— Ты обещал переправить Ксюху на родину?! — подскочила Сонька.
— Ага, — мрачно кивнул Егор. — Только ИИИ запрещает использовать для этой цели машину времени. Я уж их уговаривал, уговаривал…
— Бюрократы!
— Так вот, — возвысила голос Варвара, — если ты сумеешь отправить Ксюху на родину, подпольные казино прекратят существование и жители Истанбула избавятся от напастей!
Сонька с Егором уставились на девушку.
— Это вряд ли, — покачал головой Гвидонов. — Алебардщик-то никуда не денется.
— Но ведь ему уже не нужно будет пакостить вероломной возлюбленной!
— Сыроега, как ты наивна, — вздохнула Сонька. — Казино — это деньги, а деньги — это власть, в любое время и в любой стране. Ладно, ребята. Я уяснила ваши проблемы. Подумаю, что тут можно сделать. Тебе, Егор, пора уходить. За жену не волнуйся, я вечерком провожу до западной калитки. Как стемнеет, жди ее там. А Цыпонькина….
— Птенчикова!
— …прикажу выпустить попозже, после полуночи.
— Ну Соня, не ожидал, — растроганно произнес Егор.
— Чего не сделаешь по старой дружбе, — величаво кивнула султан-валиде.
— Сонечка, а может, вернешься с нами в будущее? — взволнованно начала Варя.
— В качестве бывшей преступницы? — усмехнулась та.
— В качестве нашей спасительницы.
— Нет, Сыроега, — покачала головой Сонька. — Здесь у меня шестеро детей и вся империя в придачу. Как я оставлю все это?
Низкая дверь бесшумно закрылась.
— Она так изменилась, — прошептала Варя. В глазах у нее стояли слезы.
— Да уж, разнесло твою подружку, — пробормотал Егор.
— Я не об этом! — рассердилась Сыроежкина. — Мы ведь даже не успели попросить ее о помощи, сама предложила! А ты вел себя с ней как последний хам.
— Ладно, можешь передать ей мои извинения, — легко согласился Егор. — А мне, к сожалению, пора идти. До встречи у западной калитки.
Он занялся перевоплощением в старуху-еврейку. Неожиданно из складок потертой одежды вылетел невесомый белоснежный платок и мягко опустился прямо к Вариным ногам. «Любимый! Жду тебя сегодня ночью. Твоя 3. » — с трудом разобрала Варя небрежно накарябанные каракули. Стены комнаты медленно поплыли перед ее глазами.
— Что это? — еле слышно спросила она у мужа.
— Черт знает что такое, — буркнул Егор, рывками расправляя бесформенную тряпицу. — Руки бы оторвать тому модельеру, который это сконструировал.
Из-под обтрепанного подола выпало еще несколько белых комочков. У девушки перехватило дыхание.
— Гвидонов! Ты подлец! Пустили козла в огород…
Не в силах продолжать, Варя закрыла лицо руками.
— Эй, полегче с выражениями, — опешил Егор. — Подумаешь, нелестно высказался о твоей бывшей подружке. Это еще не повод, чтобы меня оскорблять.
— Не делай из меня идиотку! — закричала Варя и, схватив с пола пригоршню платков, сунула их мужу под нос. — Что это значит?
— Ах, это! Надо же, все-таки вывалились.
— Гвидонов!!!
— Не ори. Соседки твои по гарему просили передать весточки на волю. Кто бы мог подумать, что ты будешь гак переживать за их моральный облик!
— Лжец! Это за твой моральный облик пора пережинать.
— Ты что, решила, что эти записочки для меня? — Егор расхохотался и подхватил девушку на руки. — Варька, какая же ты глупенькая! Они ведь принимали меня за старуху-торговку, которая может помочь в их любовных интрижках. Только ты знала, что на самом деле я мужчина.
— А может, они догадались, — смущенно проворчала Варя.
— Поверь мне, они не догадались, — тихо произнес Егор и привлек девушку к себе. — Любимая, ты просто потрясающе ревнуешь…
Антипов Антип Иннокентьевич лежал на кровати Абдул-Надула Великолепного и жестоко страдал. С противоположных сторон пышного ложа, больше напоминающего павильон, на него с осуждением взирали хрустальные львы. Над головой завивались замысловатые драпировки из золотой парчи и алого бархата, перехваченные питыми шнурами. Дорогие персидские ковры с золотой и серебряной нитью так и манили прикоснуться к ним голой пяткой. Под потолком тихо тлел круглый светильник с серебряными подвесками, а за окном насмешливо чирикал воробей.
«Все пропало! — думал Антипов. — Все пропало…»
Впрочем, если говорить объективно, то пропал пока только оглушенный ударом по голове пленник, которого они с Абдул-Надулом оставили в рыбацкой избушке. Все утро изнывающий от беспокойства Антип порывался наведаться в заветную кладовку, но ускользнуть от навязчивого внимания придворных ему никак не удавалось. Наконец, лжесултан потерял остатки терпения и взвыл дурным голосом: «Шайтан вас раздери, имею я право поболеть в тишине и покое?! Всем исчезнуть с моих глаз и… писать мемуары!» Испуганные придворные попадали ниц и расползлись по углам обучать друг друга грамоте, а Антип получил долгожданную свободу и нырнул в подземный ход.
Пленника в кладовке не было. Удрал? Сумел вызвать друзей на подмогу? Хорошо хоть не помер… Но что он предпримет, когда обнаружит исчезновение машины времени? Скорее всего, вызовет группу поддержки из ИИИ. Историки и детективы наводнят весь Стамбул и быстро разоблачат лжесултана. Ах, до чего все это не вовремя! Почему этот шустрый парень не мог немного полежать спокойно? Абдул-Надул вернулся бы из Флоренции и занял свое место на троне, а Антип принес бы повинную голову в избушку и прямо оттуда отправился домой, в руки правосудия. Как же все нескладно получается: хотел порадовать сына путешествием, а вместо этого втянул в серьезные, можно сказать — межэпохальные неприятности. Нет, о полетах султана на машине времени в ИИИ узнать не должны!
Антипов вскочил с кровати и закружил по опочивальне. Чем бы унять расходившиеся нервы? И почему только в Стамбуле до сих пор не изобрели стресспаралитического релаксатора! Нужно переключить мысли на работу, иногда это помогает.
Реставратор метнулся в дальний угол, уселся прямо на полу и вперил безумный взгляд в неоконченную миниатюру. Руки дрожали. Потянувшись за тонкой кистью, он не заметил, как зацепил широким рукавом халата разведенные для работы краски, и по бесценному ковру поползло переливающееся всеми цветами радуги пятно.
«Это конец», — в панике подумал Антипов. Отчистить ковер самостоятельно он не сумеет, позвать слуг не решится: как им объяснить, почему султан собственноручно малюет собственный портрет? Абдул-Надул для своих художественных экзерсисов всегда удалялся в избушку. Во дворце небось и не знают, что сиятельный султан умеет обращаться с кистью и красками!
«Соня! — вдруг осенило Антипова. — Только она сможет мне помочь».
При мысли о бывшей возлюбленной лицо его просветлело. Да, любопытный у них получился разговор сегодня поутру. Кто бы мог подумать, что в средневековом Стамбуле он повстречается со своей современницей! Увидев рыжие кудри и голубые глаза Антипа, Соня узнала его мгновенно. Он еще не успел придумать, каким волшебством станет объяснять свою «вечную молодость» и неожиданное появление во дворце спустя двадцать лет после их первой встречи, как мать его весьма подросшего сына с холодной яростью осведомилась:
