– Да, госпожа Принципал.
– Вы поняли, что говорил вам Линдворн накануне нашей встречи? Александр?
– Да, мы поняли. Он сказал, что нет смысла возвращаться, что нас немедленно убьют. Ну, и еще что-то из математики.
– Что же вы решили?
– Наш дом там, туда и вернемся, – твердо повторил Ковалев, обведя товарищей взглядом.
– Виктор, что вы скажете? – с упором на «вы» спросила красавица.
Неринг немедленно ответил:
– У меня там семья. Родители, жена и сын.
– Дом. Семья. Понятно. Ну, что же, я приму решение. У вас есть вопросы?
– Да, – вступил в разговор Марис. – Скажите, кто вы?
Над столом повисло молчание. Наконец госпожа Принципал тихо вздохнула:
– Кто мы? Название вам ничего не скажет – его нет в вашем словаре. Мне проще сказать, что мы делаем. Мы следим, чтобы все развивалось своим чередом, без внешних влияний.
– Вы – боги?
– Боги? Пожалуй, нет.
– Но над вами есть кто-то главнее? – не унимался Марис.
– Нет, пожалуй, нет.
– Значит, боги?
– Знаете, в этом ключе продолжать бессмысленно, – мягко возразила красавица. – Боги занимают по отношению к нам подчиненное положение. Они – часть Великого уравнения. Только часть. Вы помогли нам в борьбе против гархов, а затем прекратили одновременное проникновение скуталов из глубин Пространства и… ликвидировали прорыв из вашего мира. Вы участвовали в выполнении нашей миссии. Жаль, что вы хотите уйти. Что же, завтра Линдворн все вам расскажет. А сейчас можете отправляться к себе. – Госпожа Принципал встала из-за стола, и у Ковалева снова перехватило дыхание. Он поспешно вытащил белый жетон и нажал на нужный значок.
Утром появился хмурый Линдворн. Он объявил, что принято решение отправить экипаж и его танк обратно с максимально возможной точностью.
– Дракон, а ты с госпожой Принципалом знаком? – спросил Иван.
– Знаком, конечно же, знаком.
– А Линда знаешь?
– Так, немного, – Великий Дракон замялся. Было видно, что ему не хочется рассказывать о своих знакомых. – Что, будем прощаться?
Из-за спины Линдворна выскочил Вихрон, радостно крутя опасным хвостиком. Запрыгнув на руки Александру, маленький свин радостно сообщил:
– Я пришел прощаться! Дракон сказал, что мы уезжаем! Сначала ты, потом я!
Ковалев недоумевающе посмотрел на Линдворна.
– Понимаешь, через пару месяцев Вихрон станет Хранителем. Он поселится на перекрестке, там, где жил ойк Стур.
– Да ты что! Он же совсем крошка! – возмутился Александр.
– Крошка? Да через месяц он будет с твой танк ростом, – развеселился Дракон.
Тоска от разлуки с приблудным свином немного отпустила, когда Ковалев понял, что через две-три недели Вихрон уже не поместился бы в башне. Он уже стал гораздо тяжелее, и задние его копытца свисали с руки Ковалева.
– Вихроша, тебе не грустно, что мы расстаемся?
– Конечно нет! – пропищал малыш. – Меня папа учил, что грустить нельзя ни о чем. Все в мире прекрасно, кроме злобы.
– Твой папа прав, – Ковалев потерся носом о затылок Вихрона и передал его Линдворну. – Экипаж, занять свои места!
По дороге к танку каждый похлопал Дракона по огромной лапе и подержал Вихрона за копытце. С самоверами прощаться не стали, было решено, что Линдворн придумает для них какую-нибудь историю.
Ковалев выслушал доклады о готовности и нажал кнопку на своем жетоне.
* * *
Спать хотелось немилосердно. Скудный свет от лампы дежурного освещения попадал в камеру через щели в двери. За дверью похрапывали часовые. Под полом давно, уж никак не меньше часа, возилась огромная крыса. Ковалев время от времени забывался. Одна из половиц внезапно скрипнула ржавыми гвоздями и приподнялась, за нею – уже бесшумно – отскочила другая. В образовавшемся проеме появилась голова со светлым чубом.
– Привет, командир, привет, честная компания! – шептал Витя Чаликов, убирая финку за сапог. – А я за вами.
– Витька, живой! – Иван вскочил и стиснул приятеля ручищами.
– Да тихо! Эти хотя и дрыхнут под самогоночку, да осторожность не помешает. В общем, майор Обузов прибежал к нашему Басканову, рассказал про ваш интернационал. Завтра из фронтовой разведки за вами пришлют нескольких наших. Я же теперь в разведроте, попросился после легкой раны. Чуть бы левее – и хана, а так – пустяк. – Чаликов засунул руку под тесную повязку на горле. – Без вас мне в танке скучно, не хочу, а с вами, видать, не судьба. Ты, что ли, немец?
– Я.
– Ну, и как тебе наш экипаж? То-то! Ладно, скоро светать начнет. Вы ждите. Ваня, ползти можешь? Айда за мной!
Чаликов нырнул под половицы, за ним с трудом протиснулся квадратный Суворин. Через пять долгих минут тишины во дворе чихнул и заворчал двигатель. Танк ткнулся в крыльцо сельсовета и обрушил его, а затем плавным движением по касательной зацепил торцевую бревенчатую стену. Этому фокусу Иван научился у одного пожилого танкиста из Кирова – стена вылетала, а весь дом стоял, как игрушка. В него можно было загнать танк и устроить засаду. И с самолета не разглядишь – дом себе и дом.
Марис и Неринг осторожно вынесли Ковалева и устроили на броне позади башни, усевшись там же. В деревне начинался переполох.
– Давай, Ваня, давай, вытаскивай нас из этой кутерьмы!
Иван выскочил из люка и бросился в сельсовет, расшвыривая обломки крыльца. Через минуту он выскочил обратно с документами, жетонами и ворохом оружия. Следом, в проторенную Сувориным лазейку, полезли, отпихивая друг друга, ничего не понимающие обезумевшие сержанты с перекошенными от страха лицами.
Танк прыгнул с места вперед, легко набрал скорость и свернул в лощину. Через полчаса Иван остановил машину.
Впереди, у горизонта, погромыхивала артиллерия. Бледная полоска зари подсвечивалась вспышками.
– Фронт, – кивнул Чаликов из командирского люка.
Иван заглушил двигатель и забрался на броню.
Командир лежал на спине и улыбался.
– Ну что, Неринг, ты с нами или как?
– Или как, Саша. Здесь у вас горячо встречают, пойду к своим. Хочу обнять сына.
– Давайте, ребята, разбирайте документы и жетоны.
– Что за жетоны? – Чаликов с любопытством смотрел на белые пластинки.
– Потом, Витя, все потом. Ты с нами или в роту?
– А с вами – это куда? – внезапно хриплым голосом спросил Чаликов.
– Это долго, Витя, мы и сами не знаем. По дороге объясним, что сможем.
– Есть – по дороге! – козырнул стрелок-радист.
