— Она?! — Птенчиков поднес страницу ближе к свету.
— Она!!! — захлебывался от восторга Егор.
— Ну... я и не сомневался в успехе, — рассудительно изрек мэтр.
— А что это вы тут делаете? — раздался над ухом голос Грозного. — Подай-ка, Ивашка, мне эту книжицу.
— Ох, Васи... в смысле пресветлый князь! А мы думали, ты почивать изволишь... — Птенчиков сделал попытку спрятать «Камасутру» за спиной.
— Довольно уж почивать. Я смотрю, темные дела тут затеваются. Измена?! — Грозный угрожающе навис над учителем. — А ну, показывай, что таишь?
Иван беспрекословно протянул ему «Камасутру». Наморщив чело, Грозный уставился на фривольно раскинувшуюся Соньку. Повисло напряженное Молчание.
— Срамная книга, — наконец констатировал Грозный и потянул «Камасутру» к себе.
— Ага, — кивнул Птенчиков, оказывая упорное сопротивление.
— Ты что, сдурел? — с изумлением воззрился на него Грозный. — Дай сюда!
— Не могу, Иоанн свет Васильевич! — с отчаянной отвагой пропыхтел Птенчиков. — Мы ее еще не отсканировали. Ты уж не серчай, погоди маленько...
— Ты мне еще присоветуй на голову встать! — вспылил Грозный, резко дергая из рук Птенчикова «Камасутру». — Пусти, пес смердящий!
Однако будущий царь не знал, с кем связался. Напрасно, что ли, Иван Птенчиков осваивал секреты ушу, кун-фу, тай-бо и карате-до? Решив не сдаваться, учитель литературы использовал инерцию рывка своего противника и боднул Грозного прямо в яремную впадину. Задохнувшись и теряя равновесие, тот беспомощно взмахнул руками и задел пылающий факел. Зловещим всполохом огонь метнулся к сундуку, в мгновение ока заглотнул Тацита и начал разрастаться, угрожающе потрескивая и брызгаясь искрами.
— Бежим! — закричал Птенчиков, хватая Грозного за шиворот и таща к выходу из подвала.
— Ни за что! — вырывался тот, вращая безумными глазами. — Я не брошу мою Либерею!
— За вином бежим, огонь заливать! — пихал его Птенчиков сзади. Иоанн наконец уловил идею и бросился к двери, обгоняя учителя. Егор, с риском для жизни выхвативший из огня «Камасутру», поспешно оглаживал ее сканером.
Иван с Иоанном ухватили тяжелую бочку и с трудом поволокли к библиотеке.
— Скорее, скорее! — подвывал Грозный. — Где же твой Егорка, почему не бежит на подмогу?
Из подвала, пошатываясь и отчаянно кашляя, появился Гвидонов. На спине — шарманка, под мышкой — «Камасутра».
— Бросай шарманку, дурачина, там сокровища горят! — заорал Грозный.
— Не шуми, княже, эта шарманка подороже, твоей Либереи будет, — огрызнулся Егор, ставя машину времени в уголок. Втроем они, наконец, сумели одолеть бочку и принялись поливать набирающий силу огонь. Захлебнувшись вином, тот поник, и спасатели затоптали последние язычки.
— Вот беда, — прошептал Птенчиков, оглядывая картину разорения. Часть книг была испорчена пламенем, на других расплывались винные пятна. Со щемящим чувством Птенчиков поднял с пола промокшего насквозь Аристотеля. Хорошо хоть, копию уже успели отправить в ИИИ... Все же большая часть библиотеки уцелела. Нет, не ляжет тяжким бременем на душу учителя литературы ответственность за гибель Иоанновой Либереи!
Иоанн был грязен и мрачен, однако с репрессиями не спешил. Может, притомился от переживаний, а может, решил обдумать на досуге наиболее изощренное наказание для святотатцев, испортивших его сокровища. Взор его уперся в «Камасутру», положенную Егором на оставшийся сухим сундук. Перешагнув липкую лужу, он взял книгу и вызывающе обернулся к Птенчикову:
— Сей манускрипт я забираю.
