— Почему только меня? Всех!
— Кхе… — еще больше смутился он, — Не знаю, как остальных, а я в порядке.
Защитник завис в воздухе и дико рахохотался.
— Ну, Манка! — тоже сквозь смех воскликнула я. — Умеешь же ты снять напряжение!
— Да в чем дело? — сконфуженно спросил он, уже догадываясь, что опять ляпнул что-то, а что, непонятно.
— Слово «пронесло» в данном случае означает совсем не то, о чем ты подумал, — залилась уже смехом и Люська, до которой только сейчас дошла двусмысленность выражения. — Оно означает, что мы легко отделались, хотя, мне кажется, что и от другого значения слова мы были недалеко.
Рыжик напыжился, покраснел, после чего выдал:
— Я иногда вас совсем не понимаю.
— Не расстраивайся, мы сами порой не то что друг друга, а и себя не понимаем, — утешила я и, прекратив веселиться, огляделась по сторонам.
Забрезжил рассвет. Мы стояли у самой кромки леса, в котором вместе с утренними лучами солнца постепенно пробуждалась жизнь. Переливчатые трели птиц становились все громче и разнообразнее, деревья, сбрасывая остатки сна, словно потягивались, расправляя поникшие за ночь свои пышные кроны, а наши недавние страхи стали уходить на задний план.
— Куда нас занесло? — спросила я, еще раз оглядевшись.
Защитник покружил-покружил и задумчиво пожал плечами.
— Не знаю, но сейчас постараюсь выяснить, — ответил он и испарился, по своему обыкновению.
Нам ничего не осталось, как ждать его.
Люся уже в который раз потерла палец, на который было надето кольцо, и поморщилась.
— Надоел он мне, — вздохнула она. — Неужели я никогда не избавлюсь от этого пакостника?
— Ну почему, — так же, в который раз, лениво отшутилась я. — Если мы встретим Крагилию, ты попросишь великодушно принять назад ее собственность. Если, конечно, она не сильно озлобилась за то, что ты хапнула ее имущество без величайшего позволения, тогда, быть может, все обойдется без последствий.
— Спасибо, — процедила подруга. — Умеешь же ты успокоить.
Вскоре вернулся защитник, и вид, надо сказать, у него был удрученный, что не могло добавить хорошего настроения. Ясно, либо мы оказались слишком далеко от Чужих земель, либо опять влипли в неприятности, либо то и другое вместе. Последнее мне даже кажется вероятнее всего, учитывая наше «везение» в последнее время. Люська, заметив постную мину Вицемира, предупредила:
— Между прочим, в старые времена гонцу за плохие вести могли отрубить голову.
Защитник окинул ее пренебрежительным взглядом, мгновенно сменившим предыдущее постное выражение.
— Теперь можешь говорить, — позволила она.
— Премного благодарен, — язвительно поклонился он и, повернувшись ко мне, сказал: — Есть две новости — хорошая и плохая. С какой начинать?
Ох уж мне эти старые добрые традиции.
— Естественно, с плохой!
— Мы попали во владения Совета Черных Магов шестого уровня.
— А какая же новость хорошая? — расстроенно спросила я. — Надеюсь, она хоть немного компенсирует первую?
— Эти владения расположены совсем рядом с Чужими землями.
— Прекрасно! Ну просто все замечательно! — всплеснула Люська руками. — Только успели смыться от Ордена Тринадцати, как попали к Магам шестого уровня! Из огня да в полымя! За что же нам везуха такая! — простонала она.
— Но, может, Маги еще не знают, что мы здесь? — как всегда струхнул наш «храбрый» рыцарь. — Мы постараемся незаметно пройти их владения и скроемся в Чужих землях.
— Подозреваю, что они уже знают о нашем прибытии, — сказал Вицемир, вглядываясь куда-то вдаль. Мы проследили за его взглядом и увидели столб пыли, быстро двигающийся в нашу сторону.
— Что делать, что делать? — суетливо забегал Манка, пока мы столбенели, раскрыв рты.
— В лес! — заорал Вицемир, подкрепляя свой крик щедрыми пинками. Надо бы его как-нибудь отучить от этой дурацкой привычки.
Защитник летел впереди, маневрируя между деревьями, по пятам за ним скакал рыцарь, словно сайгак, перепрыгивая через кусты. Наш «бесстрашный» воин, как всегда, оказался на высоте (и в прямом и переносном смысле), сам Сергей Бубка позавидовал бы тому, как он брал препятствия, да еще и без шеста. Затем скромно бежали мы с Люськой, едва поспевая за остальными. Сзади нас отчетливо слышался хруст веток и топот приближающихся коней.
Ну почему лес не такой густой, как хотелось бы! И тут я с перепугу вспомнила одно из заклинаний, которое вычитала в книге. Видимо, скачок адреналина сослужил мне хорошую службу. Решив, что нас все равно поймают и мы ничего не теряем, я прерывисто, задыхаясь на бегу, крикнула:
— Лес, помоги, от врагов нас сбереги!
Ко всеобщему удивлению, лес перед нами стал расступаться, а позади смыкаться, образуя почти непроходимую стену. Чудеса! Это мне напомнило сюжет какой-то сказки.
Я услышала проклятия в наш адрес, после чего голоса преследователей стихли, впрочем, как и топот их коней. И все же мы бежали еще долго, чтоб уже наверняка от них оторваться. Когда и второе дыхание отключилось, мы, не сговариваясь, остановились и рухнули в траву.
— Какое у нас бурное утро, — едва переведя дыхание, произнесла Люся.
— Это да, не всякий раз у нас случается такое богатое событиями утро, — согласилась я с ней. — А если к нему еще добавить предшествующую ночь, то это вообще нечто!
Манка удостоил меня похвалы:
— Как хорошо, что ты хоть одно полезное заклинание выучила!
— Что на нее совсем не похоже, — не смог смолчать Вицемир.
Но у меня не было сил отвечать на их колкости, поэтому я промолчала, что в общем-то мне не свойственно.
— Может, позавтракаем? — совсем уже придя в себя, предложила Люся. — А то после таких гонок у меня проснулся зверский аппетит.
Возражений не поступило, и Вицемир явил на свет наши запасы, приобретенные в Неведомом городе, а также поднос-самобранку. После обильного завтрака Манка удобно облокотился о ствол дерева и запел свои оды, посвященные возлюбленной Миралике. Это было похуже Ордена Тринадцати и всех черных магов, вместе взятых.
— Рыжик! — не выдержав, заорала на него Люся. — Ты хочешь нашей смерти?
— Почему? — удивленно спросил тот, прекратив песнопения.
— По кочану! Немедленно прекрати издавать эти жуткие стоны, которые ты по недоразумению называешь пением, или я самолично прекращу твое жалкое существование!
Манка оскорбился, но петь перестал. Он обиженно от нас отвернулся и громко засопел, словно младенец, у которого отобрали любимую игрушку.
— Манка, — пожалела я его, — извини, конечно, но мы не понимаем твоего творчества и считаем, что тебе надо пересмотреть свои взгляды на него, потому как, не в обиду тебе будет сказано, певец из тебя никакой.
