— Мне не нужна помощь, — горделиво запахнул на вывалившемся все-таки бесстыжем кругленьком животике плащ неизвестный. — Спешите — скоро отлив, корабль может не дождаться!
— Бежим!..
— Слава нашему освободителю!..
— Как тебя зовут, спаситель?..
— Да, как твое имя, за кого благодарить Сулеймана?..
— Зороастр, — скромно потупился незваный герой.
— Качай Зороастра!
— Ура!..
— Корабль ждать не будет!..
— Подождет!..
— Ура!..
Подкинув все же благодетеля несколько раз, осторожная толпа больше не стала рисковать остаться в рабстве на второй срок из-за какого-то глупого отлива, пришедшего не вовремя, и поспешила распрощаться с негостеприимными рудниками навеки.
Герой с мечом наготове и с верным верблюдом в поводу пошел обходить пещеры, где совсем еще недавно содержали рабов и где жили стражники.
— Э-э-э!.. — забеспокоился тут же Волк. — Это что еще за новости? Еще один конкурент? Чего ему там надо? Чего расползался? Ну-ка, Масдай, давай-ка приземлимся рядком, да потолкуем ладком!..
Ковер, повинуясь приказу, заложил крутой вираж, и они на несколько мгновений потеряли Черного из виду.
А тот, не видя надвигающихся неприятностей, быстро дошел до первой же гладкой стены, на которой, похоже, что-то раньше было написано, но потом закрашено черной краской, и, стыдливо оглянувшись, достал из седельной сумки верблюда кувшинчик и кисточку и крупно и размашисто написал на стене огненно-красной краской «З».
Потом отошел, подумал, вернулся и добавил: «Здесь был».
Отошел снова на несколько шагов, но опять вернулся и дописал третьей строчкой: «Смерть эксплуататорам!!!».
— И что это тут еще за народное творчество? — услышал вдруг он у себя за спиной и чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Кто вы и что тут делаете? — выкрикнул Черный и, стараясь не выказать того, что уже и так рассказали его заалевшие щеки, грозно обнажил меч.
— Ты лучше расскажи, что ТЫ тут делаешь, — подозрительно прищурившись и скрестив руки на груди, посоветовал ему Волк. — Может, ищешь чего? Чистосердечное признание облегчит твою карму в следующей жизни.
— Ах, так! — и он взмахнул мечом в направлении нежданных пришельцев.
К его большому, но короткому удивлению меч его продолжил свой путь в одну сторону, а сам он — в другую, и, тяжело шмякнувшись о свежерасписанную скалу, он съехал на землю и остался на ней сидеть.
— Вот это да!.. — восхищенно выдохнул Виктор. — Он же один разогнал всех солдат!.. Это же… сверх… герой!.. А ты его — одним махом!..
— Разогнал, — презрительно фыркнул Серый. — Вот именно что. Разогнал. Ты когда-нибудь видел поле боя с ранеными и убитыми и без единой капли крови?
Лицо Огранщика вытянулось, глаза захлопали, голова завертелась…
— А ведь правда… Скольких он поразил — и нигде ни кровинки!.. И как это я сразу не заметил?.. А разве такое возможно?
— А вот сейчас и выясним… Эй, благодетель-освободитель, подъем! Пришла беда, откуда не ждали!.. Вить, у тебя во фляжке водичка осталась? Может, у него удар тепловой случился?
Огранщик, быстро набрав полный рот воды, фукнул в лицо Зороастра, и черная краска потекла по его щекам.
Очнувшись, он слабо помотал головой, размазал остатки краски и воды по лицу и разлепил глаза.
— Кто вы, стервятники, налетевшие как шакалы?
— Путешественники, — представился за всех Волк. — А ты кто и что здесь делаешь?
— Не вашего скудного ума дело, — высокопарно ответил герой.
— Наше, наше, — убедительно возразил ему Волк, демонстративно поигрывая кинжалом. — Мы тебе не эти клоуны-стражники. Мы знаем, за какой конец меча надо держаться, чтобы не порезаться. Так что, с тебя история.
— Можете меня убить, гиенье племя — я ничего не скажу, — гордо отвернулся Черный.
Серый, то ли обидевшись на «гиенье племя», то ли осуществляя ранее намеченный план, бережно приставил к шее Черного кинжал.
