— Достаточно со злодея и злодеяний его, — примирительно изрек Иван, изображая очередную попытку уйти.
— Велик Аллах над нами и всемилостив, и твое появление — еще одно тому свидетельство, — снова повис на нем дворцовый повар и без обиняков рубанул: — Продай мне рецепт своего дедушки.
— Всего золота султанской казны не достанет, чтобы выкупить этот рецепт, — гордо ответствовал мэтр. — Он не продается!
Повар застонал и артистично забился в конвульсиях, грозя оставить Ивана вовсе без халата, а в голове мэтра зазвучал взволнованный голос Варвары:
«Иван Иванович, нельзя упускать такого человека! Может быть, это наш шанс попасть во дворец!»
Птенчиков снисходительно подмигнул своей ученице и наклонился к повару, отечески похлопывая его по чалме:
— Беда у тебя под ногами, но я не привык оставлять собратьев по профессии в таком положении. Рецепт не продам, но могу приготовить это замечательное блюдо прямо на султанской кухне.
— Но тебя туда не пропустят! — в отчаянии заломил руки повар.
— Что ж, как знаешь. Пойдем, сестра…
— Нет-нет, постой. Я… я что-нибудь придумаю.
Повар поднялся с колен и грозно обернулся к торговцу овощами:
— За твоим долгом пришлю завтра. А это я забираю. — Он проворно сунул руку ему за пояс и извлек тугой кошелек с медяками — выручку от бойкой торговли в первый день Ураза-байрама.
— Возьми, премудрый бухарец, не думаю, что ты должен платить этому проходимцу за овощи, купленные на мои деньги. — Он попытался всучить экспроприированный кошель Птенчикову.
— Не бери в голову, уважаемый, потом сочтемся, — беспечно отмахнулся пребывающий в отличном расположении духа Иван. Повар прерывисто вздохнул, прикидывая, сколько таких кошельков понадобится «потом», и повел своего спасителя к выходу с рынка.
«Иван Иванович, это гениально, потрясающе, невероятно! Скоро мы будем во дворце!» — Варин голос так бурно ликовал у Ивана в голове, что ему начало казаться, будто их слышит весь базар.
«Не мы, а я, — осадил ученицу Иван. — Сейчас мы завернем на постоялый двор, и ты останешься ждать меня там».
«Но…»
«Никаких «но»!»
Однако их планам не суждено было сбыться. На выходе с рынка дорогу преградили четверо балтаджилеров с алебардами наперевес:
— Ты — Алишер, главный повар сиятельного султана?
— Да, — проблеял почтенный ашджи-баши, на глазах съеживаясь и покрываясь бурыми пятнами.
— Срок уплаты твоего долга прошел час назад. Посидишь в зиндане, авось образумишься. — Алебардщики ухватили повара за шкирку, как котенка, и поволокли за собой. Бедняга вырывался, умоляя дать сутки отсрочки, но конвоиры оставались глухи к его мольбам.
Иван с Варварой в недоумении наблюдали за этой сценой, не решаясь ввязываться в разборки с вооруженными до зубов алебардщиками, которые, судя по всему, были убеждены в собственной правоте.
— Сообщите моей жене! — донесся до них голос несчастного повара. — Я живу за мечетью Рустем-паши. Дом с зеленой…
Договорить ему помешал короткий удар под дых. Почтенный ашджи-баши как-то странно обмяк и замолчал.
Человек в костюме художника с аппетитом перекусил в одной из многочисленных харчевен, а затем переместился в уют чайханы. Ему предстояло важное дело, однако он не торопился: через расположенное близ центральной площади заведение с завидной непрерывностью перетекал взбудораженный праздником людской поток, и, не расставаясь с пузатым чайником, человек узнавал обо всем, что происходит вокруг. Так, ему стало известно, что после обстоятельной молитвы сиятельный султан Абдул-Надул Великолепный передохнул в специально отведенных для этой цели покоях при мечети, а затем отправился почтить могилы предков. Прикинув, что это богоугодное дело так же потребует немалого количества времени и праздничная трапеза во дворце начнется далеко за полдень, человек в костюме художника переместился на мягкие ковры у задней стены и хорошенько вздремнул.
Наконец он решил, что желудок султана вполне насытился, а душа размягчилась. Расплатившись с добродушным хозяином, человек подхватил свои пожитки и направился во дворец.
— Какой кошмар, — выдохнула Варя, когда алебардщики со своей жертвой скрылись за углом.
— Да, неудачно, — согласился Иван. — Пока мы заведем еще одно «полезное» знакомство, может пройти немало времени.
— Иван Иванович, человек попал в беду, а вы рассуждаете о «полезных» знакомствах! — возмутилась Сыроежкина. — Мы должны срочно спасти его из долговой ямы!
— Безусловно, это будет самый короткий путь во дворец, — протянул Иван, рассеянно обрывая листья с капустного кочана, но не выдержал и расхохотался: — Негодование, написанное на твоем лице, не скроет и брезентовый чехол. Не переживай, мне просто хотелось тебя подразнить.
Он выбросил в канаву утратившую конспиративную необходимость капусту и окликнул прохожего:
— Эй, уважаемый, не подскажете, как найти мечеть Рустем-паши?
Мечеть оказалась прекрасным ориентиром, и отыскать нужный дом не составило труда. Уютная двухэтажная постройка была опоясана ухоженным садом, щедро осыпанным золотом осени, и вызывала ощущение устоявшегося благополучия и комфорта. Однако, едва свернув на нужную улицу, Иван с Варварой услышали громкий плач, стенания и крики.
— Наверное, им уже кто-то сообщил, что почтенного Алишера забрала стража, — предположил мэтр.
Но выяснилось, что он ошибся — шум доносился из дома напротив. Из окон летели вещи и домашняя утварь, во дворе, горестно причитая, металась женщина, старающаяся хоть что-то спасти. Возле забора стояли трое ребятишек, мал мала меньше, и ревели, как заведенные, синхронно открывая рты и размазывая слезы по чумазым щекам. Наконец в дверях показались двое алебардщиков. Громко переругиваясь, они волокли какой-то тяжелый тюк. Раскачав хорошенько свой груз, они швырнули его на двор и вновь скрылись в глубине дома. Когда осела пыль, тюк зашевелился, закряхтел и оказался худосочным мужичишкой с реденькой бородкой. Вместо того чтобы возмутиться подобным обращением, он неловко перевернулся набок, поерзал на камнях, устраиваясь поудобнее, и умиротворенно захрапел — судя по всему, этот человек был мертвецки пьян.
— Надо же, пьяный мусульманин, — прошептала Варя. — Разве Коран не запрещает правоверным употребление спиртного?
— А разве в Библии нет заповедей для христиан: не убий, не укради, не возжелай жены ближнего своего?.. — в тон ей поинтересовался учитель.
— Да, вы правы. До чего несовершенен мир людей! Воспитывают их, воспитывают… — Варя сокрушенно покачала головой.
Закончив громить дом, балтаджилеры вышли во двор, сгибаясь под тяжестью огромных мешков с ценной утварью. Последним выбрался мордатый вояка, прикрывший свои плечи, будто попоной, небольшим персидским ковром. В одной руке он сжимал алебарду, в другой — украшенный мелкой бирюзой светильник.
