– Ну что будем делать? – хмыкнул я, на мгновение представив, как мы будем ехать на своих «Гелендвагенах» по просеке перед вратами Хранителя в таком плотном потоке армейской техники…
– Хрен его знает! – честно признался Сема. – А пока я бы свернул с этой дороги, если ты, конечно же, не против…
Не тратя времени на раздумья, мы съехали с дороги и, припарковавшись на площадке перед Рублевским пляжем, устроили военный совет… Девочки, не желающие принимать участия в обсуждении вещей, которых не понимают, уединились в салоне одного из внедорожников и о чем-то вполголоса переговаривались.
Увлекшись обсуждением планов ухода, я среагировал на появление Маши только тогда, когда она оказалась в двух шагах за моей спиной.
– Олег! Твой телефон жужжит! Тебе кто-то звонит!
– Блин! Забыл симку выбросить! – чертыхнулся я и машинально посмотрел на экран телефона. Звонил Кириллов! Подумав пару секунд, я решил все-таки ответить на его звонок и нажал на клавишу приема.
– Алло, Коренев, это я, Кириллов! Не клади, пожалуйста, трубку! – прозвучал в трубке взволнованный голос моего бывшего шефа. – Я не пытаюсь тебя запеленговать! Просто я в долгу перед тобой и хочу ответить добром на добро! Как умею… Так, Кормухин договорился с кем-то наверху… Под те алмазы, что у Щепкина… Место, откуда вы пропали в прошлый раз, уже оцеплено – мышь не прошмыгнет… Он сам тоже там – потерять шанс добраться до камешков он, я уверен, не захочет… Так что думайте сами… На те счета, что я вам дал, упало еще по двести тысяч – больше, извини, сейчас дать не могу… Если сможете выбраться за границу – смогу помочь с легализацией, хотя, как мне кажется, за такую партию товара он вас и в Антарктиде достанет… Спасибо тебе за все… И, я надеюсь, до свидания… Не поминай лихом…
Услышав в трубке короткие гудки, я удивленно посмотрел на Деда и ребят и коротко пересказал им монолог Михаила Вениаминовича. Обалдели все – такого от него не ожидал никто…
– Мужик! – подвел итог обсуждению Сема. – Уважаю… А теперь слушайте сюда! У меня есть идейка! Гарик! Помнишь Дракино? Мне кажется, что нужно делать так…
Следующее утро мы встретили на аэродроме Дракино, в нескольких километрах от подмосковного Серпухова. Оставив вымотанных бессонной ночью девушек спать в запыленных по самую крышу машинах, мы устроились на лавочках на краю летного поля, дожидаясь возвращения умотавшего куда-то по своим делам Ремезова. Вернее, спокойно сидели только Гарик и Володька, а мы с Мерионом с интересом разглядывали пилотажные «Сушки» и «Яки», стоящие на стоянке невдалеке от нас. Справа от самолетов, возле зеленого фургона с чем-то, похожим на метеостанцию на крыше, прогревали «Ан-2». Толпа «перворазников» в «Д-6» серой змейкой бежала к самолету, переваливаясь на каждом шагу, как утки. Матерчатый конус, закрепленный на высоченной трубе, лениво болтался почти вертикально, показывая полный штиль…
Я почесал затылок, пытаясь вернуть промелькнувшую у меня мысль, и, пихнув Наставника локтем в ребро, весело поинтересовался:
– Дед, а ты не хочешь прыгнуть с парашютом? Кто его знает, может, нам уже не суждено еще раз сюда вернуться? А это удовольствие стоит того, чтобы его попробовать!
– Правда, здорово? – У Мериона загорелись глаза: еще зимой, слушая мои рассказы о прыжках, он завидовал мне черной завистью. – Идем!
– Подожди! – ухмыльнулся я. – Если мы не скажем Хвостику, то она нам этого не простит!
– Точно! – согласился Наставник, рванув в сторону стоянки. – Я ее разбужу! А ты иди, договаривайся!
– Куда это он? – удивленно проводив бегущего вприпрыжку Деда, поинтересовался Алонсо. – Вот припустил так припустил!
– Да пока мы тут прохлаждаемся, я предложил ему сигануть с парашютом. Вот его и проперло!
– Вот неугомонный старикашка! – с уважением в голосе пробормотал Щепкин. – Сколько ему, говоришь?
– Под шестьдесят, наверное! – усмехнулся я. – Но он еще всех нас переживет!
– Дай Бог! – заулыбались оба. – Нам бы в его годы так носиться…
Тем временем из машин вылетела заспанная, но уже готовая ко всему Беата и, на бегу застегивая «молнию» на джинсах, завопила:
– Только попробуй прыгнуть без меня, понял!!! Убью!!!
После двадцатиминутной предпрыжковой подготовки, проведенной Щепкиным, вся наша компания, включая и Евгению, и Машу, направилась в сторону манифеста. К моему удивлению, в отличие от дропзоны в Ступино, тандемов здесь не держали. То ли потому, что прыжки совершались с относительно малых высот, то ли потому, что было мало желающих. В общем, пришлось довольствоваться тем, что есть: Евгению, Машу, Хвостика и Мериона «упаковали» в старые добрые «Дубы», а мы разобрали два ПО-16 и ПО-17 – ничего лучше напрокат нам взять не удалось. Кстати, если бы не Алонсо, когда-то прыгавший здесь с гэрэушниками, и лично знавший пилота и инструктора, нам без лицензий не дали бы и этого. Дожидаясь своей очереди, мы развалились на травке и с удовольствием наблюдали за изумленно таращащейся в небо Беатой, не скрывающей своего щенячьего восторга от созерцания летящих по небу белых куполов… Все время, оставшееся до приземления «кукурузника», она теребила меня за подвесную систему, чуть не выдернув подушечку «отцепки», и твердила одно и то же:
– Ну скажи, долго еще? А?
Пока борт медленно взбирался на высоту в 800 метров, она пялилась в иллюминатор, сияя, как весеннее солнышко за бортом. Володька, сидевший на полу рядом с ней, что-то объяснял ей, еще раз показывая жестами последовательность движений при приземлении. Я успокаивал трясущихся от страха Машу и Женю и иногда подмигивал весьма довольному полетом Деду.
Наконец заорала сирена, и довольно пожилой выпускающий открыл дверь… Дед, как самый тяжелый, вывалился первым. За ним к двери рванула Беата. К удивлению двух задравших носы от осознания собственной крутости спортсменов-парашютистов, она не стала тормозить перед отделением, а с гиканьем выскочила наружу, раскинув в стороны руки и ноги, словно стараясь охватить ими все великолепие открывающейся с высоты картины… А вот двух других девушек пришлось аккуратненько подтолкнуть… Выбросив оставшихся трех новичков на втором заходе, самолет полез выше, на оплаченные нами три тысячи…
Пролетев в свободном падении секунд двадцать, мы разбежались и метрах на восьмистах дернули кольца – в отличие от привычных мне «медуз», здесь было желательно не посеять это самое кольцо, поэтому, прокачав клеванты, я еще несколько секунд потратил на то, чтобы заныкать его в карман. И только потом огляделся: парашют Маши, загнутый, как мы и договорились на земле, уголком, оказался метрах в пятистах по ветру, поэтому я, приноровившись к несколько туповатому куполу, ушел в крутую спираль, скручивая высоту в скоростном пике… Сделав лихую для такого парашюта запятую, я с шиком приземлился прямо перед пытающейся отскочить в сторону девушкой и, встав перед ней на колени, вручил собранный перед взлетом букетик полевых цветов:
– Ты выйдешь за меня замуж, милая?
