Стадион оказался небольшим полем, огороженным бревенчатой стеной. Над стеной располагались скамьи для публики. Яромир осмотрел ворота, срубленные из бревен, и покосился на группу немецких богатырей. Парни все были как на подбор — рослые, усатые, дородные. Одеты они были в железные латы — это чтобы, значит, ядром не убило до смерти, слегка помяло или чуток покоробило. Они косились в сторону русских богатырей и чему-то посмеивались. Илья смотрел на них мрачнее тучи.
– Ишь, зубы скалят! Ну ничего! Сейчас пойдет рукопашная, глядишь, и скалить будет неча! Эх, Яромирка, сколько здесь на поле после игры зубов остается! — Илья мечтательно вздохнул.
– Немцы-то все в латах, — сказал Яромир. — Может, им и ничего?
– Зубы выплевывать труднее, — то ли пошутил, то ли всерьез сказал Добрыня.
Двое стрельцов на носилках принесли ядро и бухнули его на середину поля. От удара земля слегка вздрогнула, немецкие богатыри с беспокойством посмотрели на ядро. Наконец один из них подошел поближе, тронул ядро ногой и залопотал что-то по-своему.
– Говорят, слишком тяжелое, не по правилам, — сходу перевел Алеша Попович.
– Ты что, ихнюю речь понимаешь? — изумился Яромир.
– Да как ее не понять, — вмешался Илья. — У них же все на морде написано! Ишь, какие недовольные стали!
Между тем немецкий богатырь поднял ядро, но не удержал и снова шмякнул на землю. Затем покачал головой. К нему подбежал какой-то человек в серых шароварах, и они принялись о чем-то спорить. Наконец немец махнул рукой и отошел в сторону.
– Бардак! — сказал он довольно громко, обращаясь к своим.
– Точно! — обрадовался Илья Муромец. — Только тем и берем! Против нашего брата ничего не устоит!
– А что такое бардак? — поинтересовался Яромир.
– Скоро узнаешь, — сказал Илья и громко заржал.
Немцы, глянув в его сторону, еще больше притихли.
14
Кощей попытался улыбнуться, но вместо улыбки вышел какой-то нагловато-пошлый оскал. Мысли о бесследно пропавшей дочери совсем выбили его из колеи. Всю ночь его агенты рыскали по городу, пока не убедились, что все поиски тщетны. Ни царевича, ни Варвары найти не удалось. Дети как в воду канули. И это в стольном-то граде! Где и лихих-то людей, почитай, всех вывели! Правда, на смену им пришли упыри, но это твари ночные, а царевич и Варвара пропали днем. Выходит, Жужа совсем обнаглел? Да что обнаглел — сошел с ума, если поднял руку на царя-батюшку и на самого канцлера! А что, если Жужа тут ни при чем? Что, если это колдовство? И неизвестно, куда тянутся нити этого преступления. Тут уже не пахнет простым выкупом! Тут дело пострашней может быть. А выкуп и политический шантаж — это мелочь. В любом случае искать детей необходимо. Нельзя пренебрегать никакой информацией. Надо проработать все версии. Колдовством займется он лично, а вот по следам царевича и Варвары он снарядил надежных, проверенных людей. Супернадежных!
– Ваше величество, — с кислой миной пробормотал Кощей, — к сожалению, не могу обрадовать вас хорошими новостями. Мои агенты сообщили, что царевич самовольно отправился в путешествие с караваном кумарских купцов!
Дормидонт вскочил с трона. Корона у него сбилась набок, как тюбетейка у пьяного кумарина.
– Что-о?! Кто разрешил? Кто позволил?! Палач!!!
Дверь тут же приотворилась, и в проеме показался неуклюжий детина в красной рубахе с мясницким топором в натруженных руках.
– Слушаю, ваше величество! Кому секир башка делать будем?
– Всем! — завопил царь. — Всем подряд! Без исключения! И немедленно, слышишь?..
Палач не поверил своим ушам.
– Всем-всем? — уточнил он.
– Как есть всем! — гаркнул Дормидонт, брызжа слюной, и капризно топнул ножкой.
Палач деловито осмотрелся.
– Это ж сколько работы! Но тогда надоть... По старшинству! Стало быть, с тебя, царь-батюшка, и начнем, иначе неуважение получится! — И он медленно пошел на царя, играя топором, как прутиком.
– Ты что, дурак? — взвизгнул Дормидонт. — Как ты смеешь?
– Вы сами приказали! — ухмыльнулся палач.
– Что приказал, что?! — закричал царь, отпрыгивая в сторону.
– Рубить бошки всем без исключения. Я ведь специально уточнил!
– Мне нельзя: я — царь, — пискнул Дормидонт, уворачиваясь от свистнувшего в воздухе лезвия.
– Можно, ваше величество, — вздохнул палач, перекрывая царю путь к отступлению. — Шея-то у всех одинакова!
В этот момент палач снова взмахнул топором, и, если бы Дормидонт не успел присесть, это было бы последней глупостью в его самодержавной жизни. Но тут наконец вмешался Кощей.
– Ваше величество, немедленно отмените ваш приказ! — крикнул он. — Быстрее, пока он замахивается!
– Вжик! — Топор в очередной раз просвистел в опасной близости от царевой головы. Дормидонт показывал незаурядную ловкость.
– Палач! — истошно выпалил царь, откатываясь в угол и с трудом вставая на четвереньки. — Палач!
– Слушаю, ваше величество! — Палач вытянулся в струнку и уставился на царя преданными собачьими глазами.
– Я отменяю свой первый приказ! — крикнул Дормидонт. — Отменяю, слышишь? — От волнения он попытался утереть вспотевшее лицо короной и оцарапал нос.
– Первый приказ? — переспросил палач. На его лице появилось озабоченное выражение. — Какой именно, ваше величество?
– Приказываю! Никому головы не рубить! — выпалил царь. — Тебе премия — рубль серебром и месячный отпуск в Калмыкию! Все понял?
– Так точно, ваше величество! — Палач сначала поскреб в затылке и только потом опустил топор.
– То-то! — облегченно выдохнул Дормидонт и махнул рукой. — Иди давай, проваливай! Не мешай делами заниматься!
Палач повернулся и нехотя вышел вон.
– Ну люди, ну люди! — Дормидонт провел по исцарапанному носу ладонью и сдернул корону с головы. — Какой идиот придумал, чтобы цари в короне ходили?
– Это ваш батюшка постарался, — с удовольствием доложил Кощей. — В Биварии, например, царь ходит в треуголке. А во Франкмасонии так вообще, извиняюсь, в шляпе! Правда, шляпа очень хорошая, качественная. Импорт, одним словом!
– Ладно, к этому вопросу мы еще вернемся, — сказал царь. — Ты лучше скажи, что с Ивашкой делать? Где искать?
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — поклонился Кошей.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Искать! — просто сказал Кощей, всем видом давая понять, что это не такое уж трудное дело.
«Бороться и искать, найти и не сдаваться!» — задумчиво пробормотал Дормидонт. — Кажется, я где-то уже слышал эту фразу!
– Я тоже, — скромно потупившись, признался канцлер.
