Чешуйка еще несколько секунд торопливо повибрировала и затихла. Ковалев привык доверять реликвии и на всякий случай осторожно огляделся. Как оказалось, не зря. В этот раз амулет предупредил о появлении чужака. В раскрытых воротах темнел силуэт. Рассмотреть его лучше не представлялось возможным, — человек стоял против солнца.
— У нас гости! — коротко бросил товарищам командир и зашагал к открытым воротам.
Незнакомец застыл на пороге и не спешил входить во двор без приглашения. Александр всматривался в незваного гостя. Он испытывал дежавю и не мог прогнать ощущение, что ему уже доводилось видеть подобное. Возникло чувство, что все начинается сначала. Степаныч потряс головой. Не помогло. В памяти всплыли образы, отрывочные зрительные мазки… Ах да, он и в прошлый раз думал, что спит…
…Со стороны рощи от гигантского мертвого кабана двигалась толпа ряженых людей, как тогда подумалось Ковалеву. Они смахивали на псов-рыцарей из довоенного фильма «Александр Невский», только без плащей и пешие. В тот момент Степанычу захотелось проснуться во что бы то ни стало, но псы-рыцари приближались, ускоряя шаг. Длинные пики равномерно колыхались над шлемами. Капитан в тот момент решил не двигаться с места. Идти на поводу у безумия — и вправду разума лишиться. Тогда они восстановили душевное равновесие тем, что размолотили живые консервы в блестящей металлической упаковке осколочными снарядами и намотали разноцветные полотнища знамен на окровавленные траки.
Как и сейчас, Ковалеву казалось, что он спит и видит сон. Чувство ирреальности происходящего отпустило, уступив место привычной настороженности.
«Сон не сон, а с товарищем надо поговорить», — подумал Степаныч.
Перед ним стоял низкорослый мужчина в возрасте. Даже для здешних мест он выглядел чужеродно и неуместно. На нем был поношенный синий камзол, обшитый потускневшими золотыми кистями и галунами. Из рукавов камзола торчали рукава рубахи с обтрепанной вышивкой и рваными кружевами. На ногах красовались черные кожаные штаны и высокие стоптанные ботфорты с серебряными пряжками.
На загорелом испитом лице, изрезанном морщинами, багровел нос в фиолетовых прожилках. Красная треуголка со страусиным пером была лихо сдвинута набок. Из-под треуголки насмешливо смотрели ясные серые глаза. Мочку левого уха оттягивала массивная золотая серьга. На боку незнакомца висел красавец-кортик. Ножны были отделаны драгоценными камнями и накладными узорами из золота и серебра. Изящную костяную ручку украшали крупные жемчужины. Короткие пальцы незнакомца были унизаны перстнями с камнями разных цветов и оттенков. На среднем и указательном сияло аж по два кольца, натянутых до второй фаланги. Некоторые перстни были разрезаны и растянуты, чтобы налезть на узловатые пальцы. Незнакомец смахивал на моряка, отставшего от своего корабля. В поселении самоверов он казался ряженым. Именно так в книгах описывают пиратов. Личность что ни на есть самого флибустьерского вида. Не хватало черной повязки, закрывающей глаз, и разухабистой абордажной команды за спиной.
Ковалев лихорадочно соображал, как начать разговор. Диковинный незнакомец, видя замешательство, пришел на помощь, вежливо осведомившись неожиданно приятным баритоном: «Сеньор, мне сообщили, что здесь я смогу увидеть уважаемого Линда Уоррена. Так ли это?»
Степаныч откашлялся в кулак, прочищая горло, и для начала решил представиться, а уж потом задавать вопросы.
— Капитан Ковалев, гм-м Александр Степанович.
— О-о! Такой молодой и уже капитан, мое почтение, сеньор! — Незнакомец прикоснулся правой рукой к треуголке и почтительно отвесил полупоклон. — Мне доводилось встречаться с двумя капитанами вашего возраста. Когда говорят «капитан», я сразу вспоминаю этих сильных и смелых людей. Лихие ребята были, доложу я вам. Вы их, часом, не знали? Может, приятельствовали?
