— Разводят халявщиков в вашем институте, — сварливо проворчал Цунь. — Ладно, пошли. Помни мою доброту! — и он подкинул на ладони рупь, неведомо как уцелевший от буфета.
Дом офицеров стоял на углу улицы Подбельского — «Подбелки», Рязанского Бродвея и Арбата. Это в столицах дома офицеров располагаются скромно, без претензий. А Рязань в первую очередь знаменита своими офицерами, как Хохлома — ложками, или Иваново — невестами: четыре военных училища в городе! Естественно, Дом офицеров являлся одним из самых престижных заведений города и располагался в самом престижном месте.
Солидное здание постройки прошлого века было выкрашено классической светлой охрой. И архитектура, и интерьер Дома призваны были служить утверждению о незыблемости традиций славного российского офицерства: мрамор широких ступеней лестницы с красной ковровой дорожкой, прижатой к ним блестящими латунными прутьями; тяжелый бархат портьер; тусклое сияние массивных латунных ручек на могучих дверях, вызывающих в памяти Верещагинские «Врата Тамерлана»; антикварная люстра, отражающаяся в натертом паркете…
Живую ноту современности вносили во все это строгое великолепие разухабистая музыка, обычная для дешевых ресторанов, да базарная толкотня перед окошком кассы.
— Очень много людей, — озабоченно проговорил Маргус, когда они подошли к кассе. — Может быть, придем сюда в другой раз?
— Ты что, больной? Когда он еще будет, этот другой раз! Стой здесь и никуда не сваливай, — строго напутствовал его Цунь, и шустрым вьюном ввинтился в толпу.
Выросший под жарким азиатским солнцем, в гомоне и суете восточных базаров, он в любой толкучке чувствовал себя как рыба в воде. Через пять минут он выбрался наружу — помятый, встрепанный, но торжествующий.
— Держи! — протянул он билет Ауриньшу. — Учись, салага, пока я жив!
В танцевальном зале не то что яблоку — горошине было негде упасть. Основным фоном цветовой гаммы зала служила унылая зелень парадных мундиров, разбавленная яркими мазками разноцветных погон и петлиц, легкомысленных платьиц девчонок. Правда, многих посетительниц назвать девчонками можно было лишь с очень большой натяжкой — ох, далеко не первый год посещали они этот памятник архитектуры в надежде подцепить мужа-офицерика. И посему приветственно подмигивали томящимся у стенки начальникам патрулей, отлично помня этих строгих капитанов и майоров еще юными розовощекими курсантиками. Начальники патрулей делали вид, что поглощены службой, и подавляли ностальгические вздохи.
— Марик, смотри — телки! — восхищенно выдохнул Цунь. — Живые!
— Где? — завертел Ауриньш белобрысой головой, словно перископом. — Здесь нет телок, только девушки…
— А я про кого говорю? — начал нетерпеливо притоптывать Колдин. — Айда! — и он решительно потащил Маргуса к ближайшей стайке девчонок, скромно топтавшихся у стены и постреливавших взглядами по сторонам.
— Девчонки, привет! — бодро подкатил к ним Цунь с бородатой шуточкой. — Вам сережки не нужны?
Девчонки, однако, на нее купились.
— А что за сережки? — живо заинтересовались они — эпоха тотального дефицита, что вы хотите.
— Один — я, а второй Сережка — вот он, тоже вот такой пацан!
Девчонки покатились. Спустя минуту парни уже были взяты на абордаж мертвой бульдожьей хваткой — словно по заказу объявили белый танец, и Серегу прицепила к себе дородная розовощекая блондинка, мечта Кустодиева. Маргус достался низенькой грудастой брюнетке — она уверенно проталкивала его сквозь толпу танцующих и преданно смотрела ему в лицо, словно боровичок из травы: тебя Сережа зовут? а меня Лариса, ах, не Сережа, ну он прикольщик, а как тебя? Маргус? ой, а ты откуда? из Риги? ой, ну я так и подумала, мне блондины ваще нравятся так, я сразу подумала ты прибалт, ты на артиста одного похож, уф-ф, тут так душно, у меня аж смотри, как сердце бьется, — деловито прижала она ладонь Маргуса к своему могучему бюсту.
— Есть небольшая тахикардия, — спокойно отозвался Маргус, мягко отнимая руку. — Но не страшно, вам только курить не надо — вредно…
— Ой, да ладно! Кто сейчас не курит? У вас в Риге ваще все девчонки дымят, я туда за шмотками ездила, что — не видела? Ой, музыка уже кончилась, чего такие короткие песни гоняют, мы еще потанцуем, да, Марик?
— Спасибо, — Маргус вежливо проводил ее на место. — Благодарю вас.
— Дорогие гости, внимание! — разнесся вдруг с эстрады бодрый голос молодящейся тетеньки-массовика. — А сейчас мы проведем конкурс! Победитель в этом конкурсе получит вот этот зам-мечательный приз! — и она торжествующе продемонстрировала кремовый торт размером с том энциклопедии.
Вожделеющий гул разнесся по залу. Еще бы. Не верьте хвастливым россказням курсантов о том, какие они отпетые пьяницы — на самом деле больше всего курсант любит пожрать, а уж если дело касается сладкого — тут уж он… ну, пусть не Родину продаст, но на многое способен, на многое. А что вы хотите — организмы молодые, здоровые, растущие, постоянные дикие нагрузки — энергии требуется, как реактивному истребителю, а углеводов в армейском рационе — строго по норме.
— Этот приз получит пара, которая лучше всех исполнит… Танго! — провозгласила тетенька, не сумев полностью скрыть в голосе злорадные нотки.
Гул толпы мгновенно стал возмущенно-разочарованным. Ну не падлы, а? Нашли танцоров.
— Ну же, товарищи! — ярмарочным голосом зазывала массовичка. — Смелее! Смотрите, какой замечательный приз! — все у нее шло по плану, у заразы.
Из казны Дома офицеров положено выделять средства на такие вот мероприятия. Сотрудниками Дома покупается на казенные деньги шикарный торт, объявляется невыполнимое задание, и за отсутствием желающих принять участие в конкурсе приз остается организаторам. И по окончании танцев уверенно съедается под чаек или что-нибудь покрепче: не пропадать же добру. Если же вдруг появляется дерзкий претендент на приз, то претендент этот, как правило, оказывается пьяненьким, и только по этой причине решившимся на столь безрассудный поступок. Его тут же с удовольствием сцапывает патруль — а как же, им тоже план выполнять надо. Беспроигрышная лотерея, короче говоря.
— У-у, с-сволочи! — страдальчески шмыгнул носом Цунь. — Издеваются над людьми! Блин, хотела же меня маманя в детстве на танцы отдать — чего я уперся, ишак отвязанный…
Окружающие высказывались примерно в том же духе.
— Сергей, а почему никто не выходит? — невинно поинтересовался Маргус, оглядываясь по сторонам. — Мне кажется, этот приз хотели бы получить многие…
— Марик, паразит такой, хоть ты не издевайся! — возмутился Цунь. — Иди, да спляши, раз такой умный! Маргус Лиепа…
— Сергей, почему ты так нервничаешь? — недоуменно проговорил Маргус. — Если ты этот приз так хочешь, я могу его взять.
— Э-э, Марик, ну тебя на фиг! — встревожился Цунь. — Ты что, чокнулся — четыре патруля в зале! Повяжут в момент и смыться не успеешь!
