— Хвала Памфамиру-Памфалону!
— Да славится его имя в веках!
— Ура!!!
Повстанцы и приверженцы Шарлеманя Семнадцатого размазывали слезы и обнимались, побросав оружие.
Даже слон звучно высморкался.
У Серого на душе стало очень нехорошо. Он почувствовал, к чему клонится рассказ первосвященника, но поделать ничего не мог — он понимал, что скажи он сейчас хоть слово против — и фанатики разорвут его на части вместе с этим лопоухим. Конечно, можно было попытаться прорваться к помосту и умыкнуть Ивана, но лучники на крышах заставляли даже его усомниться в успешности этой попытки. Свалить бы самому живым… Но Иванушку казнят… Черти их всех задери со своими посказульками!!! А если спрятаться за боком этой скотинки, погнать ее на гвардейцев, прорвать оцепление, а там будь что будет — Бог не выдаст — свинья не съест…
— …И тогда, по возвращении во дворец, Памфамир-Памфалон из отбившегося кусочка камня и отломленного от скипетра своей рукой золотого украшения, на глазах благоговеющих придворных сотворил сей медальон, наложил на него заклятие, что никакой другой человек, кроме отца, не сможет снять его с шеи наследника, и отдал эту чудесную реликвию маленькому кронпринцу, и повелел, чтобы впредь талисман этот передавался от отца к сыну в момент его рождения, и предрек, что пока инфант носит на шее этот медальон, наследование престола будет идти своей чередой, без братоу… междоусобных войн и смертоносных интриг. А чтобы избежать подделок, коварства и лжи, проверить подлинность этой чудесной реликвии очень просто. Если поднести этот медальон к камню Власти на скипетре — оба они засветятся неземным светом, что и будет доказательством подлинности — как камня, так и наследника.
— Велик Памфамир-Памфалон! — выдохнула, как один, ритуальные слова толпа.
— И все вы знаете, что этот талисман был утерян во время той роковой битвы, которая унесла жизни моего брата и племянника, — присоединился к священнику король, вытирая батистовым платочком красное нахмуренной лицо. — И кто бы не говорил, что он — пропавший инфант, будет он только клятвопреступником и низким подлецом, эксплуатирующим светлое имя моих драгоценных родичей, да будет земля им пухом.
Серый понял, что даже если Гарри и сумел передать Иванушке их побрякушку, все равно — это конец. Если этот святоша не врет, проверки она не выдержит. А если врет — тем более… Ну, что ж, слончик, давай, поскакали. Помирать — так с музыкой… Хотя, если взять в заложники короля — мы еще…
— Так посмотрите у него на шее — и дело с концом!
Черт бы его побрал, этого Санчеса! Дурак! Мало того, что он перед моей зверюшкой встал…
— Посмотрите!!! — дружно взревела толпа.
— Ваше первосвященство! Проверьте!
— Молчать, чернь!!! — зычно гаркнул Шарлемань. — Никакого медальона и него быть не может! Только что вам объяснили!
— Эй, палач! — крикнул Сержио.
— Пусть убедятся, — ласково улыбнулся, потупив взор, Маджента. — Больше не будут распускать нелепые слухи, — прибавил он потише.
Король на мгновение заколебался, потом решительно шагнул к осужденным, повернулся к толпе и раздраженно рявкнул:
— Ну, который?
— Санчес, отойди! — звучно зашипел Волк, сползая, чтобы укрыться за левым боком слона. — Отойди, болван!!!
— Который справа! — выкрикнул кто-то.
Шарлемань подошел к Ивану, рванул тунику у него на груди — и взорам толпы предстал какой-то медальон. Странный… Деревянный, что ли?..
— Ну? — торжествующе вопросил монарх, дергая за шнурок. — Этот?
По толпе прокатилось разочарованное «у-у-у».
— Палач!.. — снова вступил Сержио.
— А лотранец? — не унимался кто-то.
— Отойди, Санчес! Последний раз говорю! Потом — извини…
— Что?..
— Лотранец еще остался!
В толпе близ оцепления поднялась какая-то возня, но никто, даже лучники на крышах, ничего не видели — люди, затаив дыхание, не сводили глаз со второго принца.
— Ха! Этот лотранский мерзавец! Уж его-то мать нашла на помойке, тут и сомневаться нечего!!! Ха-ха-ха! Смотрите! — и король одним движением волосатой руки разодрал тунику на втором узнике. — Смотри… те…
На мускулистой немытой груди юноши блестнуло золотом.
— Украл, наверное, — процедил Шарлемань и с ненавистью дернул за цепочку.
Потом еще раз. И еще. И еще.
И каждый раз рука его проходила сквозь нее, как будто сотканная из воздуха.
И где-то в глубине маленького сморщенного мозга разъяренного монарха начало зарождаться страшное понимание того, что бы это могло значить.
— Казнить их!!! — взвизгнул Шарлемань. — Палач!!! Нет, я сам… ой!
Ошеломленный монарх повалился на помост, а из-за спины его выскочил Серый со скипетром в одной руке, и мечом в другой. Одним молниеносным движением, не давая никому опомниться, он прикоснулся Камнем Власти к амулету на груди Кевина Франка, и маленькая алая искорка на золотом диске вспыхнула, как новорожденная сверхновая.
Но затмевая ее блеск, могучим багровым светом засиял сам Камень.
— Чудо!!! — взревела толпа.
— Чудо!!!
— Чудо!!!
— Инфант жив!!!
— Инфант!!!
— Долой узурпаторов!!!
— Хвала Памфамиру-Памфалону!!! — и, смяв гвардейцев, герольдов и придворных, люди ломанулись к помосту.
— Измена! — возопил кронпринц. — Быдло! Все назад!!!
— От быдла слышу, — неприятно улыбаясь, двинулся к нему Волк.
Его высочество отшатнулось, споткнулось, покачнулось, стало падать, но ухватилось за все еще связанного по рукам и ногам Кевина Франка (или инфанта Шарлеманя?) — и тут в его руке сверкнул кинжал.
— Еще шаг — и я перережу этому ничтожеству глотку!
Толпа замерла на месте.
— Брось меч, ты, вор!
— Если ты имеешь ввиду меня… — начал было маневрировать Волк, но Сержио нажал чуть посильнее, и из-под клинка заструилась кровь.
— Назад!!! Я не шучу — я убью этого ублюдка, если кто-то хоть поше…
Кронпринц так и не понял, откуда прилетела стрела.
И это было последнее, что он не понял в своей жизни.
— Смерть предателям!!! — донесся восторженный вопль откуда-то сверху.
«Памфамир-Памфалон?» — пришло почему-то на ум Серому. — «А он у них не церемонится с неугодными…»
— Да здравствуют королевские стрелки!!! — донеслось все также сверху, но откуда-то левее… правее… и сзади… И этот клич подхватила вся ликующая толпа:
— Да здравствуют королевские стрелки!!!
