Глава двадцатая,
в которой караваны приближаются, но это мало что меняет
— Что за караван? — прокричал главарь в сторону дальних камней.
— Большой! — прилетел ответ.
Тут губы атамана дрогнули в предвкушении.
— Верблюды? — спросил он снова.
— Множество! — ответили ему.
Разбойник Номер Один запрыгал от радости.
— Да, этот меч тебе точно вскоре понадобится. Но не только он, да? — Предводитель разбойников взглянул на Али-Бабу, словно им обоим был известен некий общий секрет.
Хотел бы дровосек хотя бы предполагать, что это может быть за секрет такой.
— Самое время тебе наконец проявить себя! — хихикнул Разбойник Номер Один. — Но мы совершенно не хотим, чтобы ты кого-нибудь грабил.
Али-Баба не знал, как реагировать на подобную новость? Они не хотят?
— Во всяком случае, не сразу, — продолжал объяснять главарь. — Тебе выпала великая честь. Ты проведешь первый эксперимент по реализации нашей щедрой Программы Рефинансирования Караванов. Следовательно, ты будешь отдавать им золото, а не отбирать его. Уж с этим-то проблем точно не возникнет?
Али-Баба полагал, что нет. В конце концов, возможно, ему даже не понадобится меч. Он попытался сглотнуть, но в горле у него, казалось, совсем пересохло от песка.
— Разумеется, — продолжал главарь, — когда ты увидишь, куда они спрячут твои золотые дары, ты пойдешь и заберешь их обратно вместе с остальным золотом и драгоценностями, которые, возможно, окажутся рядом с твоими подношениями. — Главный человек в черном деликатно кашлянул. — Но и с этим у тебя как у разбойника проблем возникнуть не должно.
Дровосек нахмурился. Он полагал, что должно. Почему он не видит логики в словах атамана? Наверное, он слишком поторопился насчет ненужности мечей.
Главарь пустился в путаные объяснения того, что и как должно будет произойти: как Али-Бабе следует приблизиться к каравану, склонив голову и выставив перед собой дары. Неумение дровосека обращаться с мечом может даже пойти ему на пользу. Кто заподозрит человека, не владеющего оружием? А когда ничего не подозревающие торговцы примут дары и выяснится, где они хранят свои собственные сокровища, Али-Баба, которого зовут теперь Разбойник Номер Тридцать Три, подаст сигнал, громко произнеся что-нибудь, возможно вознеся хвалу торговцам. Как только он это сделает, остальные разбойники довершат дело. План настолько прост, что никаких проблем быть просто не может, верно?
— Конечно, ты должен знать кое о чем, — добавил в заключение атаман. — Я не люблю неудач.
С этим даже дровосек, с его небольшим опытом общения с разбойниками, мог согласиться целиком и полностью. Али-Баба поднял меч и попытался заткнуть его за пояс и при этом не порезаться.
— О брат мой! — вскричал из корзины Касим. — Быть может, я больше никогда тебя не увижу. Быть может, я бывал излишне суров с тобой. Я расскажу твоей жене, как ты умер.
Али-Баба не мог припомнить, чтобы брат когда-нибудь сказал ему хоть одно доброе слово. Значит, смерть его неотвратима?
— Похоже, ты не слишком рад, что тебе придется идти к тому каравану, — заметил атаман.
Али-Баба понял, что не сумел как следует скрыть свои эмоции. Но с другой стороны, если он все равно уже покойник, не все ли равно?
— Не волнуйся, — успокоил его главарь. — Мы не отправим тебя одного.
Значит, все страхи дровосека были напрасны? Это же совсем другое дело, если в качестве свиты его будут сопровождать человек десять бывалых разбойников.
— Благодарю тебя, о атаман, — с признательностью откликнулся Али-Баба.
Но первый среди разбойников жестом отмел его благодарности.
— Не за что меня благодарить. Ты это заслужил. — Он великодушно указал на корзину подле Али-Бабы. — Ты можешь взять с собой своего брата.
— Меня? — взвизгнул из корзины Касим. — Но я ничем не могу помочь в добыче золота!
— Ты слишком скромничаешь, — пожурил его главарь. — У тебя есть две отличные руки, чтобы воровать и держать оружие, даже если эти руки ни к чему не прикреплены. А лучшего места, чем эта корзина, чтобы спрятать добычу, и не придумаешь! — Он рассмеялся собственному уму, и многие разбойники смеялись вместе с ним. — Но каждый новый разбойник нашей шайки должен проявить себя! — Он великодушно похлопал корзину. — Любые препятствия можно преодолеть.
— И один из лучших способов их преодоления — смерть, — весело то ли сказал, то ли просвистел Разбойник Номер Два.
— А, второй среди разбойников, — заметил его начальник все так же милостиво, — у тебя еще остались какие-нибудь зубы?
Почти беззубая улыбка сбежала с лица Разбойника Номер Два, и он молча кивнул.
— Ну, это не надолго, — заверил его Разбойник Номер Один.
Али-Баба не знал, сумеет ли в своем теперешнем эмоциональном состоянии выдержать зрелище выбивания очередного зуба. Поэтому он счел себя обязанным вернуть разговор к прежней теме.
— Прошу прощения, о первый среди головорезов, но не лучше ли нам поскорее завершить приготовления, пока караван не прошел мимо?
— Как ты смеешь?! — взревел Разбойник Номер Один, и лицо его приобрело самый неприятный багровый оттенок, какой дровосеку доводилось видеть. Но главарь вцепился обеими руками в собственную бороду и кое-как сумел усмирить бурю, бушевавшую в нем. — Нет-нет, совсем не в наших интересах лишать тебя пальцев именно теперь, когда ты и так с трудом держишь меч. Мы хотим, чтобы ты подошел к этому первому испытанию в наилучшей форме. Мы сможем сколько угодно корректировать твою позицию потом.
— Караван! — донесся голос наблюдателя с дальнего конца лагеря. — Он почти поравнялся с нами!
— Ты говоришь, что пришло время запустить нашу Программу Рефинансирования, — отважно сказал Али-Баба, ибо в ближайшем будущем ему все равно предстояло оказаться если не мертвым, то сильно изувеченным. — И что я должен отдать каравану?
— Отдать? — переспросил главарь, словно сомневаясь в истинном значении этого слова. — Отдать. Ах да. Верно, верно. Отдать. Пожалуй, надо взглянуть, что у нас есть.
Он хлопнул в ладоши, и семеро разбойников с трудом подтащили к нему огромные мешки, раздувшиеся от всякой всячины из хозяйства Касима.
— Не все! — резко бросил атаман. — Нам нужно проверить лишь малую толику. Совершенно незачем раздавать все содержимое нашей сокровищницы!
Шесть разбойников тут же развернулись и утащили все мешки, кроме одного, назад, в то же потайное и охраняемое место, откуда те появились.
— Так… — Главарь подскочил, когда седьмой из его подчиненных начал было наклонять развязанный мешок. — Нет, не высыпай все содержимое! Что-нибудь ценное может затеряться в песке. А ценное здесь все! Каждая чаша! Каждая монета! — Он остановился на миг, чтобы прижать руку к сердцу и успокоить дыхание. — Нет, лучше аккуратно выкладывай вещи передо мной. А я очень осторожно стану все это осматривать.
