Платье мне сшили по последнему писку моды. И этот писк, похоже, был предсмертный. Наряд в огромном количестве разноцветных кружев выглядел настолько ярко и кричаще, что мог сшибить с ног неподготовленного человека. Пришлось заняться самовнушением, чтобы привыкнуть к мысли, что я должен буду предстать в этом перед людьми.
Первыми в комнату были запущены друзья Бертрана. Дабы они не скучали, рядом с каждым поставили столики с бутербродами и бокалами вина. Посмеиваясь и подмигивая мне, старички устроились поудобнее в своих креслах, выкушали по бокалу винца и замерли, ни на что не реагируя. Похоже, задремали с открытыми глазами, создавая видимость присутствия.
Следующими ввели парней и усадили за перегородкой. Они тут же начали тихо переговариваться и оглядываться по сторонам. Чувствовалось, что ребята явно испытывали беспокойство, все же месяц в одиночной полуподвальной камере без какой-либо информации кого угодно заставит нервничать.
Напротив места, где они сидели, полукругом расположили кресла для всех обязанных присутствовать на этом мероприятии. Старички спокойно дремали, а я, для нагнетания соответствующей атмосферы, маятником расхаживал посреди комнаты.
В этот момент открылась дверь, и в гостиную вплыла графиня Полэна Торэя, одетая так же пестро, правда, в отличие от меня, она с удовольствием нарядилась в это безобразие.
— Ах, милочкха! Кхак я рхада вас видеть! Вы выглядите пхросто потрясающе! — воскликнул я с некоторым придыханием и гнусаво, прям чисто гхранцуженка.
Чес слово, даже самому противно стало. При нашей первой встрече Эдвин и сотоварищи были слишком пьяны и вряд ли вспомнят, как я вел себя тогда, поэтому можно было изображать все, что угодно.
— А уж как я рада! Ну просто не передать! А у меня новость: мне граф Нарской опять предложение сделал. Я вот все думаю, может, согласиться? — кокетливо опустив глаза, улыбнулась графиня.
— Ма! Ты чего, с ума сошла?! Какое — замуж?! — заорал, не сдержавшись, ее сын.
— Ох! Полэна, дорогуша, зачем тебе этот грубиян, граф Нарской? Тебе и сыночка хватает, чтобы доставлять неприятности. Ты посмотри, как кричит. Фи! И который же из этих оболтусов — ваш? — продолжая кривляться, поинтересовался я, разворачиваясь к парням.
— Да вот этот, невоспитанный. — Она ткнула пальцем в одного из них.
— Ты во что это вырядилась? — нервно рыкнул сынуля.
— Не груби! Это сейчас модно при дворе, а если бы ты знал, сколько де-энег оно стоит… — придав лицу восторженное выражение, закатила глаза Полэна.
— Д-де-эньги? А как же я?.. Мама, ты что, не выкупишь м-ме-н-ня? — От неожиданности парень даже заикаться начал.
— Знаешь, мой золотой, мы с герцогиней Вэрински дня через три в столицу едем. Мне предложили место фрейлины у самой королевы. Ты же понимаешь, что мне там понадобятся деньги… Согласись, это просто замечательный шанс выйти в свет. Лионелла считает, что при дворе я вполне могу найти себе хорошего мужа. А ты здесь будешь на всем готовом и вместе со своими друзьями, — радостно улыбаясь, воркующим голосом сообщила она.
И, стараясь не смотреть на сына, Полэна медленно поплыла по направлению к креслу.
— М-ма-а… — только и хватило парня, что мякнуть и застыть с открытым ртом.
Та-а-ак! Один, похоже, готов к прохождению службы! Как не раз дон Хуан говорил Кастанеде: чтобы человек смог измениться, необходимо выбить у него из-под ног привычный мир. Лучше всего мы учимся, когда приперты к стенке.
Чтобы закрепить успех, я подошел к Полэне, изобразил поцелуй в щечку и противным голосом загнусавил:
— Ах, да, да! Мы с вами, милочка, обязательно едем. Вам не следует замыкаться в четырех стенах.
Точно по сценарию, дверь открылась, и в комнату вплыла графиня Риткэ Мольетти, мать второго друга Эдвина, в таком же ярком платье и с глупейшим выражением лица. М-да… У нее это получилось гораздо лучше, чем у нас с Полэной. Увидев свою матушку, парень чуть на землю не сполз от потрясения. И этот почти готов!
Мы с Риткэ расцеловались. Пощебетав на тему, как я рад, рассадил дам. Мы долго обсуждали с Бертраном мою речь, затем я еще долго учил этот бред.
— Приветствую вас всех! Я так рада, так рада! Просто не передать! Мой дорогой Эмануэль, в смысле герцог Вэрински, как вы все хорошо знаете, сейчас на службе. Весь в трудах и заботах. На благо короля и королевства он не жалеет сил, здоровья и самого себя… Такая самоотверженность, такое рвение… Он просто герой… Так, о чем это я? Ага, герой. М-да. Старость положено уважать и беречь. И поэтому герцог Бертран Вэрински попросил меня выразить всем присутствующим свое почтение и извиниться за то, что не смог поприветствовать вас лично. Состояние его здоровья таково, что он вынужден отказаться от лицезрения вас, дорогие гости, и передать решение всех вопросов на мое усмотрение, — стараясь изображать на лице радость на грани идиотизма, восторженным голосом произнес я.
Не знаю, насколько реалистично получилось, но это было не столь уж важно. Друзья Эдвина были выбиты из колеи поведением своих матерей и меня уже не воспринимали. Глядя на их лица, можно было предположить, что, даже если я спляшу канкан на столе, вряд ли на это обратят внимание. Матери парней были заняты изображением зацикленных на своей красоте и внешнем виде дамочек. И как мне кажется, свои роли они играли с полной самоотдачей и удовольствием, а потому выглядели очень правдоподобно.
Эдвин же, слушая мою речь, прямо менялся в лице, на котором проступало потрясение, вызванное осознанием того, что его судьбу будет решать не дед или отец, как это происходило всегда, а неизвестная ему особа. Он не понимал, почему оба герцога не стали вмешиваться в происходящее, чтобы повлиять на решение, а потакают всем моим капризам. По нашему плану, такие непонятки должны были его напрячь. И все же я не был уверен, что Эдвина удалось довести до нужной кондиции. Зная, что отец — второе лицо в государстве, парень вполне может надеяться, что тот не позволит наказать единственного наследника.
— Чтобы не утомлять моих дорогих гостей, хочу вкратце обрисовать ситуацию, из-за которой мы здесь собрались. Молодые люди, присутствующие здесь, повели себя при встрече со мной, мягко говоря, недостойно званию дворянина, а грубо говоря, бросились на меня с мечами. Как вы все знаете, я имею полное право казнить их… — Я сделал паузу.
Графини от испуга за сыновей чуть не выпали из ролей.
— Однако, будучи по характеру мягкой и до безобразия доброй, я не буду применять столь крайние меры. Считаю, что молодым людям необходимо дать возможность поработать над собой. Они еще молоды и вполне могут потратить несколько лет на самосовершенствование, — стараясь, чтобы мой голос звучал доверительно, проворковал я.
Мне уже надоело изображать из себя дуру, и очень хотелось быстрее с этим закончить. Сделав долгую паузу и дождавшись, пока все напряженно замрут, я произнес четко, громко и без всякого кривляния, рассчитывая еще больше запутать парней:
