— Извини, я не хотел.
— Не хотел он. Сейчас вот как дом по шее, чтобы в следующий раз головой думал, а не задницей.
— Лил, не ворчи, я же извинился.
За их спинами аккуратно спрыгнул на пол камина ещё один зулан. Его за руку никто не дёргал, он спокойно осмотрелся по сторонам, увидел стоящего у стены товарища, молча подошёл и встал рядом с ним, освободив место следующему спускающемуся.
— А с чего ты взял, что по ту сторону фанерки народу много? — шепнул на ухо другу Лилипут, возобновив прерванный разговор.
— С чего, с чего… Да я, как спустился сюда, первым делом дырку в перегородке аккуратно мечом проковырял и осмотрелся, — так же шёпотом пояснил Студент. — А когда ты появился, тебя за руку потянул, чтобы тоже посмотрел. Кто же знал, что ты такой неуклюжий.
— Это я-то неуклюжий, да если б тебя так за руку дернули…
— Ладно, не заводись. Нам повезло, кажется по ту сторону никто твоего удара не услышал… Чего кривишься? Да ты только посмотри сколько их там!
Студент отодвинулся от перегородки, из-за которой доносился нестройный гомон множества голосов.
На темном фоне перегородки отыскать залитый ярким светом «глазок» Лилипуту не составило труда. Он приник правым глазом к крошечной дырочке и, несмотря на предупреждение Студента, был просто поражен обилием народа в главном зале трактира Шиши.
Там царил настоящий разгром.
Практически вся мебель, некогда служившая красой и гордостью заведения Шиши, была изуродована самым варварским способом и валялась огромной кучей в одном из углов зала. Люди и гномы, присутствующие в помещении, устроились прямо на густо усыпанном осколками битой посуды и залитым нечистотами полу — кто-то сидел, кто-то лежал, кто-то ходил из угла в угол. Люди и гномы пребывали в непрерывном движении, как муравьи в муравейнике, одни ели и пили, другие играли в кости или что-то увлеченно мастерили. Среди хаоса снующих и копошащихся тел были и неподвижно лежащие фигуры, но отсюда, из-за фанерной перегородки было невозможно определить спящие это или мертвые. Лилипут насчитал десятка четыре людей, с дюжину гномов и сбился со счета.
Почти все в зале находились в изрядном подпитии. Одежда на них была грязная и мятая, а на многих и вовсе превратилась в драные лохмотья и едва прикрывала наготу.
С крыши спустился ещё один зулан. Он немного сплоховал, в конце спуска зацепился мечем за скобу, и каминную тишину нарушил лязг металла о металл. Студент зашипел на неловкого парня.
— Стьюд, отстань от человека, там все нормально, никто ничего не слышал, — шепотом успокоил друга Лилипут, продолжая «любоваться» грандиозной панорамой разгрома и раздрая в трактире у Шиши. — Дружище, я никак в толк не возьму, чего ты так их опасаешься? Что толку от их количества, когда они все в дым пьяные? Да среди них профессиональных воинов от силы с десяток наберется. Мы с тобой вдвоем всю эту братву за полчаса в мясной фарш превратим. Они же, как увидят тебя в действии, от страха все в обморок попадают.
— Да ты ослеп что ли? — Шепот Студента буквально кипел от едва сдерживаемой ярости. Лилипут аж вздрогнул. — Разуй глаза! Они же все там сумасшедшие! Психи, понимаешь! Звери, дикари, давным-давно утратившие людское обличие! А у дикарей логика простая: раз нас больше, то мы сильнее, и вперед, не ведая ни страха, ни усталости.
— Что ты, Стьюд, бог с тобой! — Несмотря на показное спокойствие, из-за зловещего шепота друга Лилипуту стало как-то не по себе. — Ты сам случаем не спятил? С чего ты взял, что они психи? Посмотри, как у них всё тихо и спокойно, никто ни на кого с ножом не кидается. Парни вино трескают, да тёток своих по углам тискают… Ну да грязные, полуголые, но почему же сразу буйные?
— Неужели ты все ещё не замечаешь?!
