Неринг повернулся на каблуках, прошел сквозь затемненную приемную и отправился на вокзал в служебной машине, ждавшей его у выхода из особняка в Вайшенфельде — название города он прочел на табличке у перрона. Неринга провожал порученец Штай-ера, немногословный лейтенант лет двадцати пяти. Он посадил полковника в вагон, переговорил с проводником и оставил Неринга в купе, вежливо простившись и пожелав доброго пути. Вдоль состава прокатился лязг, перрон дернулся и поплыл назад. Предупредительный проводник принес ужин и опустил плотную штору:
— Светомаскировка, господин полковник, извините. Дежурный свет включается здесь. Можете отдыхать, я вас разбужу. Если что-нибудь понадобится, вот кнопка звонка. К вашим услугам.
Неринг остался в купе один. Он вытащил из нагрудного кармана белый жетон и положил его на столик. Бледный, едва светящийся зеленый треугольник растерянно вращался на поверхности жетона, не показывая никуда конкретно. Виктор поймал себя на мысли, что поезд, везущий его в Пассау, казался едва ли не большей сказкой, чем королевство Глион и Великий Дракон Линдворн… Неринг спрятал жетон в карман, откинулся на удобном диване и задремал под настойчивый перестук колес.
* * *
Когда время на старинных часах подходило к двенадцати, Виктор закончил чтение содержимого тонкой папки и откинулся в кресле, устало закрыв глаза. Могло показаться, что он задремал под хриплый бой древнего механизма, но с двенадцатым ударом молодой полковник стряхнул оцепенение и решил взбодриться. Он протянул руку к черному телефонному аппарату без диска и снял трубку.
— Здесь штурманн Август Гроссер!
— Август, сварите кофе, да покрепче.
— Слушаюсь, господин полковник! Пять минут! — Август в полном молчании ждал, повесит шеф трубку или скажет еще что-нибудь. Неринг живо представил себе, как братья смотрят друг на друга и на трубку телефона, вытянувшись по стойке «смирно».
— Да вольно, выполняйте!
— Слушаюсь! — гаркнул Август. Неринг готов был поклясться, что услышал напоследок звонкий щелчок двух пар каблуков, улыбнулся и повесил трубку.
Виктор пододвинул к себе папку с тисненым гербом и снова раскрыл ее. Секретная директива была отпечатана на тонкой бумаге и гласила:
«При изучении письменных источников древней германской культуры особое внимание следует уделить установлению координат мест контакта героев эпоса с мифическими чудовищами и сущностями: нимфами, оборотнями, колдунами, гномами, драконами. Краткую сводку направлять еженедельно фельдсвязью лично мне.
Карл Штайер»
Нимфы и гномы… Да-да, как же… Оборотни… Драконы были упомянуты в последнюю очередь, но были сутью директивы, это несомненно. Конечно, драконы. Не нужно быть семи пядей во лбу. В памяти вихрем пронеслись картинки: доктор Эрик Гримм, карьер, Линдворн, отряд СС возле храма в скале и ребята из тридцатьчетверки. Если бы кто-нибудь в гигантском воюющем рейхе мог предположить сотую, тысячную долю правды о нескольких неделях жизни Виктора, он больше не увидел бы ни родителей, ни Эльзы, ни сына — Неринг был в этом убежден.
