— Я дурею от этих гражданских, — радостно оскалился в улыбке заместитель. — Всегда на это покупаются.
Он тягуче сплюнул и с чувством добавил:
— Слабаки! Против нас кишка у них тонка.
— Не стреля-а-ай, — проныл, почти проплакал Райх писклявым детским голосом и подмигнул последнему из оставшихся в живых водителей топливо возов.
Тот оторопело смотрел на своего нового командира.
Внешний вид высокого широкоплечего человека с холодными немигающими глазами не вязался с детским жалобным голоском, доносившимся из луженой офицерской глотки. Не верилось, что его голосовые связки могут издавать что-то, кроме рубленых коротких команд и четких приказов.
Из горящих домов с криками ужаса продолжали выбегать полуодетые люди. Огонь гнал их из-под защиты родимых стен. Они выскакивали из огня, чтобы напороться на огонь спецгруппы. Местных били одиночными выстрелами в упор. Иногда раздавался треск короткой очереди. Охотники на людей с головой окунулись в привычную стихию разрушения и выныривать, похоже, не собирались.
Поселок лесозаготовителей горел. Живых в нем больше не было, только обугливались трупы, большие и маленькие.
Вдали, на дороге, появилось небольшое облачко. Вскоре донесся еле различимый басовитый гул.
В сторону пепелища, еще недавно бывшего поселком колонистов, пылила армейская колонна. Бронированной змейкой извивалась техника. Пыль поднимали боевые машины огневого прикрытия на воздушной подушке. В центре сыто урчали двигатели гусеничных транспортеров с тяжелой пехотой.
Недавно здесь разгромили тыловую колонну обеспечения. Сожгли несколько бензовозов. Командование теперь не рисковало перебрасывать людей и материальные средства без мощного прикрытия. А еще месяц назад этот район был отмечен как спокойный, не попавший в зону действия партизан.
Лейтенант свернул оцепление и собрал всех подчиненных. Колонну встретили на перекрестке.
Не доезжая метров тридцати, головная машина боевого охранения остановилась. Двигатель гудел, работая на малых оборотах. Низкая башенка с тридцатимиллиметровым стволом автоматического орудия лениво сдвинулась в сторону. Казалось, стальное животное принюхивается исполинским хоботом к жалкой кучке людишек, вышедших ему навстречу. Одна очередь осколочными снарядами — и от отряда не останется ничего.
Из-под надежной брони никто не спешил к ним с распростертыми руками. Мало ли кто расхаживает в камуфляже по дорогам. Догоравший поселок тоже не внушал доверия. Кто и зачем устроил эту заварушку? Вопросов больше, чем ответов.
Командир группы развел руки в стороны, показывая, что они пусты, и двинулся навстречу замершей бронемашине.
Зрачок ствола манил и притягивал взгляд. Черный тридцатимиллиметровый бездонный провал, в свою очередь, приглядывался к человеку, стараясь заглянуть в душу. Райх тряхнул головой, прогоняя наваждение. Женский голос в голове молчал.
Не доходя нескольких метров, офицер остановился.
В борту с лязгом открылся люк. Из него выпрыгнул на дорогу человек в черно-сером маскировочном комбинезоне.
— Здорово, — настороженно сказал он.
— Здорово, — эхом отозвался командир охотников.
— Ваша работа? — указал на дымящееся пепелище незнакомый военный. Он так и не удосужился представиться.
— Наша, — подтвердил лейтенант. — База партизан. Была. Район от противника зачищен.
— Управление специальных операций?
— Временно переведены в оперативное подчинение командования группировки, — доложил Райх. — Подтверждаю полномочия. Мой личный номер ВП-053680.
— Это все?
— Все. Для проверки достаточно.
— Так вы откуда? — Офицер из колонны, не отрываясь, смотрел за спину Райху, где продолжило дымить пепелище.
Асмус показал рукой на зеленую стену джунглей.
Спецназовцев распределили по стальным коробочкам, по два-три человека на машину. В тесных десантных отсеках потеснились, принимая пополнение. Летчик наотрез отказался расставаться со своим копьем. Он ни за что не хотел выпускать заостренное древко из рук. Летун, привыкший к высоким технологиям, которыми был напичкан под завязку его аэробот, успел за несколько дней сродниться с самодельным копьем. И даже стал считать его чем-то вроде талисмана.
Ему объяснили, что как только доберутся до базы, так сразу вернут драгоценную вещь. Поколебавшись, он неохотно согласился. Жердь с заостренным концом, черным от засохшей крови, закрепили на броне, поверх ящиков с «зипами». В тесном отсеке летчика усадили между двумя тяжелыми пехотинцами, увешанными оружием. Поерзав на жесткой скамейке, он вроде бы успокоился.
С остальными было проще. Команда охотников беспрекословно выполняла команды. Прикажут выпрыгнуть с десятого этажа — выпрыгнут, не задумываясь. Раз так говорит командир, значит, так надо. Значит, там победа.
Вскоре колонна запылила дальше. Техника в пятнистых разводах маскировочной окраски объезжала мертвый поселок. Точнее, выжженный участок земли с не прогоревшими до конца головешками. Это было все, что осталось от зданий.
Когда человеческая жизнь внезапно прерывается, начинает казаться, что ее никогда и не было. На месте колонны громоздились искореженные остовы техники. Там, где был поселок лесозаготовителей, дымилось пепелище. Единственное напоминание о том, что здесь жили люди.
Уползавшую колонну провожали два внимательных глаза. Еще немного — и техника исчезнет из поля зрения. Через километр дорога делала петлю и скрывалась за деревьями. Язык леса клином вдавался в поле. Люди не успели вырубить все лесные великаны, оставив этот участок на потом. Еще немного — и от колонны останется только оседающее на землю облако пыли и запах выхлопных газов от отработанного топлива. Глухо рокотнул двигатель. На прощание. Сизое облако выхлопа медленно расплывалось в воздухе, истончаясь на глазах.
О том, что здесь еще недавно были люди, напоминала легкая дрожь земли. Когда вибрация стихла, над травой поднялись глаза на отростках-ложноножках. Они медленно ворочались из стороны в сторону, давая почти круговой обзор их владельцу. Все это время за военными наблюдало животное — местная разновидность змеи-хамелеона. В борьбе за выживание эволюция наградила это пресмыкающееся выдвигающимися, как у улитки, глазами. Природный апгрейд и способность менять окраску помогали ему оставаться незамеченным и в то же время спокойно наблюдать за всем, что могло представлять опасность.
Люди ушли. Остался запах. И дорога, разбитая траками бронемашин. Запах гари был неприятен и щекотал ноздри. Змея-хамелеон инстинктивно понимала, что нужно как можно скорее убираться отсюда. Присутствие человека и его стальных слуг — машин всегда сопровождается чем-то неприятным для всего живого на этой планете.
Змея, не мешкая, переползла дорогу, стремительно меняя окраску тела под цвет грунта. Глазки стремительно втягивались при малейшем шорохе, непрерывно осматривая все вокруг. Вскоре извивающееся тело скрылось в траве. На другой стороне изуродованной дороги оно сразу стало зеленым. Лишь вздрагивающие кончики стебельков указывали направление движения. Пресмыкающееся спешило поскорее убраться обратно в джунгли. Там легче затеряться в переплетении лиан и в буреломе…
