Максюта чуть ли не взвизгнул, еле устоял и хлопнул по плечу Ивана, — мол, живем, брат! Быстро кликнул писца, успевшего уже заскучать, в который раз на дню слыша одно и то же. Тот протянул Велебе лист договора, исписанный бисерным почерком. Старик быстро пробежал бумагу глазами и поставил внизу размашистую подпись. Максюта осторожно взял перо из его рук, подписался сам и передал бумагу царскому писцу. Писец внимательно изучил обе подписи, скрепил договор печатью и, свернув в трубочку, перевязал атласной лентой.
— Ты погоди, — опомнился старик, — а почему подписываешь ты, а не сам Ванюшка?
— Он неграмотный, — быстро сообразил Максюта и, подталкивая Ивана в спину, попятился со двора. — Прощай, тестюшка! Ввечеру будем на гулянке, Зарене передай, чтобы ожидала жениха желанного!
— Эх, — покачал головой старик, начиная догадываться, что его провели, — да неужто? Эх, прощай, моя головушка!
На улице Максюта с такой силой сжал Ваню в объятиях, что тот аж взвыл:
— Полегче!
— Друг ты мой! Да как же мне тебя не обнимать, не благодарить, когда ты так выручил, так выручил — сердце вылечил, с души камень снял!
И новоиспеченный жених снова бросился обниматься, но Ваня ловко увернулся:
— Ладно, ладно, ничего, рад был помочь.
— Погоди ты, — Максюта изумленно на него уставился, — а свадьба как же? Ты там у меня первейший товарищ будешь!
— Некогда, друг, — развел Ваня руками, — дела, понимаешь ли.
— Дела, говоришь, — Максюта взгрустнул, — это я очень даже понимаю. Ты вот что, — и он улыбнулся, — если беда какая случится, ты только свистни — я мигом на выручку прибегу!
— Хорошо, — улыбнулся и Ваня и крепко, от души пожал руку сияющему Максюте, — удачи тебе!
— И тебе! Спасибо, друг!
Максюта низко поклонился и быстрым шагом пошел прочь. Ваня постоял, подумал, вспомнил, что забыл спросить дорогу, но звать новоиспеченного товарища не захотел, спину ломило после его медвежьих объятий. Решил искать дорогу сам — не будешь же спрашивать у каждого встречного и поперечного, где здесь лошадиная поилка. Где‑то был поворот и живописный фонтан, мимо которого Ваня проходил с Максютой, но где — Ваня никак не мог понять. Видимо, вышел он на какую‑то другую улицу, потому что дома вокруг стали гораздо выше и еще, если это возможно, чище. Иван поначалу решил вернуться, но стало интересно: куда же приведет его эта улочка? Как и следовало ожидать, привела она Ваню к царскому дворцу, величественному и воздушному. Дворец был из белого мрамора, стены его украшала тончайшая резьба: были тут и каменные цветы, оплетающие окна, и огромные звери, широко разевающие грозные пасти. Белые колонны, что стояли слева и справа от большого крыльца, поддерживали крышу, крытую серебряными пластинами. Ваня удивился — это сколько же серебра пошло на такую работу! Окна во дворце, как, собственно, повсеместно в этом краю, были слюдяными, но если в Медном замке это были просто хорошо обточенные куски слюды, то здесь каждое окно было настоящим произведением искусства.
