Всякий раз, когда мы с Оррой показывались во дворе, нам регулярно встречался молодой кузнец, которого, как выяснилось, звали Вакулой. Получив от предмета воздыхания в зубы или в глаз, он еще долго ходил сияющий одним или двумя фонарями и с подвязанной скулой. В дальнейшем Орра регулярно обновляла ему эти украшения. Я с интересом наблюдал за методикой ухаживания кузнеца и реакцией на них предмета воздыхания.
Что уж девушке не нравилось в его ухаживаниях, неизвестно, но не успевал один фонарь исчезнуть с лица Вакулы, как тут же появлялся следующий, а то и два сразу. Орра становилась все пасмурнее и пасмурнее. Увидев еще раз, как кузнеца снова уносят, я решил, что надо будет с ней поговорить. Если парень совсем уж наглеет, то накажем, но мне почему-то казалось, что здесь проблема с девушкой. Подозреваю, что она просто не верит, что может кому-то нравиться.
Вернувшись из столицы через четыре дня, Эмануэль имел длительную беседу с отцом, после чего они известили меня о планируемом бале. Несмотря на мои бурные протесты, оба герцога настаивали на необходимости этого мероприятия, чтобы представить меня всем ближним и не очень соседям. Единственное, что я себе выторговал, так это выбрать фасон и стиль одежды по своему усмотрению. Платье и прическу выбрал максимально скромные, но небольшое ожерелье и браслеты с изумрудами пришлось надеть — уж очень оба герцога уговаривали, так сказать, подчеркнуть цвет глаз.
К приезду гостей мы с Эмануэлем, как хозяин с хозяйкой, встали у дверей и торчали там, выслушивая имена и выдавая свои приветствия. Благо Бертран написал мне несколько фраз, которые принято говорить, встречая гостей, а остальное было на совести Эмануэля. Маячить у дверей и скалить зубы в приветственной улыбке пришлось до тех пор, пока не явились все приглашенные. Под конец этого издевательства я уже начал поглядывать по сторонам, собираясь тихо исчезнуть.
Поняв мой настрой, герцог подхватил меня под руку и начал медленный обход гостей. Останавливаясь то у одной группы, то у другой, мы обменивались общими фразами и снова шли дальше. Главным блюдом на этом балу была моя персона. Рассматривали меня все присутствующие, кто-то это делал незаметно, а кто-то — почти в открытую. Раздражало неимоверно.
— Лионелла, не нервничайте так. Никто вас не съест. Я понимаю, вы не любите балы, но не представить вас соседям мы не могли. Выпейте немного вина, — извиняющимся тоном тихо прошептал Эмануэль.
— Угумс. — Меня только и хватило выдать нечто невразумительное.
Остановив пробегающего слугу, он взял с подноса хрустальный бокал, наполненный красным вином, и подал мне. С бокалом в руке я шел рядом с герцогом, тревожно глядя по сторонам. Меня не покидало чувство, что я вышел на поединок, вот только никак не мог определить, кто же враг.
К нам подошло пожилое семейство. На даму было жалко смотреть, по крайней мере мне. Она была обвешана таким количеством драгоценностей, что я бы под таким весом и пяти минут не выдержал.
— Ах, милочка, вы так молоды! Что же вы так… скромно одеты? Прямо как монашка. Может, вы уже готовитесь уйти в монастырь? — подколола меня эта любительница украшений.
— Монастырь, может, и интересная мысль, я пока думаю на эту тему. А по поводу всего этого… гм… хм… с камнями… Как вы правильно заметили, я еще слишком молода и к тому же изумительно красива, чтобы отвлекать внимание от себя любимой на эти блестки, — старательно изображая улыбку, ехидно сообщил я.
Муж этой язвы хмыкнул, старательно сдерживая смех, и, о чем-то заговорив с Эмануэлем, увел его в сторону. Я сердито посмотрел им вслед. Мне не нравилась сама идея остаться наедине с этой мымрой.
— Ах, молодежь, многого вы не понимаете… — закатив глаза, осуждающе выдохнула она.
Но я не дал ей договорить:
— Вот когда я буду в вашем возрасте, может быть, тогда и подумаю об украшениях. А сейчас зачем они мне?
— Чтобы нравиться мужчинам, — воскликнула дама.
— А зачем мне посторонние мужчины? У меня же муж есть, — хмуро отозвался я, оглядываясь в поисках Эмануэля.
— Чтобы муж не бросил и не ушел к другой, — пыталась она мне втолковать, как маленькому ребенку.
— С бросанием у меня нет проблем. Захочу и брошу. Да и ему мешать не стану, если уж приспичит. К тому же не понимаю, как все эти побрякушки помогут удержать мужа?! — с трудом сдерживаясь, раздраженно сказал я.
Посмотрев на меня, как на больную, дама перешла к другому вопросу:
— Что-то не видно вашего пасынка, Эдвина.
— Он, знаете ли, наказан. Так сказать, лишен сладкого, — теряя последние капли терпения, почти прошипел я.
Все, больше не могу. Пора выводить эту заразу из игры.
— А что же он натворил? Ведь такой замечательный молодой человек, — с огромным интересом напористо поинтересовалась эта разговорчивая старушенция.
Не отвечая на ее вопрос и притворившись, что хочу пропустить проходившую рядом пару, я шагнул в сторону и сделал вид, что у меня подвернулась нога. Покачнувшись, взмахнул рукой, в которой держал бокал, и «нечаянно» выплеснул на даму вино. Красное пятно растеклось на ее светлом платье от декольте до самого низа и было заметно издалека.
— Ах! Какой конфуз! Прошу простить меня! Порой… я такая… неуклюжая бываю, — чуть ли не по слогам, даже не стараясь изобразить раскаяние, выдал я.
Виноватым я себя не чувствовал. Как и ожидалось, дама молча выслушала мои извинения и, окруженная слугами, которых я подозвал, свалила из зала.
Почти сразу же ко мне подошел Эмануэль с мужем этой… гм… сударыни. Сообщив, куда делась его жена, я потащил герцога в сторону.
— Вы ведь знаете, что из себя представляет графиня, так зачем оставили меня с ней наедине? Требовать от меня терпеть ее общество — это садизм. С вашей же стороны, рисковать добрососедскими отношениями была не столь замечательная идея, — сердито зашипел я, не зная, кого в первую очередь обвинять.
С трудом дождавшись, пока разойдутся гости, я категорическим тоном сообщил обоим герцогам, что больше они меня не заставят присутствовать на их балах и изображать из себя хозяйку замка. Не ожидая от них никакой реакции, я удалился в свою комнату.
На следующий день Эмануэль снова отбыл на службу. Послонявшись по замку, я присоединился к старому герцогу, расположившемуся на веранде, где он проводил большую часть своего времени. Во время нашей беседы мне пришла одна идея, и я тут же поделился ею. Моя мысль заключалась в создании из обычного кресла чего-то вроде инвалидной коляски. Схватив лист бумаги, я попробовал нарисовать и объяснить, на что это может быть похоже. На удивление, Бертран быстро уловил суть и послал слугу за плотником. Через два дня кресло было готово, и я предложил его опробовать.
— Места вокруг тихие и спокойные. Посторонние в ваших владениях появляться не рискуют. Так что мы вполне можем, взяв только Орру, проехаться по лугу и вдоль речки. Вы столько лет не выбирались на природу без сопровождения кучи слуг, — тоном искусителя тихонько нашептывал я Бертрану.
