— Хар, — обратился уставший вампир, опираясь о постамент Огня и с трудом переводя дыхание, — той силой, что я только что загнал в твою игрушку, можно горы своротить. Я теперь несколько дней колдовать вообще не смогу — тебе и этого мало?
— Нет-нет, Олег! Нормально, просто… Двадцать семь процентов — это негусто, конечно, но, если немного поработать над диаграммой направленности… я думаю, хватит. Хотя я надеялся хотя бы процентов на восемьдесят — девяносто…
— Удивительно, как твоя штука от моей магии вообще не взорвалась! — усмехнулся Олег. — Я, честно говоря, думал, что она и четверти не выдержит…
— Да ты что! — возмущению Хара не было границ, — Смотри: энергия запасена в сдвоенном контуре, снаружи классическая пентаграмма, а внутри миф- рил овая стружка с адамантовым наполнителем. Я схему с запасом сделал, она надежная. А для защиты от короткого замыкания специальный предохранитель… — И парень пустился в длинные объяснения.
В другое время Олег перевел бы тему в иное русло — древний вампир и сам был не чужд науки, но забивать голову всяким мусором не любил. Однако сейчас слушал, и очень внимательно — как и все великие первооткрыватели, Хар даже не понял, что он только что сотворил. Мечту магов всех времен и народов, коллектор волшебства, с которым даже самый слабый колдун мог творить величайшие чародейства.
Вернувшись под вечер в Академию, Хар удалился в лабораторию дорабатывать свою схему.
Проклятое место разительно изменилось — вместо хаотических каменных завалов вырос настоящий база-
льтовый террикон, а рядом с ним под острым углом в землю уходил прямоугольный шурф, два квадратных метра в поперечнике. И, чуть ли не обнявшись, сидели в тенечке три «шахтера» — Архимаг, Наместник и святой отец. На появление вампира они фактически не отреагировали.
— А, Олег, это ты… — только и бросил ректор. — Принимай работу, дошли мы до твоей личности…
— Господним благословением, — поспешил добавить священник.
— Молодцы, — похвалил Олег. — Я знал, что на вас можно положиться! — добавил он, спускаясь в шахту.
Проделанная работа впечатляла — за полдня втроем Джелиос, Яниос и Иосиф Киану проделали труд, по сравнению с которым подвиг Стаханова казался праздным бездельем. Без инструментов, без опыта в горном деле, лишь силой героической самоотдачи и немного магии, троица прорубилась на сорок метров в глубь плотной каменной породы, расчистив для Олега путь к загадочному пленнику подземной темницы.
Само узилище, запертое массивной дверью, столь же неприступной, как и тысячи лет назад, разумно оставили нетронутым. Внутри камера, как убедился вампир, заглянув через небольшое оконце в двери, действительно была в точности такой, как описано в древнем манускрипте — пять на пять шагов, сырая и темная. И все так же бродил по ней таинственный пленник.
— Это ты, мой тюремщик? Все же пришел? — отреагировал он на звук открываемого оконца. — Все же пришел? А я думал, вы забыли обо Мне, ведь прошло столько времени… Давай мне свою несъедобную гадость и уходи, я же знаю, ты опять не скажешь ни слова, так было всегда и так будет столько, сколько я просижу в этих стенах! Ну же, где моя миска, где свеча? Я не помню, когда в последний раз видел свет! Или ты пришел продолжить мои мучения? О да, я знаю, мои терзания, страдания и муки доставляют вам удовольствие! Ты молчишь? Что же, я так и думал — тогда уходи, оставь меня наедине с этими проклятыми крысами! Уходи прочь, тюремщик, не томи мою душу! О горе мне, остаться в сих стенах навеки суждено…
Олег молчал. И не потому, что слова заключенного запали ему в душу, — он помнил этот язык. Не местный говор, дивная смесь десятков разных языков, возникшая в первые годы существования Ордена Хранителей, когда призванные Прометеем пришельцы из разных миров притирались друг к другу, искали общий язык. Слова, произносимые пленником, впервые прозвучали на Земле десятки тысяч лет назад, задолго до рождения самого Олега, прозвучали голосом приказов, голосом первых земных владык, основавших величественную Атлантиду и сгинувших в неведомых далях. Пленник говорил на забытом языке демонов, что спускаются на землю с небес, и сам он был демоном, но не потусторонним магическим существом, а представителем расы, знающей тайны переходов между мирами.
— Кто ты? — наконец решился спросить вампир на том же самом языке, — Как ты попал сюда?
— О, я слышу голоса! Я уже схожу с ума, мне чудится родная речь, столь необычная в этом диком краю… Или позвольте? Да быть того не может — это ты, мой тюремщик, говоришь со мной? Ты мой брат? Нет, я бы почувствовал, мои братья никогда не задали бы мне таких вопросов. Но ты знаешь нашу речь, скажи, кто ты, и, быть может, тогда и я отвечу на твои вопросы. Или ты уйдешь — да, наверно, ты уйдешь, как всегда уходили до этого, не сказав больше ни слова…
— Я… человек, — задумавшись, ответил Олег. Слова «вампир» в этом языке не было, как и не было самих вампиров в те далекие времена. Людьми же звались все без исключения разумные жители Земли: рабы, низшая раса, удостоенная великой чести, чтобы ею правили могучие атланты.
— Человек? — В голосе пленника послышались удивленные ноты. — Человек… А ведь я знаю тебя, человек, да, я почувствовал тебя. Тебя твои сородичи звали Анкх-а-Тахути
[8]
, «несущий жизнь мудрец», это ведь ты нарушил наши планы, разрушив центральную базу проекта всеобщего благоденствия? Да, это ты — я помню, как мы с братьями изучали тебя, часть братьев даже предлагали назвать тебя нашим врагом, но ведь это глупо. Ты лишь человек, волею случая обретший часть нашей силы — я чувствую ее в тебе, твоя кровь другая, не такая, как у остальных людей. По кровй ты наш младший брат, но ты все еще считаешь себя человеком. Ты стал моим тюремщиком? Неисповедимы пути братьев…
— Аведьятожезнаютебя… — тихо (но даже шепот в тишине подземелий звучал как гром среди ясного неба) проговорил вампир. — Я помню тебя — ты Аш-а-Сута
[9]
, прозванный проклятым демоном пустыни за насылаемые напасти…
— Нет, человек, мы не носим того, что вы называете именами. Хоть ты и прав, именно так я отличался от своих братьев, именно этими звуками — какое совпадение! Мой тюремщик — человек! Ты ведь убьешь меня? Да, я так и знал, что наступит и мой час, хоть и горько мне первым среди братьев покидать покои бытия во тьме, в окружении этих проклятых крыс, но такова моя судьба, и я готов с ней смириться!
— Убивать тебя? — Олег задумался. — Да нет, пожалуй, не буду. Мне не нужна твоя жизнь — только скажи: твои братья, они знают, где ты?
— Братья узнали это в первый же миг, как я был заточен в этих стенах. Ты ведь боишься их мести, человек? Не бойся — тот, кто заточил меня, запер этот мир, закрыл его от моих братьев, и, хоть я никогда не терял веры, что они меня найдут, не суждено мне дождаться этого мига… Убей меня, человек, отомсти, ты ведь хочешь этого, подари мне покой…
