— Ну что вы, граф… — пробормотал Мах, смущенный таким приемом и потому красный, как вареный рак. — Зачем уж так-то… Да, я пришел к вам без приглашения, но тут же извинился. Привратника у дверей не оказалось, а я не мог ждать, дело у меня к вам срочное.
— Да неужто срочное? — издевательски поинтересовался широкоплечий здоровяк, стоящий по правую руку от худосочного Палуча. — Очень-очень срочное? Ай-ай-ай, какая торопливая нынче молодежь. А уж наглая!.. Успокойтесь, граф. Мы хоть и не знаем, как парнишке удалось так далеко забраться, обойдя все ваши дозоры, но он нам расскажет. Теперь, когда он в наших руках, он все нам расскажет!
От улыбки здоровяка у Маха мороз пробежал по коже, но он, подавляя страх в зародыше, тоже отбросил учтивость:
— Эй, может, уже хватит? Я принес извинения за неожиданный визит, но всякий бред выслушивать не намерен! Возможно, граф Палуч и друг моего отца, но не мой, и терпение у меня уже кончается!
— Ну надо же, вот уж воистину: дальше в лес — больше дров, — печально вымолвил третий рыцарь, эдакий толстячок с добрыми серыми глазами на совершенно круглом лице. — Значит, твой отец числится среди наших друзей? Что ж, сын нашего друга — это уже серьезно. Недурно бы нам тогда и познакомиться. Ну, насчет графа, — толстяк повел рукой в сторону тощего рыцаря, — ты уже и сам догадался. Да, это и есть его светлость граф Палуч, столь тебе нужный. Это, — он указал на широкоплечего, — господин барон Клот. Ну а я — барон Силика.
— Баронет Мах, к вашим услугам, — поторопился пред ставиться Мах.
— Силика, ты с ума сошел! — возмутился Клот. — Запросто выбалтываешь секреты врагу! Они же теперь смогут принять образ любого из нас! Придется менять внешность, оповещать связных о переменах… На что нам этот геморрой?
— Успокойтесь, барон, — сказал Палуч. — Возьмите себя в руки. Вы ведете себя как мальчишка… Силика прав, так даже забавнее. Что же касается врагов и секретов, то можете спать спокойно. Переступив мой порог, этот человек подписал свой приговор. Наши имена и образы он знает, не спорю, но унести их сможет только в мир иной… Эй, Мах, коль скоро твой отец наш друг, так, может, объяснишь, как ты умудрился попасть сюда, никем не замеченный?
— Да пошел бы ты!.. — зло огрызнулся Мах. В следующее же мгновенье он выхватил меч и грозно заявил: — Все, старые болтуны, терпенье мое лопнуло. Не хотите по-хорошему — пеняйте на себя! Сейчас я поучу вас манерам!
— Мах, а как же твой отец, который нам друг? — не без иронии полюбопытствовал Силика. — Впрочем, насколько мне известно, без колдовства слуга безликих и пяти секунд против рыцаря не продержится. Твое колдовство мы только что свели на нет, теперь ты в наших руках. — Он молниеносно обнажил свой клинок и, чуть косолапя, смело двинулся на Маха. — Сейчас пущу тебе кровь — и мы еще поговорим. Ручаюсь, перед смертью ты ответишь на все наши вопросы.
Мах, зловеще усмехнувшись, отыскал за спиной толстого барона фигуру своего призрака и приготовился к перемещению. Но дед Пузырь вдруг жалобно пискнул, упал на пол л задергался, как припадочный. Через секунду-другую он вроде бы оправился и стал подниматься с пола, но тут из него вдруг вышло не менее дюжины призраков-близнецов, и, точно так же покряхтывая, они стали ходить по комнате, при этом преданно заглядывая Маху в лицо. Мах попытался наудачу переглянуться с одним-другим и перенестись, но оба раза попал на бесполезного близнеца. Будь у него побольше времени, он рано или поздно нашел бы настоящего деда Пузыря, но Силика неумолимо приближался, и молодому рыцарю оставалось лишь положиться на собственные ловкость и мастерство.