— Нет, — растерялся Александр. — Но я дружу… дружил с гвардии капитаном Виктором Катасоновым. Большой души человек и сражался отважно. У него всегда были самые меньшие потери. Позывной Стрела. Где он сейчас, не знаю. — Неожиданно для себя он ударился в воспоминания. Незнакомец умел убирать опасения и располагать к себе. Обходительная манера речи и неподдельная заинтересованность собеседником втягивали в разговор.
— Охотно верю, что достойный человек. Просто так капитаном не станешь. Забота о людях в наши дни становится редкостью. Похвальное качество. Даст Нептун, еще свидитесь, Александр Сте-па-но-вич. Степанович — это прозвище?
— Нет, так звали моего отца.
— Сеньор, вы араб? По внешнему виду не скажешь.
— Я русский.
— Русский?! — в очередной раз удивился незнакомец. — Простите мою дремучесть, сеньор капитан. Ни разу не встречал русских. Судьба иногда забросит в такие места, что поневоле отстанешь от жизни.
— Русские везде бывали, то есть были, — ревниво подал голос Суворин. — А где не бывали, там скоро будут. — Он не смог ничего с собой поделать и встрял поперек командира в разговор.
Латыш театрально закатил глаза и покачал головой. Раньше он не замечал за другом таких всплесков национальной гордости с уклоном в географический шовинизм, тем более что у Ивана мама была украинка, а папа белорус, и он не раз спивал у костра: «Чому я не сокил, чому не летаю».
— Мой экипаж. — Степаныч обвел рукой стоящих поодаль товарищей.
— Да-да, конечно, капитан без экипажа — это нонсенс. Бравые парни, сразу видно. Хотя, признаюсь, я знавал случаи, когда капитаны оставались одни. Случались прецеденты. Ничего, что народа мало, экипаж со временем нарастет. А что это вас так далеко забросило от моря?
— Служба, — неопределенно ответил Степаныч. Вежливый гость, похоже, истосковался по общению и теперь наверстывал упущенное.
— Да, служба, будь она неладна. Плывешь, куда пошлют, а посылают часто. Когда я служил под флагом Ее Величества, тоже приходилось подчиняться всяким… из адмиралтейства. Потом мы флаг гм-м, поменяли. Славные денечки наступили, я вам доложу. В союзниках только море и соленый ветер. А затем опять попал служить. М-да, угораздило меня угодить на бессрочную службу.
— Вы ищете Линда? — Александр попытался повернуть беседу в другое русло. Того и гляди, собеседник ударится в воспоминания. Он не был похож на старика. Гость был в возрасте, это да. Но на старика не тянул, слишком молодые глаза и подчеркнуто прямая осанка человека, привыкшего повелевать. — Сеньор э-э… — Степаныч выдержал паузу. Меняющий флаги по собственному усмотрению так и не представился.
— О-о! Тысяча извинений, сеньор капитан! Нижайше прошу простить мою забывчивость! — Незнакомец снял с головы треуголку и изобразил куртуазный полупоклон, отступив на шаг назад. — Резкая смена среды влияет на память, да и годы берут свое. Еще раз простите, что сразу не представился, — новая отмашка треуголкой. — Меня зовут Грустный Шкипер. Можно просто Шкипер.
— Шкипер, и все? — переспросил Ковалев. Взрослый человек, а отзывается на прозвище. Может, из уголовников?
— Сеньор Шкипер, если вас не затруднит, — мягко поправил капитана его новый знакомый. — Так все меня давно зовут. Я к этому имени привык, и вы меня так называйте. Поверьте на слово, его пришлось заслужить. В кругах, где мне пришлось вращаться, имена дают не просто так, а гм-м, за определенные заслуги. Наша общая знакомая Селена сказала, что Линда я, скорее всего, найду здесь. Так ли это?
