По возвращении в столицу Атос заказал себе пару дюжин шампанского и налег на тренировки, памятуя о конфузе в Кале, а Портос закрутил роман с какой-то герцогиней. Арамис принялся спешно разыскивать даму, так и не дождавшуюся от него вожделенных английских румян, а д'Артаньян, оставшись в одиночестве, постарался до мельчайших подробностей вспомнить удивительное и невероятное происшествие, круто сломавшее размеренный ритм его парижской жизни и давшее его мыслям новый импульс…
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Джордж Вильерс
Герцог Бекингемский. Первый министр Англии.
Уроженец города Лондона. 1591 от Р.X. года рождения.
Злобный протестант. Беспощаден к врагам Английской короны и носителям Французской.
Характер твердый, нордический, решительный (немного безбашенный).
Чрезвычайно богат, влиятелен и опасен.
В связях, порочащих его, не замечен (женщины не в счет, женщины для мужика не порок).
Слабости — Анна Австрийская (ради нее пойдет на что угодно).
Впрочем, кроме лондонского вояжа мысли лазутчика занимала еще одна тема. Констанция.
Вернувшись в Париж и не обнаружив обещанного письма, он стал ждать его с упорством, присущим лишь влюбленным и психически больным маньякам, что, по мнению Атоса, было приблизительно одно и то же.
Действительно, оказав королеве Франции услугу, вознесшую скромную труженицу-кастеляншу на необыкновенную высоту в глазах Анны Австрийской, д'Артаньян вправе был рассчитывать на благодарность. Сидя дома у окна или же стоя в карауле во время службы, он непрестанно размышлял о Констанции, о том, что его может ждать с этой женщиной. Понятное дело — она замужем, но все люди (даже галантерейщики) смертны, и, если господин Бонасье однажды оставит этот мир (ведь он в два раза старше своей жены), ничто уже не помешает возлюбленным соединиться узами законного брака. Черт возьми, в такие моменты псевдогасконец чувствовал, что просто сходит с ума от любви! Как мог он, разведчик, находящийся в глубоком тылу врага и готовый в любой момент отдать жизнь во имя Отечества, думать о подобных вещах?!
Но он думал о них! Что поделать: ему было всего двадцать лет, и он был влюблен, и он был готов пойти на риск ради своей любимой! Он был готов увезти Констанцию с собой, в Россию, когда подойдет время возвращаться. Увезти, не думая, как посмотрит на это Центр. А родители? Как они посмотрят на такой мезальянс? Ведь она женщина низкого происхождения, галантерейщица, а он…
Черт возьми, несколько раз он действительно ловил себя на том, что всерьез думает о разнице в их социальном статусе! Шевалье д'Артаньян настолько прочно вошел в него, с такой силой пронизал все его существо, что он вполне серьезно стал воспринимать себя как знатного француза, а не русского простолюдина.
Впрочем, по-другому, наверное, и быть не могло: не случись этого, он уже давным-давно провалился бы, сгорел — словом, был бы разоблачен. Только лишь перевоплотившись в француза настолько, насколько это возможно для человека, родившегося на Русском Севере, можно было надеяться на успех в том нелегком деле, которым он занимался…
В подобных размышлениях д'Артаньян провел три дня после возвращения из Амьена, а на четвертый вечером к нему заглянул его домовладелец — Бонасье.
— Вечер добрый, сударь, — сказал он, останавливаясь возле двери и почтительно кланяясь.
Как и положено человеку благородного происхождения, псевдогасконец лишь небрежно кивнул в ответ на приветствие, продемонстрировав тем самым, что готов слушать галантерейщика.
— Сударь, — начал тот, — я к вам вот по какому делу: моя жена Констанция только что прислала мне письмо, вызвавшее у меня тревогу…
— Отчего же? — спросил лазутчик, насторожившийся, как только прозвучало имя его возлюбленной.
— Она пишет, что хотела бы прийти завтра вечером после службы домой, однако опасается это сделать…
— Отчего же? — повторил д'Артаньян.
— Она пишет, что в последнее время, стоит ей только выйти из Лувра, она тотчас же начинает чувствовать слежку за собой: какой-то мужчина крадется за ней по пятам до самого дома!
— Не может быть! — воскликнул молодой человек, охваченный дурными предчувствиями: уж не в этом ли разгадка того, что от Констанции до сих пор нет никаких вестей?
— Именно так, сударь, — подтвердил Бонасье. — Моя дорогая Констанция очень опасается за свою жизнь и… честь, и хотела бы… — Галантерейщик осекся и, вытащив письмо, прочитал по бумажке, словно не доверяя своей памяти: — «Чтобы доблестный рыцарь, чья шпага хранила наш покой в Альпийских горах, встретил меня завтра в девять часов вечера возле служебного входа в Лувр».
— А! — кивнул псевдогасконец, стараясь не выдать вспыхнувшей в нем радости. — Так она хочет, чтобы я встретил ее и проводил до дома?
— Да, сударь! — Галантерейщик поклонился. — Вы были очень добры к нам в прошлом, и, если бы вы оказали нам еще одну услугу, моя признательность не имела бы никаких границ. Сам я человек мирный, и случись что…
— Толку от вас будет мало! — расхохотался разведчик, потом напустил на себя усталый вид и лениво протянул: — По правде говоря, господин Бонасье, я недавно вернулся из караула, сильно устал и собирался посвятить завтрашний день отдыху, но!.. — Он взмахнул рукой, видя, что галантерейщик снова собирается упрашивать его. — Но поскольку я крайне ценю возможность безвозмездного проживания под вашей крышей, то, так уж и быть, окажу вам еще одну услугу!
— О, сударь! Благодарю вас! Благодарю! — рассыпался в благодарностях галантерейщик и исчез за дверью, повинуясь властному жесту квартиранта.
А тот, оставшись в одиночестве, прошелся по комнате, не в силах сдержать радостного возбуждения, и, сняв со стены Прасковью, нежно, с любовью помял в руках ее упругое, острое жало, глядя, как сталь играет, сгибаясь и распрямляясь, сгибаясь и распрямляясь, сгибаясь и распрямляясь…
Значит, господин Бонасье, завтра, в девять часов вечера у служебного входа в Лувр? — подумал д'Артаньян. Ну что ж, посмотрим, кто желает покуситься на жизнь и… честь вашей жены!
— Констанция!
— Д'Артаньян!
Пылкий лазутчик едва не сгреб свою возлюбленную в охапку, однако сдержался и, поклонившись, предложил:
— Позвольте проводить вас до дому, мадам?
— С радостью, сударь! — улыбнулась госпожа Бонасье, беря его под руку.
— Сначала о главном, звезда моя: нам действительно нужно опасаться некоего мужчину, который крадется за вами всякий раз, когда вы идете из Лувра домой? — осведомился псевдогасконец.
— Ну что вы, д'Артаньян! — рассмеялась Констанция. — Что вы! Нет никакого мужчины! Это же просто уловка, чтобы встретиться с вами, дорогой мой!
