– Угу, – буркнул Федя.
Бил промолчал. Нет, он бы может что-то и сказал – но его с нами не было, по какой-то причине он не захотел бросать своего "учителя" Тагрея, и потому промолчал. То есть я предполагаю, что он промолчал. Может, как раз в этот момент он что-то и говорил, но не тут и не нам.
– А ты, Михаильчик? Чаек тебе нравится?
Мое имя искривляли по-разному. Михаила можно назвать Мишей, Мишуткой, Мишаней, Мишенькой, Мишуточкой, Михаськой, можно МихМихом назвать, я же Михаил Михайлович. Но чтоб Михаильчиком…
– Да, Михаил? – внезапно обратился ко мне Вечеж, – Как тебе чай?
– Лично я люблю более крепкие и менее сладкие напитки, – сделал я мягкий намек на то, что розовая водичка с "медом", сахаром, печеньями и пирогом – это несколько не то, к чему я привык.
– Это легко исправить! – заметил Золотой Чародей, и, "элементарным" заклинанием шестого уровня, придал моему чаю большую терпкость при меньшей сладости, – Так лучше?
– Намного! – заверил я.
– Я за тебя рад. Между прочим, мог бы и сам такое сделать, не дожидаясь, пока я решу свою помощь предложить…
Мог бы? В принципе, мог. Сконцентрировавшись, накопив энергии, потянув, аккуратно, за определенные магические нити в Сумраке, быть может, попытки с десятой я бы тоже добился такого результата. Но это не важно. То, что сделал Вечеж – это была не альтруистическая помощь, не демонстрация своей силы, а вызов. Обращенный ко мне вызов. И, перефразируя на более привычный язык, последняя фраза звучала, примерно, так. "Михаил, я знаю, что ты неплохой маг. Однако я хочу, чтоб ты знал – по сравнению со мной ты никто, и живой ты лишь потому, что я во-первых не хочу обижать хозяйку этого гостеприимного дома, а во-вторых ты друг Сташи, и я не хочу при первом же знакомстве портить с ней отношения".
Последние слова Золотого были настолько завуалированы под светскую беседу, что их истинный смысл не понял один только Федя. До остальных все прекрасно дошло, и Алиса вынуждена была опять разряжать обстановку.
– Мальчики, не ссорьтесь! Давайте допивать чаек, Вечеж, не шали! Ты не у себя дома, ты у тети своей Алисы в гостях! Будь послушным мальчиком! Я сейчас на кухню сбегаю, тортика вам принесу.
– Хорошо, тетя, – успокоил ее Чародей, – Сташа, а ты тете Алисе… – пауза.
– Тетушка Алиса меня многому научила в жизни, Вечеж. И я ей очень благодарна, – отставив едва пригубленную эмалированную чашку в сторону ответила ведьма, – А ты? Я тебя тут раньше никогда не видела, волшебник.
– О, вижу, ты тоже знакома с волшебством!
– Я ведьма! И я этим горжусь!
– Мое восхищение, Ваше Ведьмовское Величие! Позвольте сказать то, что вам уже наверняка не раз говорили – вы прекрасны!
Из любых других уст такое обращение к Сташе, пусть и наделенной неплохими формами, пусть и привлекательной, с магнетизмом настоящей женственности, но отнюдь не красавице, прозвучало бы как сарказм. Как насмешка. Или как не очень хороший комплимент, слишком прямой, грубый и льстивый. Такой комплимент вызвал бы разве что улыбку. Но, странное дело, после подобных слов, произнесенный Золотым Чародеем, улыбаться никому не хотелось. Скорее сглотнуть стоящий комок в горле и побыстрее смыться отсюда.
– Спасибо, – только и смогла ответить Сташа.
– Вы – настоящий Черный Бриллиант, – продолжал Чародей намеки на внешность Сташи, в частности на цвет волос, – Ваша огранка безупречно, если же еще подобрать достойную ВАС оправу – Ваш блеск затмит свет солнца! Ваше Ведьмовство, я покорен и поражен! Вы ранили меня прямо в сердце!
Вот тебе и все ухаживания. Вот месяцы походов в кино, пикников на природе, занятий в библиотеке. Дней рождений, обязательного знакомства с родителями, и, наконец, признания в любви. Золотой Чародей решил перейти сразу к последнему этапу – его не интересовал длительный процесс, он захотел, и получил. И возразить такому никто не мог. Или мог?
– Мальчики, девочки, я вижу, вы уже подружились! Как же тетушка Алиса рада за вас! Хотите тортика? Сташенька, что же ты такая грустная?
– Грустная, тетя? Я не грустная – я злая!
– Боже мой, Сташенька, кто же тебя обидел? Кто этот негодник?
– Этот негодник, тетушка – Вечеж, который почему-то решил, что я – продажная девка, и меня можно купить красивой оправой! Да, волшебник?
– Но я…
Красиво! Для точной передачи картины нужна не проза, а драматургия, тут без нюансов не обойтись. Это надо не слышать, не читать, а наблюдать своими глазами! Как Сташа, до того безучастная ко всему, счастливая от встречи с тетушкой Алисой, в гневе. Как всемугощий чародей, не привыкший к отказам, теряется, никнет, как его гордая шея втягивается в плечи. Как двухметровая лысая однозубая тетушка ахает, как она смотрит на него немигающим взглядом своего всевидящего ока. Как Бесс, Лера, Федя, да и я тоже, "исчезаем", едва ли не прячась под стол, в страхе от того, что сейчас может быть. Картина маслом – "как отшивалась сталь", "как всемогущего на место поставили", или нечто пасторальное, "простушка и чародей".
– Вечеж!
– Тетушка, Сташа меня неверно поняла, я не хотел ее обидеть, я лишь сделал комплимент…
– Вечеж! Паршивый мальчишка! Как тебе не стыдно! Говорить такое порядочной девушке! У, негодник! А ну немедленно извинись!
– Сташа, извини. Я не хотел тебя обидеть.
– А теперь иди в свою комнату, тортика ты сегодня не получишь! Сташенька, девочка моя, извини непутевого, он еще мальчишка, глупости говорит! Мальчики, девочки – отведайте тортика.
– Да ничего, тетушка! Тетушка, а можно мы у тебя ненадолго останемся? Переночивать?
– Конечно, детки мои, конечно! Мой дом – ваш дом! Деточки, отведайте тортика, а?
– Спасибо, Алиса! – поблагодарил я, поняв, что все остальные от очередной порции сладкого боятся отказаться, – Мы, наверно, попозже поедим – мы устали, мы отдохнем сейчас, и поедим потом тортик.
– Ах, деточки! Простите старую, как я не подумала! Отдыхайте, конечно! Сташенька, ты покажешь мальчикам, где тут что у меня дома?
– Конечно, тетушка!
* * *
Даже когда меня привели в мою комнату, я умылся, переоделся, улегся на мягкую постель – нервы были на взводе. Пусть комната закрыта, пусть Сумрак чист, но при такой близости человека с силою бога, влюбленного и отшитого бога, отшитого с позором, при свидетелях, надо быть осторожным. Вечеж, Золотой Чародей, не тот человек, который привык терпеть поражения. Он все равно будет добиваться своего, не мытьем, так катанием. И его намек на мои магические возможности…
К тому, что Золотой Чародей внезапно появится прямо посреди моей комнаты, я был готов морально. Потому особого удивления не испытал.
* * *
– Ну что, Михаил, поговорим?
