— Затем, — наставительно сказала чародейка, — что там, и только там, мы сможем найти тех, кто поможет нам в этой битве.
— Кого же? — поинтересовался Вертодуб.
— Воинов прошлого, разумеется, — сказала Яга, да еще и усмехнулась, вот мол, такого и не знать. Однако же никто из молодцев и слыхом не слыхал про таинственный город, поэтому ей пришлось пояснить: — За стенами этого города сокрыта могучая сила. Надо всеми жителями Тишеня стоит царь Еремир. Когда-то давно он жил в Полынном царстве, у него был каменный дом рядом с городской площадью, много поместий и тысячи слуг. Но дороже всей золотой казны, земель и угодий была Еремиру его дочь Зелинега, прекрасная, будто утренняя заря. Нежил и лелеял Еремир свое дитя, ноне смог уберечь от страшной беды. Как-то зимой пришел в дом к Еремиру заезжий человек и попросил спасения от жестокой стужи. Радушный хозяин накормил и напоил гостя, а дочь Зелинега сама постелила ему постель. Но на беду Еремира, гость оказался хворым, всю ночь он метался в бреду, а наутро испустил дух. Хворь же его перекинулась на всех домочадцев, и в два дня полегли все, кроме самого Еремира, а прекрасная Зелинега уснула навеки следующей ночью. Страшно горевал Еремир, оплакивая любимую дочь, а спустя седмицу он навсегда исчез из города. Кто-то говорил, что он не выдержал горя и повесился в лесу, другие же уверяли, будто бы он ушел в леса и стал жить там, словно дикий зверь. Но некоторые говорили, будто бы видели Еремира на рассвете далеко за воротами Золотого царства, а на руках у него была бездыханная Зелинега.
Яга снова замолчала.
— Ну? — взвизгнул от нетерпения Витомысл. — Дальше чего? Не томи!
— Будешь перебивать, — разозлилась чародейка, — вообще ничего не буду рассказывать, ясно?!
— Ясно, — понуро кивнул Витомысл, — просто дюже интересно, что там дальше.
— А дальше, — вздохнула Яга, — дальше-то и начинается самое интересное. И в самом деле, на руках вынес Еремир мертвую дочь, да с нею и дошел до самого моря. Не спрашивайте, как уж он это сделал, да только добрался наконец до морского берега, припорошенного снегом. Дальше идти было некуда — море не замерзает зимой, сел Еремир на мерзлую землю, да так и сидел. Много ли прошло времени или мало — этого я не знаю, да только из воды вылетела лебедь, скинула белые перья и обернулась прекрасной девой. Взглянула она на Еремира и спросила: зачем ты, смертный человек, держишь на руках эту девушку? Еремир ничего не ответил, и тогда лебединая дева подошла к нему и провела пальцами по щекам мертвой Зелинеги. Кровь прилила к лицу девушки, жарко заполыхал румянец, из уст вырвался вздох, открылись ясные глаза. Еремир закричал и заплакал от радости, а его дочь с изумлением оглядывалась по сторонам, не понимая, как она здесь оказалась. Еремир же упал на колени и стал благодарить лебединую деву, но та только покачала головой и приказала ему следовать за ней. Еремир крепче прижал Зелинегу к своей груди и зашагал вслед за лебединой девой по воде, будто посуху. Так они дошли до самого острова Ладень, а уж там дева поведала, что пробужденный от смерти, как от сна, жить может лишь вдали от людей, чтобы их обычная жизнь не задушила жизнь, данную заново. Но ничто не пугало Еремира: ни одиночество, ни остров, затерянный посреди холодного моря. Сияющими глазами смотрел он на ожившую дочь, снова и снова благодарил лебединую деву за чудесное воскрешение. Так и зажил Еремир с Зелинегой на пустынном острове Ладень, вместе выстроили они себе крепкую хижину. Еремир ловил рыбу, Зелинега плела сети из крапивы и местных растений. В один из дней к ним пришла лебединая дева и привела с собой Милорада-королевича…
— Кого? — изумился Вертодуб. — Милорада?!
