Защитник расплатился и спрятал еду.
— Всего доброго! — сказал торговец, ощеривая в довольной улыбке щербатый рот.
— Барыга! — крикнула ему вдогонку Люська. — Чтоб ты обанкротился! — она споткнулась и влетела в кусты.
— Тебе не надоело? — спросила я подругу, проходя мимо нее, и обратилась к защитнику: — Я вот думаю, мне приснилось или нет, что, когда мы убегали из замка Дариона, ты читал какое-то заклинание?
— Читал, — вздохнул он и посмотрел, как Люська выбирается из кустов. — Вообще-то это запрещенное заклинание. Хорошо, что на помощь пришел единорог и мне не пришлось им воспользоваться.
— А что в нем такого запрещенного?
— Ох… Я это заклинание спер у начальства. Им не только простые смертные не владеют, даже защитникам такого класса, как я, его знать нельзя. После него такие разрушительные последствия остаются! Мама дорогая!
— А кто же такое заклинание придумал?
— Об этом никто не знает.
— Какой ты у меня хороший, — улыбнувшись, засюсюкала я. — Рисковал своей головой ради моего спасения!
— Вот-вот! А ты этого не ценишь! — защитник гордо выпятил грудь и задрал тройной подбородок.
Люська, молча слушавшая нас, сорвала ягоду, похожую на смородину, и сунула ее к себе в рот.
— Надоела ты мне хуже горькой редьки, — покачал головой снеговик, увидев, чем Люська лакомится. — Трехлетний ребенок смышленее будет. Ты же не просто наступаешь на одни и те же грабли, ты просто гуляешь по ним туда-сюда.
— А что это? — обеспокоенно спросила я, не отрывая взгляда от подруги. Что еще с ней сейчас случится?
— Это лжесмородина. Сильный галлюциноген.
— Сильный что? — спросила Люська, затем как-то странно посмотрела на нас и, бухнувшись на четвереньки, стала меня облаивать.
Ну все, приехали. Прямо хоть намордник ей надевай, чтоб не жрала все подряд!
Люся тем временем вскочила на ноги и, обежав вокруг дерева, завопила:
— Племя «Мамбо-Ямбо»! Долой людоедов! В погоню! Где мой пистолет?
Та-ак… По-моему, это надолго. Я развалилась на траве и стала наблюдать за подругой. Благо, она далеко не убегала.
— Цветы слева, деревья справа, посередине не ходить! — она размахивала руками, неизвестно кого отгоняя, и при этом забавно подпрыгивала.
Я зевнула и прикрыла глаза.
— Танковая артиллерия к бою! — завопила она мне прямо в ухо. — Диверсант? — я ошалело захлопала глазами. — А почему тогда во время боя отсиживаемся в кустах? Вперед! За Родину! — потом Люся завертела головой и спросила: — Где моя вилка? Боже, меня обокрали! Здесь без уголовного дела не обойтись. Подозреваемый, пройдите. — Люська схватила за руку опешившего Вицемира и куда-то его потащила. Защитник испарился, а подруга переключилась на что-то другое и начала резво ползать по кустам.
Полчаса нам пришлось ждать, пока пройдет ее бред. Пришла она в себя так же внезапно. В тот момент жевала траву, вообразив себя лошадью, когда действие ягоды закончилось.
— Это… что это я делаю? — удивилась она, выплевывая траву.
— Ну, вроде ты была лошадью, — ответил ей снеговик и стал кружить вокруг нее, придирчиво ее рассматривая. Интересно, что он надеялся увидеть?
— Лошадью? — Любашины глаза готовы были выскочить из орбит.
— Нет, ты только воображала, что ты лошадь, — успокоил он ее и опустился на землю.
— Но почему?
— А ты еще похватай чего попало в рот, может, тогда поймешь, — хихикнул Вицемир, а к Люсе стала постепенно возвращаться память.
— Пошли, наркоманка, — покачала я головой, поднимаясь с травы и отряхивая брюки.
— Ой, что я несла! — стыдливо сокрушалась Люся.
— А ты все помнишь?
— Частями. Особенно тот момент, когда фашисты наступали, а какой-то идиот в кустах отсиживался.
— Это была я. И я была не в кустах, а просто лежала на траве.
Люся сначала захлопала глазами, а потом захохотала, а я сквозь ее хохот услышала чей-то плач.
— Тише! — шикнула я, продолжая прислушиваться.
— Что еще случилось? — испуганно спросила она, вмиг прекратив веселиться.
— Слышишь? — я завертела головой, пытаясь выяснить, в какой стороне я услышала странные звуки, похожие не то на стон, не то на плач.
— А что я должна слышать? — шепотом спросила она и вроде напрягла слух, потому как ее уши даже зашевелились.
— Кто-то стонет, — ответил Вицемир.
— Это я пою! — раздался из кустов обиженный мужской голос, после чего оттуда высунулась взлохмаченная рыжая голова.
— Ах, этот стон у нас песней зовется, как сказал кто-то из великих, — ехидно заметила я. — Да скрип дверей и то приятнее слушать!
— Это ода, которую я сочинил в честь своей возлюбленной Миралики! — прогундосил рыжий.
Бедная Миралика! Не хотела бы я оказаться на ее месте.
— Ты бард? В смысле, сам пишешь песни и сам их исполняешь?
— Нет! Я странствующий рыцарь! — «певец» вылез из кустов и гордо выпрямился. Он и впрямь оказался облачен в рыцарские доспехи. — Хороший рыцарь просто обязан уметь сочинять оды! — рыжик обнял свой помятый шлем и гордо выставил вперед правую ногу.
— А-а… ну понятно, понятно… И откуда же ты, рыцарь?
— Из какого королевства? — поправила меня Люська.
— Я рыцарь Святого Лирика, один из немногих, кто был принят в члены круглого стола, верноподданный Артура Великого, главный советник в министерстве обороны, правая рука кардинала Удовина — граф Ле Манги Рэй Симон де Куж! — рыцарь поклонился и щелкнул пятками своих железных сапог, выронив при этом шлем. — А теперь могу я узнать ваши имена?
— Можешь, — кивнула я. — Это Люся, а я — Лера.
Рыцарь вновь поклонился.
— И куда путь держишь, Ле Манги, как там тебя дальше? — поинтересовалась Люська, склонив голову набок.
— Ле Манги Рэй Симон де Куж! А иду я сражаться со злом во имя добра!
— Дамортона, что ли, хочешь свергнуть? — не поверила подруга.
— Его самого!
— А-а… ну флаг тебе в руки и попутный ветер в спину.
— Кстати, ты так и не назвал своего королевства, — сказала я.
— Да, но я же назвал его правителя! Вы должны знать! — его голос задрожал от возмущения.
— Ну извини, — развела я руками.
— Я из королевства Ангелов!
— Настоящих? — не поверила Люська, уставившись на рыжика во все глаза.
— Нет… — Ле Манги Рэй с подозрением посмотрел на мою подругу.
— Да ладно тебе, — махнула я рукой. — Она пошутила.