— Воля твоя, — пожал плечами учитель.
Грозный с подозрением оглядел недавнего противника, но решил не дознаваться, отчего тот вдруг стал таким покладистым.
— Приведите Либерею в божеский вид. Поутру проверю, — велел Иоанн, собираясь запереть подвал. Егор поспешно юркнул за дверь. — Куда?! — взревел грозный хозяин.
— За шарманкой. — Егор вновь появился на пороге. — Хорошая музыка, знаешь ли, в труде помогает.
Иоанн хмыкнул, но препятствовать не стал. Достал резной ключ и запер железную дверь, оставив «мудрых странников» в неверном свете свечей.
Просидев остаток ночи над отвоеванной в честном бою «Камасутрой», поутру шестнадцатилетний Великий князь Иоанн Васильевич призвал митрополита Макария и объявил свою волю: безотлагательно жениться, а заодно и венчаться на царство. Митрополит прослезился и дал свое благословение. Быстро завершив аудиенцию, Иоанн проигнорировал завтрак и устремился во сыры подвалы. Отпер железную дверь и остановился на пороге, в глубоком недоумении освещая помещение принесенным факелом. Промокшие книги были аккуратно разложены для просушки на кованых сундуках. Отдельной горкой возвышались тома, испорченные огнем. Свечи давно потухли. Запах гари слился с терпким ароматом вина, заставляя морщиться ястребиный нос Иоанна в нестерпимом желании чихнуть. Мудрецов не было.
Не понимая, каким образом они могли одолеть задвинутый снаружи засов, Грозный принялся заглядывать в сундуки в смутной надежде где-нибудь обнаружить своевольных странников. С окладов книг ему игриво подмигивали самоцветы. Люди будто испарились, не оставив по себе и следа. Грозный присел на массивную крышку и вдруг заметил на стене выведенные углем слова. Стремительно вскочив, он поднес факел ближе и с негодованием прочел:
«Прощай, Иоанн свет Васильевич! Не поминай лихом. Всяческих тебе благ, трудись на пользу Родине.
С горячим приветом — мудрые странники».
В немом изумлении Грозный снова и снова перечитывал надпись. Тело его сотрясала крупная дрожь. Вдруг он развернулся и бросился к выходу, но, споткнувшись в узком проходе, растянулся на полу, больно ударившись о кованый угол сундука. Укрепив факел во избежание нового пожара, Иоанн сел, потирая ссадину. Его внимание привлекла валяющаяся поодаль престранная вещица. Небольшая, прямоугольная, изготовленная из неизвестного материала, с лаконичной надписью на незнакомом языке.
Дотянувшись, Иоанн взял в руки непонятный предмет и долго крутил, ковырял, встряхивал да обнюхивал, гадая о его предназначении. Мысли будущего самодержца неотступно вертелись вокруг «мудрых странников», непостижимым образом исчезнувших из запертого снаружи помещения.
«Кто ты, Ивашка Пересветов? Пришел невесть откуда с чудной музыкой в диковинном ящике, разбередил душу вдохновенным сказанием и сгинул, будто никогда и не бывал... Полно, да человек ли ты?».
Взгляд Иоанна вернулся к надписи на стене: «Не поминай лихом... Трудись на пользу Родине...» Что ж, таинственные странники, русский царь не уступит разумением вашему сказочному султану, Вот она, Либерея. В распахнутых сундуках.
Иоанн сжал в ладони найденную вещицу. Прощайте, мудрые странники! Может, еще увидимся...
ГЛАВА 4
— ...И тут вдруг Грозный заявляет: «Надоели мне эти минотавры, расскажите-ка что-нибудь поприкольнее!» — Егор хлебнул музейного кофе, которым потчевал вернувшихся из экспедиции героев гурман Аркадий. — Я с дуру-то и шепнул Ивану Ивановичу: расскажите, мол, им «Сказку о царе Салтане». А Грозный с лица перекосился да как заорет: «Это тот самый турок, что завоевал славный град Константинополь?!».
