— Он не проснется, — сказала она негромким приятным голосом, — теперь уже никогда не проснется.
Ваня вздрогнул и, решив, что бежать некуда, сам спустился по ступенькам вниз. Только тут он сумел как следует рассмотреть царицу и все никак не мог отвести от нее глаз.
Царица Рогнеда была прекрасна. Льдисто‑голубые глаза лучились холодным светом, черные брови почти сходились на переносице. Кожа царицы была белая, как мрамор. Светлые косы спускались чуть ли не до пола, были они перекинуты на грудь и в каждую вплетена голубая лента. На Рогнеде был длинный белый летник, перетянутый широким красным кушаком, на груди красовался сложный рисунок из драгоценных камней. Широкие рукава были перехвачены выше локтя жемчужными зарукавниками, а по краю оторочены серебряной тесьмой. На левой руке Рогнеды не было мизинца, поэтому она старалась прятать покалеченную руку в длинный разрезанный рукав. Царица медленно ступала ногами в красных сафьяновых сапожках и, улыбаясь, приближалась к нему.
— Здравствуй, Иванушка!
Ваня замер, пораженный ее красотой, и не сразу сообразил, что надо ответить на приветствие. Наконец он опомнился:
— Здравствуй, царица!
— Зачем пришел? — спросила Рогнеда и, не дожидаясь, пока он ответит, показала рукой на клетку с огнецветкой. — Что, добыл?
— Добыл, — кивнул Ваня, — царь Елисей обещал мне за птицу‑огнецветку…
— Отдать в жены свою дочь, мою падчерицу, Светлояру‑царевну, — закончила за него царица.
— Да, — согласился Иван, — как мне его разбудить?
— Никак, — отрезала царица, продолжая улыбаться, — забудь о Светлояре. Я не отдам свою падчерицу замуж за простолюдина. Я вообще ее никому не отдам!
Тут Рогнеда расхохоталась и, взяв серебряную клетку из Ваниных рук, распахнула дверцу. Птица‑огнецветка шустро выбралась наружу и, взмахнув смятыми крыльями, уцепилась когтями за рукав царицы. Зловеще что‑то каркнула, точь‑в‑точь как ворона, а царица, взмахнув рукой, подбросила ее в воздух. Огнецветка, кувыркнувшись в воздухе, наконец взлетела и, покружив немного по зале, вылетела в растворенное окно.
— Вот и все, — тихо проговорила Рогнеда, взяв Ваню за подбородок, — у тебя больше нет выкупа за царевну. Твой путь был лишен смысла с самого начала. Возвращайся домой. Здесь тебе больше нечего делать.
— Не лишен, — со слепой яростью проговорил Иван, — пока я здесь, все имеет свой смысл и цель!
— Вот как? — насмешливо спросила Рогнеда. — Значит, имеет?
— Имеет, — твердо сказал Ваня. — Царица! Отдай мне Светлояру!
— Ты не понял меня, Иван? Я никому не отдам свою падчерицу в жены. Она не невеста тебе более!
— Она никогда не была моей невестой! — закричал Ваня, собрав всю волю в кулак. — Отпусти ее, царица! Что тебе проку с пленницы?
— Ах вот ты как заговорил, — усмехнулась Рогнеда, — чай, и Светлояра тебе уже не мила?
— Отдай, — повторил Иван, глядя в пол, — отдай добром, царица!
— Никогда! — расхохоталась она ему в лицо. — Ступай прочь! Прочь!
И тут Ваня почувствовал, что его телом овладевают какие‑то странные силы, доселе ему незнакомые и неведомые. В голове помутилось, перед глазами все поплыло, но уже через мгновение он видел все гораздо четче и яснее, чем прежде. Руки и ноги будто одеревенели, налились свинцом и потеряли чувствительность, но и это ощущение длилось недолго, сменившись вдруг воздушной легкостью, да такой, что, казалось, стоит только захотеть, и можно смело взлететь к потолку. Но Ваня не взлетел, вместо этого его рука сама собой потянулась к мечу и, подчиняясь какой‑то непонятной силе, подняла его над головой. Запястье будто ожило, меч пару раз прокрутился в руке, засияв странным светом, и тут рука сама собой пошла вперед, чертя в воздухе странные узоры. Рогнеда едва успела отскочить, как меч со свистом рубанул воздух и снова пошел в атаку, увлекая за собой Ванину руку.
Улыбка сползла с лица царицы. Она оскалилась, показав острые белые клыки, и, подобрав полы одежды, быстро проговорила:
— Хочешь драться? Изволь!
Руки Рогнеды сами собой превратились в птичьи лапы и отчаянно замолотили по воздуху. Тело начало быстро съеживаться и обрастать черными перьями, со звоном упали вниз драгоценные серьги и зарукавники, змеями взвились ленты, вспыхивая голубым пламенем. Еще миг — и на месте Рогнеды оказался уже знакомый Ивану огромный черный ворон с искалеченным крылом. Но, несмотря на рану, летал он превосходно, взлетал к самому потолку и камнем падал вниз, на Ваню, который так лихо орудовал мечом, что не успевал сам себе удивляться. Во все стороны летели перья, Иван разрубил ворону ногу и срезал несколько острых когтей, но тот только еще злее на него бросался и яростно рвал Ванины плечи и руки. Рубаха уже потемнела от крови, от нее остались одни лоскутья, но Ваня не чувствовал ни боли, ни усталости. Снова и снова взмахивал он мечом, который светился все ярче и ярче, накалялся так, что жег руки и оставлял в воздухе огненные полосы.
Наконец Иван обессилел. Мощь, которая появилась в его теле, стала угасать, пока не исчезла совсем. Тут Ваню повело в сторону, руки повисли, как плети, и он рухнул на пол, увидев в последний миг, как черный ворон, распластав крылья, летит, чтобы разорвать ему горло. А потом сознание Ивана угасло, но ворон так и не сумел до него добраться, потому что из‑за двери белым вихрем вылетела обезумевшая Веста и с диким воем бросилась на черную птицу. Мощным ударом лапы она сбила ворона на пол, схватила зубами и, рыча, стала трепать изо всех сил, тряся головой так, что сама еле устояла на ногах. Но ворон был не простой птицей, и он, пропоров когтями губу волчице, вырвался из ее зубов, а затем, теряя перья, вылетел в то самое окно, через которое улетела огнецветка.
— Иванушка! — подергала Веста Ваню за руку. — Иванушка!
Ваня не отзывался. Волчица тыкала его носом в живот, облизывала, перекатывала с боку на бок и наконец придя в отчаяние, начала кричать уже в полный голос:
— Иванушка! Иванушка! Иванушка!
— Что с ним?
Веста быстро обернулась, лихорадочно сверкая глазами. Увидела Ягу и воскликнула:
— Я испугалась Рогнеды! Я бросила Иванушку! Что делать теперь? Мне не жить, если он мертвый лежит!
— Живой он, живой, — успокоила ее Яга, — только после сражения с царицей Рогнедой и первейший богатырь на ногах не устоит.
— А почему он не откликается? — недоверчиво спросила Веста. — Почему у него глаза закрыты?
— Положено так, — хмыкнула Яга, — видишь, дышит? Значит, живой. А открыты у него глаза или закрыты, неважно. Понести его сможешь?
— Смогу, — быстро ответила волчица, — только положи его мне на спину.
Она еще раз облизала Ваню и легла рядом, вытянув окровавленные лапы. Яга осторожно приподняла бесчувственного Ивана и уложила его на волчью спину.
