Сема, вместо того чтобы занять свое место в машине, к моему удивлению, подошел к груде сваленного у стены оружия, покопался в ней, нахмурив брови, потом выбрал две винтовки «Винторез», кучу снаряженных магазинов к ним, два АКМСа, все гранаты, МОНку и только после этого юркнул во вторую машину…
Через несколько секунд оба джипа сдали назад и, повернув колеса вправо, выбрались на шоссе… Полковник Мартынов, как живой щит, стоял на подножке второго «лексуса» и, чувствуя затылком ствол пистолета, с ужасом смотрел на убегающую в сторону ленту дороги: прыгать на такой скорости ему почему-то не хотелось…
…Через десять минут бешеной гонки оба джипа съехали с дороги и, включив пониженную передачу, съехали с дороги на маленькую просеку и скрылись в лесу…
– Ну что я вам могу сказать, братцы-кролики? – хмыкнул сидящий за рулем первой машины Щепкин. – Мы попали… Причем не по-детски! Дороги уже наверняка перекрыты, и даже если мы будем скакать по лесу, аки зайцы, до морковкина заговенья, далеко нам не уйти… С рассветом поднимут вертолеты…
– Не пугай девушек, Глаз! – усмехнулся Олег. – У тебя оказался хороший план около «Балтийской», а тут, в лесу, план не хуже есть у меня!
Недоверчиво покосившись на чему-то грустно улыбающегося Коренева, Щепкин хмыкнул и, не отрывая взгляда от несущегося навстречу бездорожья, ехидно поинтересовался:
– Ну и в чем он заключается? Быстренько прорубить просеку до границы с Израилем?
– Минут двадцать потерпеть сможешь?
– Ну только если меня об этом очень попросить…
– Считай, что попросил… – Олег достал мобилу, набрал номер, дождался ответа абонента и сухо, словно бы делая над собой усилие, буркнул:
– Ольгерд. Две машины. Будет преследование… До вас три минуты…
Потом выслушал своего собеседника и, вздохнув, подтвердил:
– Другого выхода не было… Да… Да… Объясню сам… До встречи…
Глава 48
…Плита наружной двери, как и много лет назад, повернулась вокруг своей оси, и в лабиринт хлынул свет заходящего солнца… Сощурившись, я пропустил вперед всю нашу маленькую процессию и, закрыв за собой проход, наконец улыбнулся от осознания того, что снова вернулся домой… А потом, глядя, как веселится, глядя на обалдевшие лица землян Мерион, расхохотался вместе с ним: испуганными выглядели все, но темные, почти черные лица Гарика и Семы, посеревшие от какого-то безумного ужаса, смотрелись на редкость потешно. Увернувшись от тычка в печень обиженного смехом Гарибальди, я быстренько рванул вперед, во главу отряда: любое неловкое движение здесь, на узенькой тропе, вьющейся по отвесной скале, могло кончиться падением в пропасть… Прицепив к своему поясу карабин с веревкой, идущей от меня к Маше и далее связывающей весь отряд в одно целое, я дал команду двигаться вперед. Более-менее оклемавшиеся от новых впечатлений ребята двинулись за мной следом, согласно полученным ранее инструкциям стараясь ступать след в след… Я шел вперед, легко перепрыгивая с камня на камень, то и дело помогая идущей за мной Маше перебираться через сложные для нее места, и понемногу сходил с ума от узнавания: вот здесь, у этого поворота скалы мы отбивались от Черной сотни; вот здесь я, кажется, чуть не поскользнулся тогда, шесть лет назад; а тут, остановившись, перегибался через камень, пытаясь разглядеть там, внизу, идущих по нашему следу преследователей… Сердце то и дело пыталось выскочить у меня из груди, а теплый летний, безумно чистый горный воздух пьянил покруче, чем русская водка… Судя по тому, как двигался в конце отряда Мерион, и по ощущаемым всплескам его чувств, он переживал то же самое…
Постепенно войдя в ритм, я заставил себя войти в боевой транс. Прислушавшись к окрестностям обострившимися чувствами и не обнаружив поблизости ничего крупнее пары горных козлов и притаившегося невдалеке снежного барса, я позволил себе немножечко расслабиться… А потом погрузился в воспоминания…
…Как только оба джипа оказались на маленькой, освещенной только светом фар поляне, не имеющей второго выезда, Вовка, сидящий за рулем, выругался сквозь зубы и, не обращая внимания на девушек на заднем сиденье, повернулся ко мне и ехидно спросил, как там поживает мой план… Как раз в это время вокруг машин начал закручиваться кокон снежного бурана, и мне, вместо того чтобы что-то отвечать, пришлось попросить Машу и Евгению зажмуриться: вспышка, неизбежная при открытии Врат, могла серьезно повредить зрение… А когда, досчитав про себя до десяти, мы открыли глаза, все вопросы отпали сами собой: каменные своды пещеры, в которой оказались заснеженные, покрытые сосульками машины, говорили сами за себя… Вот тут выматерились все – даже обычно такая спокойная и выдержанная Женя выдала что-то многоэтажное и забористое, видимо из арсенала практикующих хирургов… А я облегченно засмеялся: до самой последней минуты мне не верилось, что Врата Эола действительно не разряжены, готовы к работе и перенесут именно нас и именно к нему… Но глядя на его ничуть не изменившееся за три года, минувших с момента нашей последней встречи, лицо, я понял, что могу наконец расслабиться… Увы, это мне только показалось: заглушив машины, ребята нервно потребовали от меня объяснений.
В общем, попросив несколько минут подождать, я выбрался из салона, сняв с себя совершенно ненужный в довольно теплой пещере пуховик, приветственно поклонился Хранителю и, дождавшись Мериона, вслед за Наставником почтительно коснулся лбом холодной, морщинистой ладони Эола.
– Ну, что скажете теперь? – чуть прищурившись, отчего в уголках его глаз проявились легкие смешинки, поинтересовался Хранитель.
– Вы были правы, мастер! – Дед, поклонившись еще раз, сокрушенно вздохнул и пробормотал: – Действительно, еще одна часть Пророчества начинает проясняться!
– Какая? – поинтересовался Эол, но, оглянувшись на наших спутников, внезапно изменил решение. – Так! Давайте-ка вы отведете своих друзей в гостевые комнаты, разместите их там, дадите требуемые объяснения, а потом я жду вас у себя…
…Разговор с ребятами выдался тяжелым: сидя кто на чем в одной из довольно-таки небольших келий лабиринта, они мрачно слушали мои объяснения и молчали. Молчали даже Маша и Евгения, имеющие представление о том, что мы, собственно, не совсем земляне… Положение спас Наставник – он просто поставил всех в известность о своем разговоре с Кирилловым, состоявшемся буквально за час до появления у гостиницы грузовиков со спецназом. Как оказалось, война началась одновременно и против Конторы, и против Кириллова и его людей. Первые же действия противника принесли результат: погибли Приходько с семьей, два водителя Кириллова. Его бухгалтер пропала без вести – судя по всему, захвачена вместе с частью документации и инкассируемой, довольно большой суммой денег. Погибли Гришанин, какие-то Сафронов, Киселев, Будников, еще десятка полтора бойцов Конторы… Короче, почти все, задействованные в проекте. Оставшиеся – в федеральном розыске… Кириллов и Кормухин – в бегах… Генерал Крутицкий – отправлен в отставку и, по непроверенным данным, умер в «Кремлевке» от инфаркта… В общем, куда ни кинь, всюду клин…
