— То-то же, — заключила богиня, постепенно приходя в себя.
Жрец отодвинул тяжелый засов и, сняв со стены факел, прошел внутрь маленькой комнатки.
— Ты, кажется, говорила, что их будет трое?
— А что, они уже успели размножиться? — хихикнула Сонька, протискиваясь следом.
— Скорее наоборот.
На земляном полу неподвижно лежали Птенчиков и Сыроежкина. Тело Гвидонова исчезло. Сонька привалилась к стене:
— Этого просто не может быть...
Резко обернувшись к жрецу, она схватила его за руки и принялась трясти:
— Ты должен его найти, слышишь? Срочно! Отправляйся сейчас же.
— А может, я сначала с оставшимися разберусь, пока они тоже куда-нибудь не исчезли?
— Я сама с ними разберусь! — заорала Сонька. — Отправляйся немедленно! — Жрец не двигался с места. Сонька окончательно вышла из себя: — Может, ты хочешь, чтобы я сама по джунглям бегала? Лучше не зли меня, а то...
Жрец так и не успел ознакомиться с перспективами своего дальнейшего бытия, потому что их спор был внезапно прерван надрывными воплями, доносящимися с улицы. Сердце богини сжалось от дурного предчувствия, и она, забыв о жреце, помчалась по узкому коридору к выходу. Выскочив на свет, она едва не столкнулась с нянькой Василия Салтановича, издающей душераздирающие стенания:
— Юный Мозгопудра, божественный сын Кришны, пропал! — Эта речь лишила женщину последних сил, и она со всего маху рухнула к ногам богини.
Смысл услышанного медленно проникал в Сонькино сознание. Ноги почему-то стали тяжелыми и какими-то чужими, в глазах потемнело, богиня пошатнулась и чуть не составила компанию распростертой перед нею нянькой. Когда сзади ее подхватили сильные мужские руки, она услышала голос верховного жреца, показавшийся ей удивительно родным:
— Теперь я понимаю, почему ты спешила избавиться от этих людей, — глухо произнес он, прижимая Соньку к себе. — Только последний негодяй мог похитить невинное дитя.
— Гвидонов, подлец, что же ты натворил? — простонала Сонька, в отчаянии цепляясь за жреца. — Боренька, какое счастье, что ты рядом! Найди их, умоляю. Без сына я пропаду...
— Я все сделаю, не волнуйся. — Жрец взял девушку за подбородок и аккуратно вытер слезы с ее лица. — Иди в храм, успокойся и приведи себя в порядок. Великая богиня Каа-ма не должна показываться на людях в таком виде.
— Но я тоже хочу участвовать в поисках, — попыталась возразить Сонька.
— Ты ведь только что говорила, что не пристало богине по джунглям бегать. Так? — жестко спросил жрец.
— Да, но...
— Вот и иди, — отрезал Брихадаранья, сверля Соньку своим магнетическим взглядом. — Я распоряжусь насчет поисков, а сам завершу наше дело, пока эти чужестранцы не натворили новых бед.
Жрец наклонился к Соньке и понизил голос до свистящего шепота:
— А может, их все-таки лучше?..
Он с силой чиркнул ладонью по собственному горлу, словно собираясь избавиться от бритой головы.
— Нет-нет, ни за что! — Сонька в испуге замахала руками. — Ты же знаешь, как я к этому отношусь. Лучше влей им еще дурманящей настойки, чтоб не очнулись раньше времени.
— Зря, — обронил вместо прощания жрец и, прихрамывая, отправился улаживать дела.
Егор выбрался из своего укрытия, подошел к ребенку и торжественно произнес:
— Мы с тобой одной крови — ты и я!
Мальчишка нехотя оторвался от своих камешков и окинул Гвидонова оценивающим взглядом:
— С чего ты взял?
Егор опешил:
— Так Закон Джунглей же...
— Первый раз слышу такую ерунду. — Мальчишка поднял с земли камень и ловко метнул в огромного белого попугая, с любопытством прислушивающегося к разговору. — Не можем мы быть с тобой одной крови. Я — Раджагрих Сиддхартах Мозгопудра, божественный сын Кришны.
— Брешешь, — убежденно заявил Гвидонов — Ты — лягушонок Маугли.
Он опустился на землю рядом с мальчишкой и с наслаждением вытянул усталые ноги.
— Кто ты такой, чтобы называть меня лягушонком? — нахально прищурился пацан.
— Я-то? Багир. Большой пантер. Черт, как же кружится голова...
Галлюцинации продолжались. На площадку легла темная тень, за ней еще одна, и еще... Из-за огромных валунов медленно появлялись волки.
— Ексель-моксель! — на чистейшем русском языке произнес Раджагрих Сиддхартах, сын Кришны, скрываясь за спиной Егора.
— А, Свободный Народ, — зевнул Гвидонов. — Пришли на Скалу Советов, побазарить о насущных проблемах?
Волки плотоядно облизнулись.
— Сделай что-нибудь, — зашептал сын Кришны.
— Не паникуй, Маугли, это всего лишь глюки.
Волки начали неторопливо сжимать кольцо. Маугли заскулил от страха.
— Эх ты, лягушонок, — вздохнул Гвидонов, откашлялся, взглянул на волков и торжественно произнес:
— Доброй охоты!
— Ты что, обалдел? — взвыл пацан и больно ткнул Егора в спину. — Они же нас сожрут!
Гвидонов виновато развел руками:
— Ну, извини, ошибся маленько. — Он снова прочистил горло. — Мы с вами одной крови — вы и я!
Маугли обреченно закрыл голову руками и сел на песок.
— Что молчите? — продолжал меж тем Егор. — Где отзыв на пароль? Кто тут у вас за старшего... в смысле, вожак?
Тут он сообразил, что забыл включить зоотранслейтор, и с силой дернул себя за ухо.
— Про кровь — это уже интересней, — прорычал один из волков, переминаясь на крепких лапах. — Чур, человечий детеныш мой!
— Но-но! — возмутился Егор. — Закон Джунглей — это тебе не хухры-мухры, его уважать надо. Так что зубы зря не скаль, людей есть вам не полагается.
— Вот это новость, — удивились волки, делая еще несколько осторожных шагов вперед. — Это еще почему?
Егор напряг память и процитировал бессмертное творение Киплинга:
— «Человек — самое слабое и беззащитное из всех живых существ, и трогать его недостойно охотника. Говорят также — и это правда, — что людоеды со временем паршивеют, и у них выпадают зубы».
Волки затрясли головами, тихонько повизгивая, что, вероятно, означало крайнюю степень веселья.
— Это не правда, — «отсмеявшись», заявил матерый волк со шрамом на морде. — Зубы остаются в полном порядке.
— Ах так? — разозлился Егор. — А ну в глаза смотреть, волки позорные!
Желтые зрачки злобно уставились на Егора. Гвидонов сконцентрировался и через загружающие линзы зоотранслейтора, с которыми он после приезда в Индию не расставался, принялся проводить волчий ликбез, внушая серым хищникам «Закон Джунглей», опубликованный Киплингом пару тысячелетий спустя. Не выдержав информативного перенапряжения, волки опустили головы и поджали хвосты.
