Бабу.
— Оказывается, я надел последнюю смену одежды. — Он печально покачал головой. — Тяжелый выдался денек, верно? Ладно, о скромный брат Касима. Живи, пока я не закончу стирку. И тогда тебе придется ответить сполна на все мои вопросы, так или иначе!
Вопросы? Али-Баба не слышал пока ни одного вопроса. Он решил, однако, что в данный момент не стоит обращать внимания на подобное обстоятельство. Он действительно не мог достойно вести дискуссию на какую бы то ни было тему, когда за темой этой стоит пара людей с мечами. Наверное, решил Али-Баба, перед уходом этим людям придется объяснить ему, какая информация им от него нужна. Но Беспалый убрался из ничтожного дома Али-Бабы без всяких дополнительных инструкций, и его разряженные, но безмолвные стражи последовали за ним.
Али-Баба закрыл глаза и застонал. Этот день начался еще менее приятным образом, чем два предыдущих.
— Могу ли я что-нибудь сделать для моего хозяина?
Он открыл глаза и увидел милое и озабоченное личико глядящей на него Марджаны. Но даже это юное и хорошенькое лицо не в силах было поднять настроение человеку столь подавленному, как он.
Али-Баба попытался как можно понятнее объяснить, в чем его беда:
— Мне надо спрятаться от главаря шайки свирепых разбойников, который, несомненно, намерен причинить мне вред. Однако, как ты, разумеется, видишь, у меня нет больше ворот, чтобы укрыться за ними! — Воистину он чувствовал себя столь же несчастным, какой на словах часто бывала его жена.
Даже после столь удручающих слов Марджана не перестала улыбаться.
— Ах, мой добрый хозяин, ты не подумал о том, что способов спрятаться на свете много? И более того, что способов сделать ворота тоже великое множество?
