— Пошел!
И Иван пошел.
— Готово!
Волк спрыгнул, поднес факелы поближе к земле, и оба друга буквально впились глазами в истоптанную грязь.
На влажной земле четко и ясно отпечатались многочисленные следы босых человеческих ног. И почти сразу же они стали медленно, но верно заполнятся водой.
— Давай, набирай!
— Нет, пусть немножко так побудет, на всякий случай…
Когда взошло солнце, лукоморский витязь и лукоморский разбойник, растирая кулаками затекшие спины, вышли наружу. Красные от бессонницы и дыма глаза слипались. Испачканные и прожженные рубахи липли к потным телам. Догорали остатки факелов, шипя и чадя. Но в руке у все еще босого царевича был большой тяжелый кувшин.
Единогласно, первым, на ком было решено опробовать «лекарство», стал столичный купец первой гильдии Демьян Епифанов. Под морду лица ему была подсунута глубокая тарелка с почти прозрачной водой.
— Тем ложки на рыло хватило, — еще раз повторил Серый, макая недоумевающего парнокопытного мордой в чье-то фамильное серебро.
— Ну, Демьян, пей же! — умоляюще заглянул Иван в карие бараньи глаза.
Баран тяжело вздохнул, мекнул и одним глотком опустошил посудину.
Превращение произошло мгновенно. Одну секунду в стойле был баран, другую — белобрысый мордатый купчина растянулся на соломе во весь рост, уткнувшись физиономией в посудину.
— Получилось!!! — как один взревели друзья и стиснули друг друга в объятьях.
— Батюшки! Благодетели!! Родимые!!! — заголосил Демьян, обхватив Ивановы коленки огромными волосатыми ручищами. — Спасители!!! До смерти не забуду!!! Век буду помнить!.. — голос его сорвался, и из горла вырвалось рыдание.
— Ну, что ты, Демьян Ерофеевич, будет тебе, полно… Ведь все хорошо же кончилось, не плачь! — Иванушка, присев на корточки рядом с купцом, обнял его неловко.
Тем временем Серый вытащил за шкирку из стойла второго барана, налил ему из ведра в тарелку воды и добавил ложку из заветного кувшина.
— Пей, морда рогатая, — посоветовал он ему.
Через минуту их человеческого полку прибыло еще на одного купца — из Переельского царства. На этот раз Волк на корню пресек всякие изъявления благодарности, отправив Ивана в трактир за тарелками, а купцов — на колодец за водой.
Спасательная операция продолжалась до обеда. По ее окончании число постояльцев «Козьмы Скоробогатого» составило 60 человек (по внешним признакам). По всем остальным — 10, вместе с Серым и Иваном. Оставшиеся — скорее кони, коровы, овцы и прочая домашняя живность, уже не помнящая, что делать с непонятными отростками на передних копытах.
Иван-царевич этого и боялся, и ожидал.
Посовещавшись с остальными братьями по разуму, решили, что поскольку постоялый двор находится на территории Лукоморского царства, конфисковать его в казну за преступления, совершенные владельцем, и передать в управление купцу Епифанову, при условии, что тот будет кормить, содержать и приводить к образу человеческому тех несчастных, которые пробыли в чужой шкуре слишком долго. Договорились, ударили было по рукам, да тут отозвал Серый Иванушку в сторонку и шепнул:
— Не обессудь, Иванушка, но хитрая морда твоего купчишки доверия мне не внушает.
— Да он же купец первой гильдии, известный человек в столице!
— Известный своей честностью?
— Ну…
— Попроси с него бумажку, пусть распишется.
Сказано — сделано.
Заглянув в бумажку, Серый спросил:
— А если он их хлебом да водой кормить будет?
Так на свет появилась вторая расписка, чуть подлиннее.
— А если он их, до ума не доведя, выпроводит?
Была написана третья, почти на страницу.
— А если деньги кончатся?
Четвертая.
— А если пожар? Или разбойники?
Пятая, уже на две страницы.
— А если скажут, что ты права с ним договариваться вообще не имел?
— А если…
— А если…
К вечеру был при свидетелях подписан уговор на десяти страницах в двух экземплярах, начинающийся словами «От имени и по поручению государя нашего императора милостиво повелеть созволили», и кончающийся «Стороны договариваются о признании юридической силы документов, полученных с голубиной почтой».
— Ну, силен твой советник, батюшка Иван-царевич, — уважительно покачал головой купец, пряча уговор в сумку. — Такой уговор дороже денег. Приказчикам своим покажу дома — пусть учатся. Ежели когда расстаться с ним надумаешь, всегда готов его к себе в общество принять. Так ему и передай с нашим почтением. Вот.
— Да что ты, Демьян Ерофеевич, он и грамоте-то едва учен, не то что в коммерции смыслить. — Иванушка засмеялся, замахал руками. — Он больше по… м-м… военной части проходит.
Купец ему почему-то не поверил.
— Как скажешь, батюшка, наше дело — предложить…
* * *
Через два дня, набив переметные сумы деньгами, и сторговав у сельчан лошадей, Иван и Сергий съехали со злополучного постоялого двора и двинулись по направлению к реке Бугр. Там, за Бугром, начинался Вондерланд, конечная цель их путешествия.
— Ты знаешь, Сергий, чем знаменита эта река? — задал вопрос Иванушка, когда они проезжали по мосту.
— Нет. Чем?
— Раньше в этой реке жило громадное чудовище Овир — многорукий, многоротый, многоглазый, а некоторый даже утверждают, что у него были еще и длинные щупальца с когтями и присосками. И оно пожирало каждого, кто пытался перебраться на другой берег. Ну или почти каждого. Редкому счастливчику удавалось пробраться мимо него живым. Но никогда — невредимым.
— И что с ним стало? Тоже пал жертвой легендарного Елисея?
Иван неодобрительно покосился на друга, но, вовремя вспомнив, что слово «ирония» в лексиконе Серого сроду не обитало, продолжил:
— Нет. Этого подвига среди приключений королевича Елисея не было. Возможно, потому, что он не успел до него добраться.
— А кто успел?
— Никто. Оно издохло само.
— От чего же? — по-настоящему заинтересовался Серый, наверняка не без задней практической мысли.
— Во время последней религиозной войны в Вондерланде целые толпы беженцев устремились во всех направлениях, в том числе, и в Лукоморье…
— Понятно. Оно обожралось.
— Ну, можно назвать это и так.
— А как еще? — хмыкнул Волк. — А из-за чего была война?
— Ну, как всегда — из-за дискуссии по важному теологическому вопросу, способному оказать долгосрочное влияние на всю общественно-политическую…
