— О, так это совсем другое дело! — оживился Иван. — Как говорится, «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Вот тебе на чай… то есть за чай, а обо мне не беспокойся, я и сам помолюсь.
Он сунул в руку чайханщику несколько монет.
— Медные куруши, — покачал головой Селим, печально ссыпая монеты за пояс. — Эх, бухарец, не на том экономишь. Имей в виду, внизу призыва муэдзина не слышно.
Он слегка отодвинул висящий на стене ковер, и Иван увидел скрытые за ним ступеньки.
Нижний зал встретил мэтра приглушенным шумом множества голосов, духотой и характерным запахом гашиша. Повсюду в изобилии висели масляные светильники, соответствующие рангу заведения (в чайханах попроще пользовались дешевыми сальными), и казалось, что подвал полыхает, точно чрево гигантского очага. Избыток освещения еще более сгущал и без того тяжелую атмосферу: огонь пожирал кислород, соревнуясь с дыханием людей, и люди явно оставались в проигрыше.
Иван почувствовал, что начинает кружиться голова, и судорожно глотнул спертый воздух. Нельзя курить гашиш в многолюдных помещениях! Да и вообще его курить не стоит… Стены подернулись легкой дымкой и начали менять очертания. Солнечный луч заскользил по снежным вершинам гор. Иван чуть присел — и легкой пружиной устремился ввысь…
Стоп! В Шамбале мы уже бывали. Снежные вершины закувыркались, будто чья-то невидимая рука запустила гигантский миксер, и мэтр Птенчиков вновь оказался в душном подвале.
Он прислонился к стене, стараясь прийти в себя. Вот тебе и на: обещал отыскать сына вдовы, а сам чуть не отлетел путешествовать по мифическим мирам! Иван внимательно огляделся. Народу в помещении было много, но на него внимания пока никто не обращал. Нужно потолкаться среди публики, поискать юного Самида. Вдова говорила, что опознать его можно по тюбетейке: она собственноручно вышила на ней уникальный узор из перекрещенных кузнечных молотов. Дело в том, что после внезапной кончины кормильца осиротевшему семейству пришлось несладко, но стойкий юноша не сдался: борясь с подступающей нуждой, он поступил в ученики к лучшему кузнецу города и теперь мечтал о том, как откроет когда-нибудь три — нет, четыре! — собственные мастерские.
Основная масса посетителей сгрудилась в центре зала, у большого стола. Проводя инспекцию головных уборов, Птенчиков подошел ближе и попытался рассмотреть сквозь стену из потных спин, чем же все так увлечены. И тут гул толпы перекрыл звучный голос:
— Господа, делайте ваши ставки!
Иван вздрогнул. Что за сюрреализм в подвале чайханы посреди мусульманских мечетей и минаретов? Неужели он снова утратил связь с реальностью? Но на Шамбалу это место не похоже… Куда же его занесло?
Он с силой надавил на область третьего глаза, концентрируя внутреннюю энергию на образе Варвары Сыроежкиной, решившей для подстраховки нести вахту неподалеку от чайханы, и послал ей отчаянный мыслевопль:
«Варвара, меня слышно? Прием!»
Ответ пришел незамедлительно:
«Что случилось, Иван Иванович?»
«Скажи мне, где я?»
«Судя по показаниям индивидуального датчика, все в той же чайхане. Вы попали в засаду? Вас оглушили, связали, похитили?»
«Да нет, пока все в порядке, — стушевался сконфуженный мэтр. — Ну ладно, до связи».
Он потряс головой, возвращаясь к окружающей действительности.
— Господа, ставки сделаны! Нет больше ставок, слышишь, ты, помесь паука с шелудивой гиеной? — донесся от стола голос крупье. — Убери свои медяки с зеро и засунь под хвост ишаку!
— Клиент всегда прав! Верни мою ставку на место, гнусный прихвостень шайтана!
— Это ты — клиент?! Да твои медяки только место на столе занимают!
— Двенадцать! Смотрите, люди, двенадцать! — раздался чей-то хриплый вопль, и толпа «господ» пришла в хаотичное движение: кто-то начал валиться вниз, пытаясь побиться головой об пол с риском быть затоптанным возбужденными соседями, кто-то раскидывал вокруг клочья выдранной в припадке отчаяния бороды, а скандальный «клиент» верещал надрывным фальцетом:
— Отдай мои деньги! Ставка недействительна, ты же сам так говорил! Да покроют прыщи твое тело от макушки до пяток, куда ты загреб мои десять курушей?
— Не желаете выпить? — раздался над ухом Ивана вкрадчивый голос. Высохший старец в пышной чалме поигрывал перед ним подносом с серебряными плошками, наполненными какой-то жидкостью.
— Что это?
— Арака. Дивный напиток, заставляет кровь быстрее струиться по жилам, услаждает печень и смиряет желчь. Первая порция бесплатно.
Старец подмигнул и лихо крутанул поднос, невероятным образом не расплескав ни капли.
— Спасибо, я попозже, — мягко отказался Иван.
Старец противно осклабился:
— Что такое «позже»? Шум ветра в кронах дерев. Может, прилетит, а может, обойдет стороной…
Он взял с подноса плошку и опрокинул себе в рот. Снова подмигнул — на этот раз с нескрываемой насмешкой — и горделиво поплыл в обход распаленной азартом публики.
— Делайте ваши ставки, господа правоверные! — послышался призыв несокрушимого крупье.
Иван приподнялся на цыпочки, стараясь его рассмотреть, и охнул от изумления: над головами засуетившихся игроков невозмутимо возвышалась расшитая узором из перекрещенных молотов тюбетейка. Неужто юный кузнец устроился подрабатывать в казино?
Иван заработал локтями, протискиваясь ближе к столу. Представший его взору человек внушал уважение. Судя по массивной фигуре и вздувающимся под одеждой бицепсам, он и впрямь мог бы работать кузнецом, однако принять его за сына вдовы не позволял возраст: рослое «дитятко» выглядело едва ли не старше ее самой. Значит, бедный юноша расстался со своей тюбетейкой. Может, поставил ее на кон и проиграл? Как же теперь его опознать? Иван принялся озираться, разглядывая искаженные страстями лица. Люди разных возрастов и национальностей, состоятельные и не слишком, спешили расстаться со своими динарами, алтынами, дукатами и пиастрами. На игровом столе переливалось золото и серебро, но попадалась и медь, тусклая и застенчивая, как ее хозяева. Игроки сдавливали Птенчикова со всех сторон. Воздух звенел от концентрации адреналина. Запах пота и перегара, изрядно сдобренный курителями гашиша, проникал до самой селезенки. Ивана снова повело. Стараясь избавиться от опасных симптомов приближающегося «отлета в Шамбалу», он протиснулся на свободное место, ближе к столу, и жадно задышал.
— Делайте ваши ставки! — пророкотал крупье, запуская шарик. Иван зачарованно уставился на крутящееся колесо рулетки.
— Сансара… — прошептал он, озаряясь светом нежданного откровения.
— Что? — удивился сосед справа.
— Бхавачакра, колесо жизни, круговорот бытия, круг сансары… Я — шарик! Я мечусь в круговороте рождений, смертей и последующих перерождений! Рука неведомого крупье запускает меня в очередной цикл существования, я несусь по кругу, пока не замираю, изможденный, в какой-нибудь ячейке. Короткая пауза — и новый старт, новая гонка, очередная ячейка… Я — шарик, и нет во мне мудрости, чтобы выскочить за пределы этого колеса!
