- Ой, как красиво! - пискнул из-за плеча Забус. Я молча отдала ему камешки. Все равно от их никакого проку, просто блестят.
- Взять воровку! - послышалось истерически из-за спины.
Раздался приближающийся стук копыт. Я удивленно обернулась, глядя расширившимися глазами на толпу всадников, несущихся на меня со взятыми наперевес палками. Острые наконечники недвусмысленно поблескивали. Сильно захотелось жить.
Я улыбнулась.
- Ишша-а-а-а!!!
Кровь. Стоны раненых. Мертвых нет. Убивать - табу. Огромные глаза, вываливающиеся из орбит, на лице ограбленного человека, сейчас валяющегося на коленях передо мной и скулящего от ужаса. Я осторожно черчу когтем алые линии на его щеке и улыбаюсь так, что он почти теряет сознание от ужаса. В моем капюшоне с блестящими камешками возится ирик.
Илл выскакивает словно из ниоткуда, хватает меня за руку, накрывает пологом невидимости и срочно куда-то тащит. Шиплю, но покорно следую за ним, сжимая в другой руке монеты и улыбаясь.
Бежали мы долго. Илл ругался и грозился меня убить. Я молчала и оглядывалась по сторонам, чтобы запомнить дорогу.
- Я тебе говорил ничего не делать без моего разрешения? - Он рявкнул это мне прямо в лицо. И я не сразу поняла, что мы резко остановились.
Шипение и когти, сверкнувшие на пальцах.
- Я - твой хозяин!!!
Улыбаюсь и резко вонзаю когти ему в грудь, пытаясь достать сердце. Не выношу, когда на меня орут.
Хрип, расширенные глаза и кровь, стекающая по локтю. Сердце испуганно трепещет в моих когтях. Такое мягкое и легкое, так и хочется его вынуть и рассмотреть вблизи.
Из его рта хлынула кровь. Я склонила голову набок, думая. Если сожму кисть, он умрет. Но тогда у меня просто сменится хозяин или же я сама умру от болевого шока. Атак… возможно, он еще сдержит обещание.
Рывком выдираю кисть обратно. Он падает у моих ног, хрипя и с силой прижимая руки к груди. Лечит раны, улыбнулась я.
- Зараза,- хрипит Илл и встает на все еще подкашивающиеся ноги. В глазах - ненависть и больше ни какой дурашливости.
Улыбаюсь, обнажая длинные клыки. Вот и хорошо, не люблю, когда подлизываются.
Он медленно снимает с пальца кольцо, все еще кашляя.
А потом была боль…
Очнулась я только под вечер. Было мокро и противно. И кто-то лазил по ноге, попискивая и мигая в темноте алыми точками.
Крысы.
Шиплю и пытаюсь встать, но руки тут же подламываются, и я снова падаю в мутную вонючую жидкость, кашляя и чувствуя, как в легкие забивается грязь. По мне ползет что-то живое и сильно извивающееся. Меня вырвало, я снова попыталась сесть, скуля и пытаясь ползти. Рука нащупала что-то мокрое и мягкое. Присмотревшись, узнала окровавленную тушку ирика.
Вздрогнув, попыталась понять, дышит ли, села и кое-как ухватила его пальцами. Прижав тельце к груди, я изо всех сил попыталась вдохнуть в него жизнь. Что-то мокрое капало из глаз, стекало по подбородку и падало на безжизненное тельце. Спина упиралась в склизкое и местами острое, а грудь разрывало невыносимой болью.
- Кх, кх.
Я вздрогнула и внимательно посмотрела на ирика, смаргивая слезы и пытаясь хоть что-то разглядеть. Тельце завозилось, и послышался тихий жалостливый писк.
Я улыбнулась, опустив голову и чувствуя, как боль в груди начала уменьшаться.
- Ишш. Это ты? - Доверчиво и очень тихо.
- Да.
Копошение в руках и тихий вздох. Луна, выйдя из облаков, осветила призрачным светом дно одной из городских канав.
Выбиралась долго. Раскисшая земля постоянно норовила выскользнуть из-под когтей, а тело снова и снова съезжало обратно вниз.
- Он решил, что ты умерла,- рассказывал ирик, уже вполне оклемавшийся после той дозы силы, которую я ему передала.- Когда ты перестала двигаться, он еще два раза тебя пнул, а потом отволок за волосы и скинул сюда. Я пытался ему помешать, честно, но… - Тихий всхлип.
- Спасибо.
- Чего?
Но я уже снова пыталась забраться наверх, вонзая когти в грязь и подтягиваясь наверх. Все тело ныло и сильно болело. Правой ногой я не могла шевелить вообще. Хорошо хоть руки более-менее уцелели. Про внутренние повреждения я старалась просто не думать. Полная сила кольца попросту разорвала мне одно из трех сердец, так что я сейчас жила на двух остальных.
Хуже всего, что даже у «трупа» он так и не снял оковы, и теперь они больно жгли кожу, напоминая о себе.
Но вот и край оврага. Вцепиться в него, подтянуться и со стоном, из последних сил затащить себя и цепко вцепившегося в спину ирика наверх. Перебраться через край и рухнуть на булыжники мостовой, чуть ли не до крови кусая губу от боли.
Нет, я все-таки не сдохну, пусть даже не надеется.
Ирик спрыгнул с меня и сел рядышком, мигая и тихонько вздыхая. Он явно не знал, чем помочь.
Я тяжело дышала, чувствуя, что либо усну, либо вырублюсь. Но здесь это могло быть опасно. Такие канавы на карте были отмечены лишь в беднейших и самых запущенных районах города. Так что нужно поскорее отсюда выбираться.
- Летать можешь?
Ирик отрицательно повертел головой. Я поморщилась. И тут проблемы. Ладно. Тихое рычание откуда-то слева заставило застыть и осторожно повернуть голову. Две ободранные псины с внушительными клыками скалились и медленно шли на меня. Судя по степени их истощенности, простым камнем их сейчас не отгонишь. А мяса у меня нет. Саму бы кто накормил.
Я медленно обнажила клыки в улыбке.
Шипение сбило собак с толку, а мой рык заставил попятиться. Я собрала все оставшиеся силы и медленно встала, покачиваясь и улыбаясь во все тридцать шесть.
Псы готовы были отступить, но запах крови дразнил их обоняние. Жрать хотелось невыносимо. И не только им.
Визг в переулке, скулеж убегающей дворняги и рычащая человекоподобная фигура, склонившаяся над второй собакой. Слышались звуки раздираемой плоти и чавканье. Банда убийц, проходившая мимо, удивленно уставилась на странную картину, кто-то окликнул.
Существо обернулось. Грязное, всклоченное, вымазанное в песьей крови и шипящее, оно производило жуткое впечатление. Блеснули длинные отточенные когти, блики света скользнули по белизне клыков… и убийцы решили не связываться, срочно ретировавшись в ближайший темный переулок.
- Ишша, Ишш.
С трудом отрываюсь от пожирания кусков мяса и пытаюсь понять, кто меня зовет.
Ирик сидел с огромными перепуганными глазами и тихо икал. Но упорно не улетал. Я прислушалась к себе. Организм уже не находился на грани жизни и смерти, переломы и внутренние повреждения больше не мешали дышать и двигаться.
- Ишшенька, ты как? Я - Зябус. Ты меня помнишь? Только не ешь, я невкусный!
