— Не побрал бы, — угрюмо проговорил Ваня, — видел я этого лешего, куда ему с лошадьми справляться!
— Как это видел? — не поверила волчица. — Где видел, когда?
— Да еще когда только сюда попал. Он же вроде не только леший, он еще и решает, кого сюда пускать, кого не пускать. У меня пропуск затребовал, паспорт смотрел.
Веста слушала, вытаращив глаза, и, казалось, очень хотела что‑то спросить. Ваня же, как ни в чем не бывало, продолжал:
— Девчонка у него ничего. Симпатичная такая девчонка, Настюхой зовут.
— Ты и внучку его видал? — совсем изумилась Веста. — Это ж… да как же это так?
— А что такого? — не понял Ваня. — По‑моему, с ним не так уж и сложно повстречаться.
— Повстречаться‑то несложно, но вот чтобы заговорить, да еще и с внучкой его познакомиться — это ведь уму непостижимо! Он же почти не выходит из Горе‑леса, а туда вход заказан, почитай, всем, кто родства с тамошними обитателями не имеет. Погоди, — тут она взглянула на Ваню в упор, — ты, говоришь, с внучкой его познакомился? Как, близко ли?
— Куда уж ближе, — рассмеялся Ваня, — наговорила мне юная барышня комплиментов, сказала, что понравился я ей будто дюже. Мы с ней, почитай, целый день вместе провели, вместе к ее бабушке сколько верст отмахали!
— Это как же это? — едва не взвизгнула волчица. — Да ты… Да ты знаешь, что это означает?
— А что? — удивился Иван. — То, что девчушка хорошая, — это да, факт.
— Да хорошая‑то она хорошая, — согласилась Веста, — другое дело, что девчонка эта не простая, а коли ты ей по нраву пришелся, не грех и помощи у нее испросить!
— Как это просить? Она вон где, дальше Медного царства. Да и чем поможет нам эта кроха?
— Эх, — махнула на него лапой волчица, — ничего‑то ты не понял!
И она, с трудом встав на ноги, начала обнюхивать дерево, под которым лежала, со всех сторон. Видимо, не нашла того, что искала, бросилась к другому, к третьему. Ваня с изумлением за ней наблюдал, затем решил, что лучше будет не сидеть на месте, а ходить за ней следом. Так он и поступил. Через четверть часа, когда Ване уже порядком надоело метаться между деревьями, Веста вдруг издала торжествующий рык и двумя лапами с силой провела по стволу какой‑то низкорослой березки, да так, что с той клочьями посыпалась белая кора. Ваня подошел поближе, не увидел ничего нового и сел рядом с деревом, с интересом посматривая на выражение волчьей морды. Веста, видимо, чего‑то ожидала и била по земле хвостом от нетерпения.
— И чего? — не выдержал Ваня. — И что будет?
— Тихо ты, — отмахнулась от него волчица, — сам увидишь.
Иван ждал, смотрел по сторонам, смотрел с любопытством в небо, но ничего особенного не замечал. Он уже заскучал, но тут Веста вскочила на ноги и побежала к кому‑то. Ваня помчался за ней.
— Ага, — раздался звонкий голосок, — так вот кто мои березы мучает!
Иван испугался, но, приглядевшись как следует, безмерно обрадовался. Из‑за кустов к ним навстречу вышла Настенька, необычайно серьезная, хотя глаза ее светились лукавством и озорством. Девчушка смотрела только на волчицу и, казалось, не видела Ваню. Выговаривала строго:
— Что тебе моя березка заветная сделала? Али мало деревьев в лесу, чтобы когти свои точить острые?
— Здравствуй, Настенька! — воскликнул Иван. — Как же давно мы не виделись!
— Ой! — взвизгнула девочка и повисла у него на шее. — Ванечка! Наконец‑то я тебя встретила!
— Здравствуй, милая, здравствуй, — улыбался Иван, опуская ее на землю и целуя, — я тебя тоже очень рад видеть!
— Ванечка! — восторженно пищала Настя, но, вспомнив вдруг о волчице, снова строго к ней обратилась: — Так зачем же ты мою березоньку обидела?
Веста смущенно отводила взор. За дело взялся Ваня. Он прижал руки к груди и быстро проговорил:
— Не сердись, Настенька! Не со зла мы твое деревце любимое обидели, это уже от безысходности да отчаяния!
Девчушка тут же погрустнела и схватила Ваню за руку. Пытливо заглянула в глаза:
— Отчего же ты, Ванечка, отчаялся? Али печаль какая на сердце?
— Как же мне не печалиться, Настенька, — грустно начал Иван, — коли задал мне царь Кусман задачу непосильную! Есть у него в заводе три кобылицы‑молодицы, белы, как снег, золотая грива до земли спускается. Всем хороши лошадки, да только ретивы больно, одного царя слушают. Вот этих‑то кобылиц и повелел мне владыка пасти с утра раннего и до темной ноченьки, да только где те кобылицы — искать их теперь, будто ветер в поле ловить! Оттого и печалюсь я, милая, оттого и грусть‑тоска меня снедает. Вот и порешили мы с Вестой, волчицей белой, тебя кликать, чай, ты поможешь!
— Помогу, как не помочь! — просияла Настя, довольная тем, что может выручить Ивана. — Я это мигом!
— Спасибо, — опомнилась Веста, — ты извини, что березку твою замучила, я как узнала, что ты знакома с Иванушкой, так едва себя помнила от радости. Спасибо тебе, Настенька!
— Пожалуйста! — хлопнула Настя в ладоши. — А теперь не поминайте лихом, авось до вечера как раз и обернусь. Лошадки, говорите, больно красивые?
И не успел Ваня ответить: мол, красивые, спасу нет, — как она уже с гиканьем исчезла где‑то за деревьями.
— Ну и ну, — только выдохнул Иван и тут же набросился на Весту: — Сказывай, как это ты ее выманила и что за березка такая необыкновенная?
— Березка как березка, — ответила волчица равнодушно, — только вот корень у нее гнилой. Такие деревья пуще себя лесовица любит и охраняет.
— Какая‑такая лесовица? — не понял Ваня.
— Ну, Настенька эта, лешего внучка. Лесовица и есть, да еще какая, на все леса окрестные одна‑единственная, за каждым деревом приглядывает, как бы зайцы не погрызли, птицы не обклевали. Вот и за березкой этой тоже следит, как видишь: чуть только когти выпустила — ан лесовица тут как тут.
— Вот оно как, — охнул Ваня, — а я и не знал, кто она такая, думал, просто девчушка. А как же она нам поможет?
— Уж поможет, будь в надежде, — уверила его волчица, — как тут не помочь, ежели ты ее такой друг‑товарищ распрекрасный! Уж как — не знаю, да только придумает, она лесовица хваткая. Или деревья подговорит лошадок ветками стреножить, или сон‑травы найдет, или еще что, но то, что нам надо кобылиц к вечеру ждать, — это точно.
— Хорошо, — облегченно вздохнул Ваня, — как же мне повезло! Вчера Максюту встретил, сегодня ты Настеньку позвала.
— А завтра кого звать будем? — устало проговорила Веста. — Нет бы самим что сделать!
— А что сделаешь? — удивился Иван. — Ты лошадок догнать не можешь, мне яблоки воровать запретила. Завтра решим что‑то, думаю. Может, та же Настенька что сделает.
