– Это что?! – ахнула поэтесса, вжавшись в стену и чувствуя спиной каждый бугорок шершавого бетона.
– Уже ничего – будет пепел, – равнодушно ответил Попугайло, наблюдая, как пламя на глазах пожирает одежду. У него была маленькая слабость – сколько себя помнил, он всегда любил смотреть на огонь. Не важно, пожар ли это, чадно горящий танк или крохотное пламя зажженной спички.
– Чем занимаешься? – бесцеремонно разглядывая почти полностью раздетую женщину, поинтересовался Попугайло.
– Стихи пишу, – с вызовом ответила Ада. – У меня вышли уже два сборника!
– Когда же вы перестанете водить сюда с поверхности интеллектуальный сброд? – со вздохом спросил Олега старший патруля.
Риторический вопрос повис в воздухе. Если разговор пошел на отвлеченные темы, значит, пришла пора расплачиваться. Патрульные были прекрасно натасканными механизмами для выполнения своей службы. Но от них было бы немыслимо ожидать какого-либо сострадания или снисхождения. Попался, плати.
Шаржуков вытащил из нагрудного кармана заранее приготовленные для такого случая деньги и отдал сержанту.
– Ничего больше не забыл? – Попугайло не спешил опускать протянутую руку. Он выразительно потер между собой большой и указательный пальцы.
Остальные патрульные обидно заржали. Солдатам было скучно, а тут хоть какое-то развлечение. Любо-дорого посмотреть, как их командир ошкуривает гражданского.
«Крысы! Хорошо выдрессированные крысы! – зло подумал Олег. – А с денежками пора расставаться, скорее всего, и свои придется добавить. Матерый волчара попался. Так просто, за здорово живешь, не отпустит».
Шаржуков угодливо растянул в неестественной улыбке губы и во второй раз полез за деньгами.
Олегу оставалось только вытащить из-под запасного аккумулятора к пээнвэшке резервную заначку. Хрустящие бумажки присоединились к первому траншу.
– Ошибаться никому не заказано, – благосклонно кивнул сержант, убирая мзду подальше в подсумок и придавив ее сверху цилиндром ядовитого аэрозоля. Похоже, мысли у них работали в одном направлении. – Шаржуков, тебя упоминать в отчете? – вкрадчиво поинтересовался Попугайло.
– Это еще зачем? – насторожился Олег.
– Ну, мол, проявил бдительность, обнаружил почти сформировавшийся рой! То да се… – нехорошо прищурился Попугайло.
– Боже упаси! – лифтер выставил перед собой руки, будто защищаясь от готовых свалиться на его бедную головушку славы и наград. – Все вам в зачет!
– Уговорил, красноречивый, – притворно покладисто вздохнул старший патрульный. – Все запишем на свой счет.
Его сговорчивость объяснялась просто. Можно было побиться об заклад, что перед тем как обработать гнездовье роя из огнемета, он одновременно включил нашлемный фонарь и видеокамеру, смонтированные на защитном шлеме. Письменный отчет, подкрепленный видеоматериалом об уничтожении редкого гнездовья насекомых, являющихся опасными разносчиками смертельной болезни, и грамотно поданный рапорт о предотвращении вспышки пандемии сулили хорошие бонусы. Вплоть до крупных премиальных и внеочередного отпуска. Начальству тоже прямая выгода: смотрите, как наши парни стоят на страже города. Генералы, поднаторевшие в паркетных интригах, не упустят возможности утереть нос всем, кто критикует их за разбазаривание и нецелевое использование бюджета. Сержант принесет им славный козырь для будущих подковерных сражений, когда придет время подавать заявку в администрацию города на новый финансовый квартал. Армейские части, привлеченные для усиления мер безопасности горожан, стояли на полном обеспечении мэрии Москвы.
– Я буду жаловаться! – неуверенно пообещала поэтесса.
– Вы не на ту дорожку встали, девушка, – почти нормальным голосом произнес сержант. – Шевелитесь быстрее. У меня нет желания возиться с вами.
– Прощайте, – нервно дернула плечиком поэтесса и поправила бретельку лифчика, скользнувшую с плеча. Разобравшись со скудными остатками гардероба, она бодро зашлепала босыми ногами по холодному бетону. Похоже, что это ее не сильно волновало, хотя идти босиком по бетону – удовольствие сомнительное.
– До скорого… – осклабился Попугайло. – Еще свидимся, – последние слова относились уже к лифтеру.
– Надеюсь, что нет, – огрызнулся Олег.
– А я почему-то даже не сомневаюсь, – донесся из темноты въедливый голос сержанта.
Патрульные, перекинувшись парой шуток, выключили нашлемные фонари, а приборы ночного видения активировать не спешили. Развилка, к которой сходилось несколько тоннелей, погрузилась в непроглядную темноту. Армейцы превратились в неподвижные изваяния. Ни звуком, ни шорохом не выдавая свое месторасположение. Тишина. Военные давно научились таким образом поджидать новых искателей приключений, если повезет. Если нет, то придется сцепиться с тварями, вышедшими за пропитанием. В подземельях охотник легко может стать добычей. Удача военного – дама капризная, как хочет, так и тасует колоду из судеб людей в погонах… Ничего, дело привычное. Все знали, на что шли, подписывая контракт с Министерством обороны. Все добровольцы, силком никого не тянули.
Парочка ускорила шаг. Перейти на бег Олегу мешала гордость. Он ни секунды не сомневался: армейцы зубоскалят у них за спиной. «Обуть» гражданских по полной программе и выжечь рой – удачное выдалось дежурство. Хотелось побыстрее убраться на безопасное расстояние.
Чем дальше, тем лучше. Шаржуков за себя не опасался. А вот поэтесса со своим острым язычком, да еще и в неглиже могла нарваться на неприятности. Под землей свои законы, а прокурор здесь сержант Попугайло. Ни адвокатов, ни присяжных тут никогда не было и в ближайшем будущем не предвиделось. Если только здание городского суда не провалится под землю в один прекрасный момент.
Олегу не понравилось, какими взглядами патрульные мазнули по фигуристому телу поэтессы, когда они проходили мимо них. Если бесформенный и мешковатый комбинезон не смог скрыть пышные формы, рвущиеся из-под водоотталкивающей ткани, то лифчик в кружавчиках тем более.
Через несколько переходов и поворотов Шаржуков почувствовал себя в относительной безопасности. До ближайшего выхода на поверхность оставалось не более сорока минут ходьбы спокойным шагом. Пора привести в порядок попутчицу, так и норовившую забежать вперед. «Не каждый человек, впервые оказавшийся под землей, мог похвастаться такой зрительной памятью», – с уважением подумал лифтер.
Когда они проходили через технический зал, заставленный непонятными механизмами с толстым слоем ржавчины и опасно накренившимися штабелями полусгнивших деревянных ящиков, их ждал еще один сюрприз. Под самым сводом кружили крошечные светящиеся огоньки. Почувствовав тепло человеческого тела, огоньки спикировали вниз. Это оказались не светлячки, а вездесущие комары со светящимися брюшками и с острым хоботком, легко прокалывающим самую дубленую шкуру. Кожа у поэтессы была тонкая и нежная, призывно белеющая в полумраке зала.
Комары-светлячки оказались не просто кровососущими, а стремительными, юркими и злыми вампирами.