— Да, — кивнула чародейка, — его.
— Так ведь он пал на поле битвы!
— Верно. Мне дальше рассказывать или ты сам? — прошипела Яга.
— Прости, — Вертодуб смущенно потупился, — больше не буду.
— То-то же, — кивнула Яга. — Ну так вот, привела лебединая дева Милорада-королевича, белого как снег, ни кровинки в лице. Выходили его Еремир и Зелинега, а уж после узнали, что и Милорада оживила лебединая дева. Потом на остров Ладень тем же путем попали Жалибор и Жал и гнев, Красимил и Древослав — величайшие богатыри прошлых лет, почившие без времени. Много ли, мало ли лет прошло — вырос на острове Тишень-град, заселенный ожившими героями. Все они единожды пережили смерть, и только Еремир был не такой, как они. В скором времени в нем открылся дар видеть прошлое и будущее, менять настоящее и понимать язык зверей и птиц. Научившись превращаться в белого лебедя, часами летал он бок о бок с лебединой девой, говоря с ней о чем-то, понятном им одним. Часто спрашивал он деву, для чего он, простой купец, вдруг стал могучим колдуном, но лебединая дева отвечала только, что она выполняет чужую волю, непонятную ей. Рано или поздно, говорила она, придет час, и воины из Тишень-града будут сражаться с полчищем, не посильным никому в целом свете, и это будет их последнее сражение. И этот час, — тут Яга оглядела всех молодцев с головы до ног, — настал.
Воцарилось молчание. В наступившей тишине громко скрипнула дверь, и в горницу всунулась толстая морда Баяна.
— Кушать сегодня будем? — спросил он деловито. — Брюхо просит!
— А, язви тебя в душу! — взвыла Яга, — Чтоб тебе на месте провалиться, чтоб тебе охрометь на четыре ноги, проклятый дуролом! Да что ж ты никак не наешься?!
— Я тоже кушать хочу, — пропищал из-за двери змей.
— Сговорились, ироды! — ахнула чародейка и накинулась на стрелка: — Ты зачем мне этого чуда притащил, обалдуй?! На кой он мне сдался?
Андрей только руками развел — не виноват, мол, простите великодушно. Яга плюнула и, оттолкнув кота ногой, вышла во двор. Оттуда раздался ее зычный голос:
— Ну чего стоите, остолопы? Хотели кушать — так марш за мной!
Кот довольно заурчал и бросился вон из дома. Стрелок вздохнул и с надеждой взглянул на товарищей:
— Слушайте, мужики, может, ну ее, войну эту? Я так чую, нам все равно не жить, покуда эти звери подле толочься будут.
— А что делать, — вздохнул Витомысл, — куда деваться?
— Куда-нибудь, — грустно сказал Андрей, — или вовсе на себя руки наложить.
— Это последнее дело, — сурово покачал Вертодуб головой, — терпи, брат! Это тебе вроде как испытание, проверка на прочность. Да сейчас не об том думать надо. Слыхал, что Яга сказала? Надобно нам и в самом деле на тот остров податься, может, и впрямь найдем что дельное, уж коли не подмогу, то хотя бы верный совет.
— Ну да, сказала, — задумчиво проговорил Андрей, — только вот ответь мне, друг, зачем она нас в Золотое царство притащила, коли сразу знала, что нам в Тишень-град надобно? Зачем ей понадобилось нас сюда заманивать? Не нравится мне все это!
— Она ж чародейка, — рассмеялся Витомысл, — они прямых путей никогда не ищут! Да еще и баба — а где ж ты видел бабу, которая по ровной дороге пойдет? Нет, брат, им все подавай с вывертом!
— Да, бабы — они такие, — почесал затылок Вертодуб, — но все-таки я ей почему-то верю. Коли привела нас сюда — так оно и надобно. Есть у нее, может, какая задумка.