Следователь Мозер. Виктор понимал, что появление Мозера под Курском было логически привязано к его, Неринга, персоне. Полковник Шеер, старина танкист и ветеран — это чистой воды случай, простой и закономерный на войне. Мозер возник столь внезапно, что это тоже походило на случайность. Но более вероятно, что в тот самый момент, когда Неринг назвал свое имя и звание часовым у первой линии окопов, пришли в действие быстрые и четкие механизмы, задергались тончайшие нити паутины, в центре которой был внимательный эсэсовец с прозрачным взглядом и идеальным пробором. Можно ли допустить, что паутина была настроена на одно-единственное имя, на крошечную в масштабах Германии муху по имени Неринг? Виктор с неохотой был вынужден признать — да. В сети негласного надзора он попал раз и навсегда в каменоломне под Майнцем, и с той поры время от времени чувствовал на себе пристальное внимание, легкое касание почти невесомых, но липких нитей. Наблюдение было ненавязчивым и поверхностным, без сопения над ухом или топота за спиной, но оно было. Мозер появился на линии фронта с такой впечатляющей скоростью, как будто если и не ждал появления Виктора, то вполне допускал подобный вариант и был к нему готов. Назначение в родной город было подарком судьбы, неслыханным жестом удачи, но за все в жизни полагается плата, Виктор усвоил это с детства. Полковник Неринг и его семья были обеспечены по высшей ставке — продовольствие, обслуга, охрана. Дом Нерингов охраняли круглосуточно. За Эльзой и маленьким Зигфридом во время прогулок в парке следовали эсэсовцы в штатской одежде. Супруга была в восторге — она чувствовала на себе заботу великой страны и гордилась особым статусом своего мужа. Пожилые родители Виктора тоже радовались возвращению сына и тревожились только об одном: судьба военного переменчива, как вернули домой, так могут и отозвать обратно. Что-то еще настораживало Неринга и пугающе выпадало из логической цепи, подобно появлению следователя Мозера на передовой близ русской деревеньки со смешным названием. Охрана… Охрана, от которой нельзя было никуда скрыться, больше напоминала конвой. Самого Неринга не сопровождали, но маленький Зигфрид и его мать всегда находились под присмотром. Сердце полковника неприятно заныло.
* * *
Архивы «Аненэрбе» хранились в новых стальных ящиках-шкафах с кодовыми замками. Внутри ящиков были полки-ячейки с номерами, а на дверцах с внутренней стороны — описи документов и журналы, похожие на библиотечные. В журналах полагалось фиксировать движение документов — кому выдавались, на какой срок.
Манускрипты были тщательно переведены на современный немецкий язык. К каждому старинному тексту прилагался полупрозрачный листок перевода с комментариями касательно непереводимых слов и выражений. Ноги сами привели Неринга к ящику с надписью «Драконы». Сверившись со списком кодов, Виктор пощелкал цифрами на замке. Правая створка стального шкафа спружинила и слегка отщелкнулась. Дверцы подались без усилий, с оружейной точностью.
«Архив — это всегда оружие, — с удовольствием подумал полковник. — Просто никто не знает, когда и кем будет произведен выстрел».
Неринг с детства любил точные механизмы, будь то швейцарский нож или охотничий «маузер», карабин отца. Даже в звуках, которые издавали эти устройства, была особая красота, симфония торжествующей надежности. Без сомнения, стальные шкафы «Аненэрбе» относились к разряду таких точных приспособлений.
Виктор пробежал глазами список документов и вдруг остановился, не веря своим глазам. «Драконы глубин пространства», полка «А», ячейка «G3». Пальцы Неринга уже тащили из стального отделения матерчатый сверток. В свертке оказалась небольшая гравюра и обожженный снизу лист пергамента с переводом. На гравюре был изображен огромный дракон — амфиптер, вылитый Линдворн. Он поражал огнем уродливых приземистых драконов другого вида, одновременно похожих и на огромных жаб с цыплячьими крылышками, и на бульдогов. Жабоподобные были покрыты щитками с острыми шипами. Они скалили собачьи пасти, изрыгали клубы огня, но амфиптер буквально сметал их своим могучим дыханием. Гравюра была подписана острым незнакомым шрифтом. Перевод подписи гласил: «Великий Дракон, страж перекрестка Темных времен, спасает Землю от нашествия». Лист пергамента был исписан старославянским шрифтом, но буквы никак не складывались в понятные слова. Приложенный полупрозрачный листок современным немецким языком сообщал следующее:
