— Скорее всего, — согласился Андрей. — Значит, не придется скакать по всему Египту в поисках этого гадюшника. Если Врата в ад в Городе Красного Солнца, это значительно облегчает нашу задачу. Хотя я совсем не считаю, что загнать туда Расдая так, чтобы он оттуда не выбрался, на самом деле легко. Нам придется очень постараться.
— Это точно. А мы до сих пор не придумали тактику.
— Не переживай, Ирюсик, на месте разберемся.
— Как ты меня назвал?!
— Ирюсик... А что не так? — осторожно поинтересовался Леха.
— Терпеть не могу, когда меня так называют! Ясно? Не люблю!
— Все, все, я же не знал, — Лешка примирительно похлопал ее по плечу, а когда Ирина немного успокоилась, коварно на нее посмотрел. — А теперь знаю! Так что не нарывайся, крошка.
Ирина с рыком бросилась на него и принялась щекотать за пятки. Мы с Андреем попытались их разнять, но тоже оказались вовлечены во всеобщее веселье. Когда сил смеяться уже не было, мы разлеглись на прохладной траве и еще долго болтали обо всем и ни о чем. Хорошо еще Зюзя к нам в шуточной «борьбе» не присоединился. А то с такими зубками что-нибудь нечаянно откусить можно. Крокодил просто лежал у озера и улыбался. Правда, потом он подполз и включился в разговор, предварительно похвалив нас за «новую интересную игру». За разговорами мы не заметили, как на Египет опустилась ночь. Завтра должен быть трудный день, хождение по пустыне — отнюдь не простое дело, а мы рассчитывали к вечеру выйти из нее, поэтому было решено лечь спать пораньше. К тому же Зюзя уже посапывал, смешно подергивая лапками, и с нашей стороны было бы просто бесчеловечно будить его громкими репликами.
Встречали вы когда-нибудь рассвет в оазисе? Это чти-то потрясающее! Восходящее над горизонтом солнце постепенно освещает каждую травинку, отражаясь золотыми искорками в капельках росы. То тут, то там слышится пока еще негромкое щебетание птиц, мирно журчит ручеек. Природа просыпается медленно, неторопливо, сладко потягиваясь после сна.
Естественно, в такую погоду долго спать нам не захотелось, поэтому часов в семь утра мы уже плескались в озере. Потом, поболтав с Зюзей, мы не спеша позавтракали, сложили вещи; крокодильчик собрал нам в дорогу много всего съедобного. Настало время прощаться.
— Не забывайте меня, ладно?
— Ты что, Зюзя, конечно, не забудем. Больше того, мы постараемся сделать так, чтобы твой милый дом опять стал большим оазисом и у тебя появилось много новых друзей, — пообещали мы.
— У меня уже есть друзья — вы! Самые лучшие! От такого признания у нас на глазах выступили слезы. Мы обняли крокодила и, не оборачиваясь, пошли вперед, в пустыню, к заветной, но еще такой далекой цели. Все были полны сил и решимости и бодро шагали по золотому песку, без устали поднимаясь на высокие холмы. Хотелось просто взять в руки большую метлу и раз и навсегда вымести все зло из Египта. Здесь у нас появились друзья, которые нуждаются в нашей помощи, а значит, мы не имеем права останавливаться на полпути, не завершив начатое. Мы бесстрашно шагали вперед, гордо вскинув голову и сжав кулаки.
Часа через три энтузиазма у нас несколько поубавилось. Солнце жгло просто убийственно, а на пути не было ни одной самой захудалой пальмочки, чтобы хоть ненадолго укрыться. Мы шли, высунув языки, и мечтали только об одном — найти еще какой-нибудь оазис. Еще через час Ирина безапелляционно заявила:
— Все. Не могу больше. И не хочу. Привал.
— Привал так привал, отдыхать тоже нужно, — согласился Андрей.
— Знаете, о чем я подумал? А зачем мы таскаем с собой посох Тероса? Зыбучие пески мы благополучно миновали, других таких вроде не предвидится, на фиг теперь нам эта длинная палка? — Леха рассматривал узоры на посохе, свободной рукой обмахивая себя панамкой.
— На самом деле, лишняя тяжесть. Давайте его выбросим, — предложила Ирина, но я нашла ему другое применение:
— А что, если мы сделаем с его помощью палатку?
— Это как? — сразу заинтересовались все.
— Распилив его пополам, мы получим две достаточно длинные палки, которые воткнем в землю на расстоянии примерно полутора или двух метров друг от друга. Потом, разорвав просторные теросовские балахоны (все равно от них никакой пользы нет), сошьем их в одно большое полотно. У тебя, Ирин, есть иголка с ниткой — я знаю. Затем привязываем это полотно с одной стороны к двум палкам, а с другой камнями или чем-нибудь тяжелым прижимаем к земле, растянув ее на максимальную длину. Получается что-то вроде тента. Там можно спрятаться от солнца и ветра.
— Неплохо придумала! Только чем ты собралась пилить деревяшку?
— Ой, Андрей, неужели ты думаешь, что, если— бы я это не предусмотрела, вообще стала бы предлагать свою затею? Все схвачено! Вот! — Я с гордостью вытащила маленький маникюрный ножичек-пилочку, свободно умещающийся на ладони. У Андрея почему-то начало медленно вытягиваться лицо, а Ирина с Лехой, еле сдерживаясь от смеха, судорожно хватали ртом воздух.
— Лен, ты что, издеваешься? — искренне поинтересовался Андрей.
— Почему это? — даже обиделась я, абсолютно не Понимая подобной реакции.
— Ты ЭТИМ собралась резать? Вот этим недоразумением?
— Это шнурки твои — недоразумение! А мой ножичек очень даже хороший. Это же лучше, чем ничего.
— Ты этим трое суток пилить будешь! — сорвался Андрей.
— А почему это я? Ты будешь! — На этой фразе Ирина с Лехой все-таки рухнули. Андрей уставился на меня, не понимая, шучу я или нет.
— Ну уж увольте!
— Да ладно, Андрюш, я пошутила. Все вместе пилить будем, — выдала я абсолютно серьезно, на что несговорчивый наш тихо застонал. В общем, после долгих препирательств мы все-таки пилили этот чертов посох по очереди. Да... По-видимому, я переоценила наши силы. Эта зараза никак не хотела пилиться! Но мы не сдавались, и уже с каким-то маниакальным упорством долбили деревяшку. В итоге примерно через час допилили до середины, а потом мальчишки его просто сломали. Не ножичек — посох. Стойкий элемент маникюрного набора достойно выполнил непривычную ему работу. Это вам не ногти подравнивать! Видел бы нас кто из знакомых: глаза горят, щеки красные, как, впрочем, и все остальное, и с остервенением режем здоровенную клюку тонюсенькой пилочкой. Зрелище не для слабонервных!
— Значит, так. Распарывать тряпки будем позже. Мы уже час тут возимся, а до вечера надо из пустыни выйти, — справедливо решил Леха. Мы собрались и двинулись дальше. Как бы там ни было, мы немного отдохнули и идти было легче.
Это сначала... Пустыня почему-то упорно не желала заканчиваться, и, когда за очередным холмом мы видели такие же бесконечные просторы, разочарованно вздыхали, но продолжали идти вперед, думая, что за следующим уж точно появится нормальная дорога, хоть какая-то растительность, и пески останутся позади. Уже начало темнеть, а мы все шли и шли, вглядываясь в далекий горизонт, утопающий в последних лучах заходящего солнца.