— Да, тролль тебя раздери, Стьюд!.. — не сдержался Лилипут и чуть было не заорал во всю мощь своих легких.
— Ш-ш-ш, — Студент ловко захлопнул рот друга своей шершавой, крепкой ладонью и назидательно, но уже гораздо спокойнее, прошептал: — Видишь, вон там третий от двери припозднился с ужином? Давай, дружище, напряги зрение и присмотрись повнимательнее: чего это он там уписывает за обе щеки?
Действительно, некий господин с солидным, свешивающимся через туго затянутый ремень, брюшком, прислонившись спиной к стене, яростно терзал крепкими зубами сочный ломоть жареного мяса. Следуя строгим наставлениям приятеля, Лилипут сосредоточил свое внимание на аппетитном жарком. Если бы не рука друга, крепко-накрепко закупорившая ему рот, наверное Лилипут захлебнулся бы слюной. Но уже через мгновенье Лилипута прошиб холодный пот и только ладонь Студента помешала вырваться на волю полному отчаянного ужаса крику и содержимому желудка заодно.
Лилипут разглядел, что пожираемый толстяком кусок мяса есть не что иное, как великолепно прожаренная кисть человеческой руки.
Подержав на всякий пожарный ладонь у рта друга ещё секунд пятнадцать, Студент убрал руку и, как ни в чем не бывало, продолжил нашептывать ему на ухо:
— Что же касается их временного спокойствия — что тут сказать. Лично у меня на этот счет есть только одно предположение: перед нами стая. Знаешь, как у зверей. А трактир, судя по всему, их логово. Видимо, днем они охотятся, а ночью отдыхают под защитой неприступных стен… Прикинь, как не по-детски мы влипли! Ну кто мог предположить, что в столице острова Розы теперь процветает каннибализм!
— Выходит, мы для них дичь, которая сама, по собственной воле, напросилась к ним на обед? — После увиденного в голосе Лилипута не осталось и следа былой уверенности в собственных силах. В одно мгновенье безобидные пьянчужки превратились в жутких, кровожадных монстров — зверей, способных, в буквальном смысле слова, сожрать весь их отряд со всеми потрохами.
— Ну, ну, Лил, не стоит так уж бросаться из одной крайности в другую. Пусть они психи, не ведающие страха, в том числе и перед смертью, но, как ты сам не так давно заметил мы ведь тоже не мальчики для битья, и мечами владеем гораздо лучше этого сброда. Уверяю тебя, дружище, у нас есть вполне реальный шанс уцелеть в стычке с этими психопатами и даже захватить пленника. Наше спасение в стремительной атаке. Слышал такое понятие — эффект неожиданности? Нам нужно как можно быстрее пересечь зал, по пути скрутить какого-нибудь сонного, полупьяного психа и, прежде чем господа людоеды очухаются, поймут что к чему и бросятся нас убивать, отшвырнуть внутренние запоры ведущей наружу двери, открыть её и выскочить на улицу.
— А может мы поступим ещё проще: наплюем на этих каннибалов, пусть они спокойно и дальше отдыхают в своем логове, вылезем из этого треклятого трактира тем же макаром, как сюда забрались, и по-тихому слиняем.
— Не дрейфь, Лил, прорвемся!
— Меня даже от теоретической возможности стать чьим-то завтраком, обедом или ужином в дрожь бросает.
— Да ладно тебе, вспомни — и не из таких переделок невредимыми выбирались. К тому же, у нас безвыходная ситуация — ночь подходит к концу, и почти все наши парни уже спустились в эту тайную комнату. Я уж и не заикаюсь о том, что мы так и не выполним задание. Если сейчас мы начнём по очереди взбираться по трубе обратно на крышу, это, боюсь, может затянуться до рассвета. Тролли и банды обезумевших горожан покинут свои логова и отправятся на охоту. Даже если нам и удастся целыми и невредимыми добраться до лодки при дневном свете, в чем лично я очень сильно сомневаюсь, наших сторожей к тому времени уже перебьют, а лодку утопят. И мы вообще не сможем вернуться на корабль. Поэтому наш единственный шанс — стремительная атака.