Каждый слюдяной камешек был тщательно подобран по цвету — от совсем прозрачных до молочно‑белых, и все вместе они образовывали занятный рисунок. Когда в окна светило солнце, можно было увидеть, как рисунки оживают — желтые лодки плыли по волнам с белыми гребнями, птицы, сверкая оперением, взмахивали крыльями. Какой умелый мастер создал это чудо? Ваня молча любовался рукотворной красотой. На какой‑то миг кощунственным показалось Ване пробраться в такой дворец со злым умыслом, но он тут же вспомнил о Светлояре и оставил все бесполезные мысли. Надо было думать только о том, как пробраться сюда сегодня ночью. Волчица волчицей, она, конечно, мудра и куда как лучше Вани разбирается в здешних порядках, но не стоит же в самом деле все время только надеяться на других! Иначе придется признать правоту Яга, а этого делать никак не хотелось. Ваня прикинул, где может находиться опочивальня царевны, решил, что самым лучшим местом для молодой девушки будет светлая горница где‑нибудь в верхних этажах. Впрочем, это было только предположение, но больше в голову Вани ничего не приходило.
— Так и будешь стоять весь день?
Иван вздрогнул, обернулся, увидел Весту и с облегчением рассмеялся:
— Нашла меня! Вот хорошо, а то я немного заплутал.
— Конечно, нашла, здесь все дороги ведут к дворцу, особо и не разгуляешься.
— Это хорошо, — неопределенно мотнул головой Ваня, — жарко здесь. Может, пойдем отсюда? Я уже насмотрелся, отдохнуть бы.
— Погоди отдыхать, — рассердилась волчица, — сначала надо обсмотреть все как следует, а там уж решить, чего да как. Признавайся, надумал что?
— Если честно, то нет, — признался Ваня.
— Эх ты, Иванушка, — покачала Веста кудлатой головой, — тогда меня слушай да не перебивай. Опочивальня царевны вон она где, — волчица показала лапой куда‑то в сторону крыши, — туда мне с одного прыжка не добраться. Пойдем мы с тобой с черного ходу, через конюшни и людские комнатушки. Там смотри не робей, коли спросят чего, говори, так и так, к царю Далмату с докладом. А почему на волке — так и отвечай, мол, посланник из лесного княжества, коней там отродясь не было, так что поверят. И так мы с тобой лестницами да переходами до покоев царских и дойдем. Там я тебя оставлю, мне дальше ходу нет, так что запоминай, что да как. Пройдешь ты две двери, в третью войдешь. Будет там гореть на стене факел, ты его потуши и иди ощупью. Спросят тебя: кто идет? Говори без опаски: Будислав, отвори, брат. Откроют тебе потаенную дверь, ты заходи да смотри, не мешкай. Если скажут тебе: „Отчего, брат, раньше сроку явился?“ — отвечай, что хотел чарку вина поднести любезным братцам.
— А где я ее возьму?
— Это мое дело, — хмыкнула Веста, — ты слушай давай, вопросы потом задашь. Как откроется тебе дверь, ступай смелей, это и будет опочивальня царевны. Будет она крепким сном спать на ложе своем, а ты на нее не засматривайся, знай свое дело — покрывало срывай, птица сама в руки падет. Дальше ты все знаешь: голову под крыло — и назад. Будимил и Будимир к тому времени с моего вина уснут крепким сном, да только в дверях ты с самим Будиславом встретишься. Бей его что есть силы промеж глаз, а сам ноги в руки и обратным путем ко мне на спину. Вот теперь, — она вдохнула, — можешь задавать вопросы.
— Ага. Для начала — как я смогу этого самого Будислава стукнуть так, чтобы он из меня котлеты не сделал? — без обиняков приступил к делу Ваня. — Я ж, как говорится, ни ухом ни рылом. Воин из меня аховый. Может сразу, — он пощупал меч‑кладенец, — его этим обрадовать?
— Все бы вам „радовать“, жизни лишать, — казалось, волчица обиделась, — от тебя не это требуется, а попросту напугать Будислава. Это только так говорится, что он могучий богатырь, а на самом деле молодой парень, младше тебя будет. Братья его — это да, сильны Будимил с Будимиром, а он у них, считай, на побегушках, молодой еще больно.
— Ну, тогда ладно, — протянул Ваня, сильно сомневающийся в том, сумеет ли он справиться даже с совсем молодым богатырем, — думаешь, смогу?
