О вчерашнем никто не говорил. Лысоватый боялин из фракции слонов, исполняющий обязанности главного счетовода, встал и произнес краткую речь:
– Собратья! Нынешнее заседание не состоится по причине малости нашего числа. До завтра.
Лысоватый сел на скамью.
– Отдай немчурийцев! – пробасил Полкан.
– Кукиш тебе, – огрызнулся Станислав.
– Душу из тебя вытрясу.
– Князю пожалуюсь!
– Бояле! – Счетовод снова вскочил на ноги. – Помилосердствуйте! Пусть все останется по-прежнему до приезда князя Световара.
– Столковались, бестии хоботастые! – проорал Люлякин-Бабский. – Вам это зачтется.
Он величественно удалился, демонстрируя полную нравственную победу над противником.
– Пусть петушится, – сказал Драндулецкий, в этот самый момент окончательно склоняясь к мысли, что необходимо воспользоваться советом Шарапки: «Устами младенца глаголет истина. А победителей не судят».
Поспешив домой, он спустился в подвал, где томились дембеля.
– Слушайте меня внимательно, погубители земли тянитолкайской, – начал он. – Погибелью моей земле грозит не только ваше присутствие. Куда страшнее дракон, коего надлежит извести как можно скорее, ибо он приближается к столице. Разрушения и жертвы нам ни к чему. Поэтому один из вас отправится на бой с драконом. Да, это будешь ты, здоровяк. А второй для верности останется у меня. Малейший намек на неповиновение, богатырь, и я прикажу умертвить твоего красавчика-брата. Вы шли к нам с вредоносными намерениями, так принесите же пользу.
От такой перспективы близнецы потеряли дар речи. Даже ловкий на язык Иван растерял остроумие.
– Выдвинешься завтра утром. Советую выспаться, – сказал боялин Станислав и покинул узников.
Молчаливые охранники оставили похлебку, простоквашу, вареное мясо и лепешки.
– Как на убой, – заметил ефрейтор, но с превеликим удовольствием накинулся на еду.
Старшой тоже подкрепился. Затем стали мозговать, что делать с новой напастью.
Егор был, по обыкновению, предельно прямолинеен:
– Завтра меня раскуют. Я перебью стражников, освобожу тебя, и дерганем отсюда к этому, как его там, Борамблеру.
– Бояндексу, – уточнил Иван. – Хорошо бы твоему плану сбыться. Я не настолько оптимист, чтобы в него поверить. Если я не ошибаюсь, Драндулецкий подстрахуется, и твоя затея провалится. Давай предположим, что тебя все-таки выпроводили к дракону. Что ты можешь сделать? Тихо вернуться и прокрасться сюда. Либо пробиться с боем. Думаю, стоит им тебя заметить, и меня тут же прикончат. А жить хочется. Но не драться же тебе с драконом! Тут поди такие Горынычи водятся – Годзилла отдыхает. Поэтому, брат, не рискуй. Попробуй пробраться ко мне, а не получится – беги. А вообще, отставить, ефрейтор Емельянов! Сразу беги. Я везучий, я выкручусь.
Младший близнец упрямо засопел. Не из тех он людей, кто так поступает.
– Да пойми ты, – принялся убеждать его Старшой. – Дракону в дыню не треснешь. А если дотянешься, он всего лишь разозлится.
– Ковер покажет, – буркнул Егор.
– Братан, посмотри мне в глаза, – взмолился Иван. – Нас дома ждут. Мамка. Отец. Бабка с дедом. Ты о них подумай. Если никто из нас не вернется…
Он не договорил, все было ясно без слов.
После долгого молчания Емельянов-младший сказал:
– Держи хвост пистолетом. Нечего раскисать. Завтра все зарешаем.
И близнецы занялись всяческой ерундой, благо, с этим делом ни у кого затруднений не возникает. Они травили анекдоты с дембельскими байками, потом горланили песни – сначала настоящие, а там и до переделок добрались. С особенным воодушевлением пошла старая:
И снится нам не рокот космодрома,
Не эта ледяная синева,
И даже не трава, трава у дома,
А бабы, бабы, бабы снятся нам!
И то верно, о чем еще было мечтать на далекой зауральской базе, где из женщин только жены офицеров? А теперь вот вместо домашних гулянок с девчатами – скромные посиделки с кандалами на руках-ногах.
Стали вспоминать службу. Невольно всплыло имя капитана Барсукова – знаменитого своей упертостью и косноязычием командира роты. Именно ему принадлежали классические фразы наподобие «Освежуйте в памяти», «Поставить на вид и в неудобное положение» и наконец феерическое изречение: «Портянки, намотай себе на ус, изобретены не для того, чтобы ты босой теперь перед старшим по званию!»
Начал Егор:
– Ну, ты помнишь, как Барсукова клинило на гигиене? Заловил он в столовке Ермека Абишева. Орет: «Когда, я вас учил, надо мыть руки?» Ермек ему: «До еды». А этот: «Не до еды, я сказал, а перед едой!»
Иван не остался в долгу:
– Да, казахов он наших гонял. Наверное, личное что-то. Мне ребята другую историю травили. Якобы несколько лет назад капитан выстроил взвод, который сорвал сроки отправки груза по железке, и заявил: «Давненько хотел довести до твоего сведения стихотворение типа басня». После чего рассказал «Квартет», но в каждую строчку умудрился вставить не менее трех матов. Я сам пробовал. Не получается. Выходит, Барсуков у нас – талант.
И хотя все эти байки были перетряхнуты не в первый раз, а кости командиров перемыты еще в армии, ребята с удовольствием тратили время. Лучше уж вспоминать глупые анекдоты, замешанные на вранье, чем зацикливаться на сумасшедших проблемах, поставленных маньяком-боялином.
Запели по второму кругу. Тематика опять постепенно съехала на взаимоотношения с противоположным полом.
– И вновь продолжается секс, и сердцу тревожно в груди!.. – самозабвенно вопили близнецы.
Потом Старшой вспомнил про шизанутую газету. Почитали оттуда, поржали всласть:
ШЕСТВИЕ-ПРОИСШЕСТВИЕ. Массовой дракой участников закончился марш во имя примирения и согласия.
АВАРИЯ. Узкопопая девочка послужила причиной засорения канализационной системы.
СКАНДАЛ В ТЕАТРЕ. Пьяный суфлер подсказывал Гамлету матерные частушки!
И не сказать, чтобы уж очень забавно спятили «Алименты и Артефакты», просто бывает у людей такое состояние, в котором лучше смеяться, иначе придется плакать.
– Не к добру ржем, – заметил Егор.
– Фигня, – отмахнулся Иван. – Зацени, тут еще статья про осенний призыв…
Так и пролетел день в застенках неведомого мира.
На закате, когда в каморке стало совершенно темно, узников посетил охранник. Он заменил кадку для нечистот и принес пару кружек медовухи.
– Выпейте, ребята. Одному из вас завтречко на погибель отправляться.
– Спасибо, – язвительно сказал Иван. – Ты тоже живи долго и счастливо.
Охранник удалился. Старшой хотел было вылить хмельную жидкость, но Егор произнес тост:
