— Что ж ты, батенька, злопахучий такой? Хватит! Хватит уж, а то вовсе лопнешь! — Она на минуту исчезла и появилась с двуручной пилой в руках.
Богатырям стало интересно. Муромец придержал Яромира за плечо:
— Погоди, дай посмотреть, чем дело-то кончится?
Яга и граф с риском для жизни устроились на бревне и попытались его пилить. Граф пилил из рук вон плохо. Пила в его руках извивалась, как живая, пару раз стукнула его по лбу и один раз по зубам. Рокфор мужественно выплюнул выбитый клык и переменил руку. Теперь пила попыталсь спихнуть в пропасть Ягу, но бабка по-спортивному извернулась и от греха подальше слезла с бревна. Рокфор замер с дурацкой улыбкой на синюшной морде.
— Ну что уставился, лысый демон? — не выдержала Яга. — Зубы есть? Тогда грызи!
И вот тут граф показал класс. Он обхватил бревно руками и с хрустом вгрызся в смолистое дерево. Во все стороны полетели щепки.
— Давно бы так! — проворчала колдунья и погрозила друзьям рукой.
Между тем Рокфор вгрызался все глубже. Сосна дрожала. Граф, как автомат, выплевывал щепки и грыз дальше.
— А ведь перегрызет, паразит, — проворчал Илья.
— Уже перегрыз! — заметил Яромир. В следующую секунду сосна вздрогнула, хрустнула и разом ухнула в пропасть, увлекая с собой и графа. Она величественно перевернулась в воздухе и толстым концом угостила вампира по голове. Яга взвыла, простирая хвощевидные руки к несчастному Рокфору:
— Куда ты, дебил? Вернись, я все прощу!
Но Рокфору было не до того. Он наконец долетел до дна, сухо стукнулся о камень, и сверху его припечатало исполинским бревном. Миледя от бессилия принялась швыряться в богатырей камнями.
— Один — ноль, — сказал Яромир и неприцельно плюнул в пропасть. — Враг повержен, мы торжествуем!
— А вот и хренушки! Ничья! — взвизгнула бабка, и в следующую секунду здоровенный камень ударил богатыря прямо в лоб.
Яромир на мгновение обалдел и пошел выписывать круги.
— Мерзавка! — возмутился Муромец. — Старая вешалка!
Бац! — Следующий камень, пущенный ведьминой рукой, впечатался Илье в правый глаз.
Илья взревел, ринулся вперед и, если бы Добрыня не ухватил его за штаны, наверняка сорвался бы в пропасть.
— Отпусти! — ревел Муромец, пытаясь проморгаться. — Я ей как дам! Я ей фейсом об тейбл! Я не посмотрю, что она баба!
Яга стояла, уперев руки в бока, злобно поглядывая на богатырей:
— Ну что, дуроломы! Теперь кукуйте здесь до ночи! А я на вас Тварь Позорную натравлю! К утру она всех до косточек обгложет!
На прощанье старуха подхватила увесистый булыжник и с тяжелым рыком швырнула его в богатырей. Она метила в Илью, но подвернулся Попович.
— Швинья! — застонал Алеша, выплевывая выбитый передний зуб. — Шкотина! Шволочь!
Яга на другом краю обрыва ухмылялась, кривлялась и корчила рожи.
Такого позора Яромир давно не испытывал. Ему было обидно за себя, но еще обидней за товарищей. С бабкой, конечно, драться — дело постыдное, но получать от глупой ведьмы такие гостинцы было полным унижением. Яромир потер шишку на лбу, подобрал с земли лесину побольше…
— Гражданка Яга!
— Что тебе, чучело-мяучело?
— Мне-то ничего, а вот тебе в самый раз! — Размахнувшись, Яромир швырнул суковатую лесину через пропасть.
Яга замерла с раскрытым ртом, зачарованно глядя, как огромная дубина с мертвым шорохом перелетает на другую сторону. В последний момент ведьма все-таки выпала из ступора. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, она наклонилась, чтобы скакнуть вперед, но тут лесина подцепила ее под мягкое место и с треском унесла в дальние кусты.
— Го-ол! — завопил Добрыня и захлопал в ладоши. — Чистая победа!
— Фигеда! — мрачно возразил Муромец. — Нам теперь новое дерево надо искать! Перебираться-то будем или как?
— А что это за Тварь Позорная, которую она хочет на нас натравить? — вспомнил Яромир. — Может, подождем до вечера? Очень хочется посмотреть!
— Это тебе не театр, — возразил Попович. Несмотря на выбитый зуб, он как-то сумел выправить дикцию и перестал шепелявить. — Может, эта Тварь бешеная? Куснет — и все, поминай как звали!
— Точно! — испугался Яромир.
Он вспомнил, как несколько лет назад в соседнюю деревню забежал бешеный волк и укусил мужика. А потом этот мужик спятил, перекусал половину деревенских собак, отъел трактирщику палец и удрал в лес. В этом лесу он жил, грыз кору и долгими осенними ночами выл на луну. А потом снюхался с лесной нечистью и куда-то исчез. Только тогда округа вздохнула спокойно.
— Надо что-то придумать, — поспешно сказал Яромир. — Давай скорей перебираться! Сейчас сломаем другое дерево.
Однако с деревьями получился облом. Богатырь подбежал к первой же попавшейся сосне, двинул по ней кулаком, могучее дерево хрустнуло, как тростинка, и… благополучно улетело в пропасть, дополнительно двинув графу Рокфору по темени. Граф, к тому времени пришедший в себя, снова погрузился в сладкое забытье.
Яромир озадаченно посмотрел на друзей. Илья крякнул и отвернулся, пытаясь скрыть усмешку. Однако Яромир усмешку усмотрел и разозлился:
— Это что за дела? — Он подскочил к следующей сосне, и через секунду дерево улетело вниз, ломая ветки.
— Погоди! — Алеша Попович положил ему руку на плечо. — Ты глянь повнимательнее, деревья-то коротки.
Яромир остановился, смерил взглядом следующую сосну и в сердцах сплюнул:
— Точно! А может, их связать, а? Но Муромец только махнул рукой:
— Чем ты их свяжешь? Разве штанами…
Все кроме Яромира уселись в кружок. Он один продолжал ходить взад-вперед, то посматривая на сосны, то опасливо заглядывая в пропасть.
— Слышь, Яромирка, — взмолился Муромец, — не мельтеши! А то в глазах рябит.
— Я мыслю и считаю! — авторитетно заявил Яромир. Тем не менее он прекратил беготню, уселся в сторонке и принялся что-то чертить на песке.
— Мыслитель! — хмыкнул Муромец, искоса глядя на Яромира. Алеша Попович покачал головой:
— Зря смеетесь. Ему бы учиться, глядишь, лет через двести вышел бы толк.
— Ага! — саркастически отозвался Добрыня. — Морщины, два зуба и три волосины в шесть рядов! Наука, она с костями съедает.
— Точно! — согласился Муромец. — Чем больше звездюлей получаешь, тем сильнее молодеешь! Вот, если Святогора взять…
— Ура! — Яромир вскочил на ноги. Его лицо буквально светилось от восторга. — Придумал! Мы изогнем сосну наподобие лука, сядем на ветки, и она зашвырнет нас на ту сторону! Теоретически должно получиться.
— А если об скалу шваркнет? — забеспокоился Добрыня. — Мокрое место останется. Брр!