Клот и Палуч, судя по их расслабленным позам, поначалу были совершенно убеждены в превосходстве своего друга. Но после двадцати секунд боя, в котором мечи, не уступая друг другу в скорости, сшибались чуть ли не в трех местах разом и ни о каком преимуществе барона думать уже не приходилось, пренебрежительные ухмылки слетели с их лиц, они заметно побледнели, а руки сами собой потянулись к мечам.
Где-то на четвертой минуте поединка удача начала склоняться к молодому рыцарю. Силика заметно устал, одежда его пропиталась потом, колени подрагивали от напряжения, и он уже с трудом удерживал влажную рукоять двуручного меча. Мах же, похоже, только начал входить во вкус, и было видно, что до сих пор он лишь разминался, но вот теперь…
Мах рубился все быстрее и быстрее, меч в его руках превратился в неуловимую молнию, и Силика едва успевал отбивать удары, полагаясь уже не на заливаемые потом глаза, а на чутье бывалого вояки. О нападении он и думать забыл, держал оборону, но скорость и напор сделали свое дело. На десятой минуте поединка скользкая рукоять вывернулась из пальцев Силики, и меч полетел в дальний угол комнаты.
Но Маху не удалось насладиться победой: на полпути к беззащитной теперь шее Силики его меч был отбит яростным ударом. Теперь Маху противостоял могучий Клот, заслонивший своей широкой спиной шатающегося от усталости Силику.
Следующие три минуты превратились для Маха в сущий кошмар — Клот обрушил на него град тяжелых ударов мечом. Раз десять Мах был уверен, что его меч сейчас сломается и кровожадный силач разрубит его самого на две половинки. Впрочем, меч каким-то чудом оставался цел. Руки и плечи немели после очередного богатырского удара, но молодой рыцарь оставался жив. Правда, потом Маху приходилось отступать, уворачиваться, прогибаться, подпрыгивать, всячески избегая тяжелого меча противника, но в таком бою все средства хороши. Он по-прежнему оставался жив, здоров и невредим, а это ли не самое главное!
— Палуч, что такое?! Ты на чьей стороне?! — возмутился Клот, после того как, разгадав маневр изворотливого супостата, обрушил свой меч на неприкрытую голову Маха. Но тут вокруг молодого рыцаря вдруг возникла желтоватая полусфера, от которой меч Клота отскочил, как от каменной стены. — Зачем эти фокусы? Ведь он уже был мой. Еще бы мгновенье, и этот молокосос…
На это граф спокойно возразил:
— Во-первых, мы сперва собирались порасспросить его кое о чем. А после твоего меча ему… гм… отвечать было бы весьма и весьма затруднительно. Разумеется, и мертвеца можно оживить на полчасика, но ты ведь ему и челюсть бы разрубил, какие уж после этого разговоры… Во-вторых, достал бы ты его своим мечом или нет — еще неизвестно: ведь не поставь я над ним купол, он бы тебе секундой раньше сердце проколол. Не веришь мне, спроси у Силики.
— Да, Клот, — подтвердил толстый рыцарь. — Со стороны нам прекрасно было все видно. Ты слишком увлекся атакой, и парнишка едва этим не воспользовался… Кто бы ни был этот Мах, но рубака он, признаю, превосходный… Эй, мальчик, где тебя научили так мечом вертеть?
Мах и не подумал отвечать. Обзывая рыцарей трусами и еще по-всякому, он отчаянно колотил кулаками и ногами по накрывшему его куполу, хоть и полупрозрачному, но твердому, как алмаз.
— Эй, толстомордый, ты вроде бы грозился пристукнуть меня одной левой, а как до дела дошло, за чужой задницей спрятался! А ты, бугай, выходит, без колдовства ни на что и не способен? Какие же вы рыцари, если понятия не имеете о чести, достоинстве и справедливости?! Но в одном вы правы — зря я сюда пришел! У барона Верда с такими, как вы, подлецами не может быть ничего общего!
