— Шо? — Кинг Конг перестал скакать и прислушался.
— Шо, шо, — передразнил его Муромец. — Будет тебе шо! Эй, нагнись-ка, что скажу!
— Ась? — Чудовище встало на колени и вытянуло вперед морду.
— Хрясь! — Это Муромец подпрыгнул и влепил Кинг Конгу затрещину.
Чудовище удивленно проглотило слюну и вытянуло морду еще ближе, словно специально подставляя под удар. И тут на нее обрушился такой град тумаков, что исполин не выдержал, взревел, вскочил на ноги и… бросился наутек, оглушительно топоча лапами. Когда земля перестала дрожать, друзья огляделись.
— А где бабка-то? — удивился Яромир. — Только что тут была.
— Была, да сплыла, — проворчал Илья, приставив лидонь ко лбу. — А это что?
Над дорогой клубилась пыль. Яга скакала во весь опор верхом на Рокфоре. Резвый граф уносил Миледи с поля боя со скоростью породистого скакуна.
— Мы еще встретимся! — донеслось до друзей. — Я вам покажу-у!
— Смотря что покажешь, — рассудительно заметил Илья. — Может, там и смотреть-то не на что! Говорят, с годами иные вещи приходят в негодность.
Друзья так и покатились со смеху. И тут же замолчали. Скачущий во весь опор граф неожиданно развернулся и явно нехотя потрусил назад.
— Чего это он? — удивился Илья. — С дуба рухнул?
— Может, ему жить надоело, — предположил Попович. — Такие вещи случаются. Разочаровался и решил свести счеты.
— Ну при его собачьей жизни это не удивительно, — сказал Добрыня. — Яромирка ему поможет!
Яромир поежился:
— Нет уж, пусть сам старается. Осины здесь много. Долго ли на сучок надеться?
Однако все произошло не так, как думали богатыри. Рокфор остановился, Яга спешилась и, сохраняя спокойное достоинство, направилась к Муромцу. Илья выкатил глаза и даже присел от удивления:
— Тебе чего, бабуся?
Яга уставилась на него пронзительными разноцветными глазами:
— Что ты там сказал насчет некоторых штучек, которые с годами приходят в негодность?
Первый раз в жизни Муромец не нашелся что ответить. У него неожиданно запершило в горле:
— Кхе, кхе! Я ничего это… не того. Ну не насчет то-го-сего…
— Подлец! — трагическим голосом сказала Яга. — Нахал и циник!
— Как?! — опешил Илья.
— А вот так! — твердо сказала Миледя и свесила богатырю звонкую пощечину. После этого она повернулась, не спеша взгромоздилась на Рокфора и пришпорила бедного графа.
Минуты две друзья молчали, не глядя друг надруга. Наконец Илья с силой выдохнул воздух.
— Вот это женщина! — сказал он, потирая щеку. — Ишь какая! Вот тебе и Яга…
— Колдунья! — убежденно сказал Яромир. — У них, у всех одна повадка. Я ж ее хотел за ноги да об землю, а прямо всего так и сковало, шагу не ступить!
— Зато теперь отпустило, — заметил Добрыня.
— Да вроде как отпустило…
— Тогда рванем дальше, — предложил Попович.
— И все-таки есть в ней какая-то изюминка! — не унимался Илья. — Как вспомню Зойку-каракатицу…
— Ну, по сравнению с ней Яга, конечно, красавица, — усмехнулся Добрыня. — Ладно, отдохнули и хорош. Нам рассиживаться некогда.
— Вперед, братцы, хотя бы Рокфора поймаем!
— Отряд, слушай мою команду! — крикнул Муромец. — Выстроились в линию… Яромирка, не высовывайся вперед! Приготовились! На старт… внимание… марш!
13.
Фон дер Шнапс сидел в глубоком кресле, обитым красным бархатом. Если бы Яромир увидел его сейчас, то наверняка не узнал бы своего таинственного врага. На нем была красная мантия, голову украшала красная шапочка. Накладная бородка и усы до неузнаваемости изменили облик барона. Фон дер Шнапс слушал музыку.
— Дойчланд, Дойчланд юбер аллее! — ревел двух метровый детина, наяривая на гитаре. — О, майн фатерланд! О, майн фюрер, я, я! Доннерветтер! Дранг нах остен! Унд зюден!
Детина орал немузыкально, но так громко и, главное, от души, что барона пробила слеза. Фон дер Шнапс извлек из кармана платочек и промокнул уголки глаз:
— Довольно, Ганс. — Он махнул детине рукой. — Хватит, потешил старика.
— Я могу еще, — робко предложил Ганс. — Есть две новые песни, я их недавно разучил: «Взвейтесь кострами, умные книги» и «Биварские вечера»!
— Потом, мой друг, потом, — отмахнулся барон. — У меня сейчас важная встреча. На вот, возьми эти гульдены, выпей пива, приласкай свою Гретхен.
Ганс блудливо сверкнул глазками, взял со стола горстку монет и с поклоном удалился. И тотчас из глубокой затененной ниши показалась фигура в монашеском одеянии.
— Господин барон?
— Тише, Фридрих, не называй меня так!
— Прошу прощения, ваше высокопреосвященство.
— Да, да. Вот так лучше! Не забывай, милый Фридрих, мы все-таки во Франкмасонии, и я временно исполняю обязанности кардинала.
— О, я, я!
— Не «я, я», — разозлился барон, — а уи, уи! Сколько раз можно твердить одно и то же. Из-за вашей оплошности все может полететь к черту! Сначала подвергните укушению короля, тогда и якайте, сколько влезет! А пока нужно быть очень и очень осторожным. Кстати, как проходит вампиризация знати? Мне кажется, что герцог Бульонский что-то подозревает.
— Подозревал, ваше высокопреосвященство, — поклонился Фридрих. — Вчера отрекся.
— В смысле? — не понял фон дер Шнапс.
— Прокурор предъявил герцогу Бульонскому обвинение сразу по всем статьям Уголовного кодекса.
Барону стало любопытно:
— И что герцог?
— Рыдает без перерыва на обед и ужин, — осклабился «монах».
— Вы смотрите, не уморите его. Герцог еще может понадобиться.
— А мы его и не пытали. — Фридрих перешел на шепот. — Мы просто лишили его сладкого.
Барон вскочил с кресла и заходил по комнате:
— Это вы хорошо придумали! Остался еще проклятый де Труавиль. Он окружил короля своими мушкетерами, а сам сидит взаперти. Это сильно затрудняет дело.
— Я пригласил упырей-оборотней, они сделают все незаметно. Один из них умеет превращаться в комара, — склонился в поклоне «монах».
— Отлично! Когда мы захватим власть во Франкмасонии, я сделаю тебя архимандритом… Тьфу, кардиналом!
При слове «архимандрит» лжемонах подпрыгнул, словно ему в задницу вогнали шило, но тут же обмяк и склонился в низком поклоне:
— Премного благодарен, ваше высокопреосвященство!
— Благодарить будешь потом, — отмахнулся фон дер Шнапс, — а сейчас иди. Я жду важного гостя.