— Сергий, но ты же не станешь…
— Стану. Он мне разрешил, — заулыбался Серый и стянул с поверженного чалму. За ней последовала маска. — Хм… Или мне кажется… Или… Ну-ка… Ну-ка… Вить, у тебя вода еще осталась?
— Да! Держи! — и Огранщик с внезапной надеждой на возможность мирного исхода сунул ему в руку фляжку.
Волк обильно смочил водой край чалмы и старательно протер лицо скривившемуся, но несопротивляющемуся Черному Герою.
— А ведь я тебя где-то видел… Где-то видел… Где-то… Шатт-аль-Шейх! На свадьбе Елены! Ты… ты… Ты — визирь?!.. — с изумлением вспомнил Волк и развел руками. — Вот это да-а!!!..
— Да, — потупился великий визирь Фаттах аль-Манах. — Это я… И теперь я — в вашей власти… Делайте со мной, что хотите… Вы можете меня заколоть… Бросить на съедение скорпионам… Но лучше смерть, чем позор… Я знал… Это не могло продолжаться вечно… Я так и думал…
— Да не расстраивайся ты так, твое превосходительство, — опустился рядом с ним Волк и сочувственно похлопал его по руке. — Если ты не хочешь — мы никому не расскажем. Ни гу-гу, понимаешь? Ты только нам расскажи, что все это значит, а? Страх ведь, как интересно!.. Скажи, Вить?..
— Да, — охотно закивал Огранщик, пристраиваясь с другой стороны от визиря. — Расскажите, пожалуйста. Клянусь Солнцем, я унесу вашу тайну в могилу!..
— Честное слово, — подтвердил Волк.
Визирь вздохнул и, стирая капли воды и пота, смазал остатки краски с рук обратно на лицо.
— Началось это давно, когда я был еще маленьким мальчиком… — начал он свой рассказ.
Должность великого визиря перешла к нему по наследству от отца — человека хитрого, безжалостного и расчетливого, неоднократно употреблявшего эти качества для того, чтобы обеспечить этот пост своему сыну. Но, занимаясь дворцовыми кознями и казнями, как это слишком часто бывает, наводящий на всех, включая самого калифа, ужас, Осама ибн Газават упустил из вида воспитание своего единственного наследника. В наказание за отсутствие склонности к коварству или дружбу с детьми прислуги маленького Фаттаха часто запирали в старой библиотеке на целый день, что и оказалось самым серьезным педагогическим просчетом родителя. Именно там мальчик заразился любовью к приключениям героев на различного цвета и вида скакунах, носящихся по свету в поисках обиженных и униженных, требующих защиты. Правда, вовремя уловив первые симптомы этого недуга — поиски во дворце свободного коня, меча и оруженосца, отец сумел довольно скоро ремнем и нотациями вылечить отпрыска, но как любая детская болезнь эта прошла, оставив после себя нечто непонятное глубоко в крови, затаившееся, не напоминая о себе лишь до поры-до времени. Строгий родитель всегда внушал подрастающему наследнику, что государству не нужны герои, ему нужны искусные правители и царедворцы, на которых правители могут положиться, и в конце концов, Фаттах поверил в это, и когда на взбалмошного, но доброго калифа Ахмета Гийядина напали на улице, молодой визирь ни минуты не сомневался, что он должен делать для безопасности правителя. И когда с секретного источника богатства страны — острова Изумрудов — пришла челобитная о том, что рабочих катастрофически не хватает, он, не колеблясь, решил, откуда брать свежие силы для добычи драгоценных камней. Но когда он в первый раз с первым кораблем с невольниками побывал в копях и посмотрел, какая жизнь и какая смерть их ожидает, это дремлющее «что-то» в крови проснулось и призвало к действию. Но что мог позволить себе безрассудный герой, не мог позволить великий визирь. И что не мог позволить себе великий визирь, мог безрассудный герой. И так, раз в полгода, к берегу острова Изумрудов приставал безымянный корабль, с которого высаживался Черный Всадник и, побеждая в бескомпромиссном и бескровном бою обо всем предупрежденных ранее великим визирем стражников, освобождал рабов. Тот же корабль в этот же день увозил их в такие дальние страны, откуда они не могли попасть обратно в Шатт-аль-Шейх и рассказать там об острове и его сокровищах. На следующий день из Шатт-аль-Шейха приходил другой корабль с грузом новых невольников на борту. Семьи же отбывших в дальнее плавание освобожденных рабов под Новый Год находили во дворе маленький изумруд…
