– Так даже лучше,- подтвердила Леля.- Никаких старых вредных привычек.
Ливия вновь промолчала, погруженная в какие-то свои мысли. И это начинает меня беспокоить. Нужно поговорить как-нибудь. Прояснить ситуацию. Может, по дому затосковала?
– Подождем,- предложил я. – Может, они поменяются местами.
– Подождем,- согласились присутствующие.
Подождали, прислушиваясь к прекрасно различимому
шуму погони, сперва удаляющемуся, затем многократно размноженному гулким эхом и вновь стремительно нарастающему. Городок затих – выжидает, даже собаки не лают, лишь где-то голосит новорожденный карапуз, пробующий свой голос по всей широте диапазона. Дон Кихот сдавленно выдохнул и прошептал:
– Что это было?
– Это слишком емкий вопрос, чтобы дать на него однозначный ответ… – начал я.
– Это печь – ее топят,- подключилась Леля.- И ступа – в ней толкут. А метла – ею метут.
– Подметают,- поправил я.
– Понятно,- удовлетворенно вздохнул рыцарь.
– Что понятно?
– Понятно, что они делают.
– И что же? – спросил я, поскольку сам мало что из происходящего понял.
– Печь погнали к реке – топить, поскольку в колодец она не поместится, а бабушка метет, вернее, подметает небо, чтобы собрать дым и растолочь в ступе.
– Э… э… – только и вымолвил я.
– Ты немного ошибся,- поправила идальго Ливия.- Но виной тому нечестивая магия, лежащая в основе всего происходящего.
– Обычная магия,- пожала плечами Ламиира.
– Это колдовство? -ужаснулся рыцарь печального образа.
– Скорее волшебство,- притушил я его стремление тотчас бежать на битву со вселенским злом.- Как в сказке.
– Какой?
– Да не все ли едино, главное, что это как бы понарошку.
В этот миг два «понарошка» пронеслись мимо. На этот раз первой показалась ступа с радостно улюлюкающей Ягой. На повороте ее слегка занесло, но она парой-тройкой резких взмахов метлы выправила положение и полетела дальше. Следом пронеслась печь, выворотив из мостовой камень. Судя по грохоту, остановили его доспехи Дон Кихота.
– Может, мне и удастся поговорить сегодня с Ягой.
– Скорее выслушает, чем съест,- заметила Леля.
– Скорее съест, после того как выслушает,- предположила Ламиира.
– Один ты с ней разговаривать не будешь,- категорическим тоном заявила Ливия.- Я постою рядышком. Надеюсь, мое смирение благотворно повлияет на ее буйный нрав.
– И я. И я,- затараторили рыженькая с блондинкой.- Мы тоже постоим тихонько, главное, что-нибудь тяжеленькое захватить…
– Я зайду с тыла,- уточнил диспозицию Добрыня.
Поскольку рыцарь печального образа промолчал, я предположил, что камень, вылетевший из-под печи, попал по металлической шляпе, по большей части находящейся на голове благородного идальго.
– Если мы переговоры начнем с тактического окружения, то Яга волей-неволей станет в защитную позицию.
– И что в этом плохого?
– Судя по ее репутации – не то чтобы я специальноинтересовался, но кое-какие воспоминания по этой части сохранились,- так вот, кажется мне, что не успеет
Леля чихнуть, как Яга нанесет контрудар. А оно нам надо?
– Не буду я чиха… апчхи!
– Будь здорова.
Нарастающий рев ознаменовал приближение погони. Ступа и печь двигались нос к носу. Поставь я на результат гонки все свои деньги, успел бы поседеть, дожидаясь результатов фотофиниша, но… На повороте ступу вновь занесло, и, пока Яга боролась с управлением, печь стремительно вырвалась вперед и первой достигла невидимой финишной черты. Вершину печницкого искусства тотчас окутало облако густого жирного смога, наводящего на подозрение касательно применения запрещенных приемов: предварительной пропитки дров особыми горючими веществами или кислородного поддува.
Ступа проредила крону низкорослой яблони – ее плодам в этом году дозреть не судьба – и замерла посреди мостовой.
Повеявшим ветерком немного разогнало дым, и стал виден ездок на печи. Тучный мужичонка в генеральской пагГахе с красным околышем, сжимающий в руках линзообразный аквариум, из мутного содержимого которого выглядывает щучий хвост (я не зело глазастый – мне в детстве сказки мама читала, наверное…).
Искря, что тебе короткозамкнутый Терминатор, Яга извлекла из ступы небольшой, но, судя по вздувшимся на руках жилам, увесистый ларец и передала его победителю гонки.
– Переходящее красное знамя,- вырвалось у меня. Впрочем, достаточно тихо для того, чтобы голос мой потонул в треске и гудении печи. Следующая мысль и вовсе не была озвучена: «И где я этого нахватался?»
– Так значит, седьмого дня… – начал водитель однотопочной печи с увеличенной камерой сгорания.
– На том же месте, в тот же час,- закончила Яга.
– Пусть победит сильнейший!
Что-то мне это напоминает?
– Домой. Пошла! – сунув ларец за пазуху, приказал мужичонка. И печь резво бросилась прочь, изрыгая клубы сажи и высекая из мостовой искры.
Яга досадливо плюнула на дорогу, от чего веками сопротивлявшийся непогоде и подкованным лошадиным копытам булыжник покрылся сеткой трещин и рассыпался в песок.
– Ждем следующего раза,- шепнула Ламиира.
– Сидите тихо,- приказал я и выбрался наружу.- Долгих лет, бабушка.
Яга дернулась и побледнела.
– Я не хотел вас испугать. Извините, что появился так неожиданно, но у меня к вам просьба.
Яга судорожно хлопнула губами, но не издала ни звука.
– Может, вам помочь? – обеспокоенно предложил я, делая осторожный шаг на сближение.
Обладательница выдающегося носа дернулась:
– Нет! Не нужно!!!
– Нет так нет,- примирительно сказал я.- Да не переживайте – это не ограбление и уж тем более не…
Из-за спины донесся шорох, возвестивший о том, что мои «послушные» девчата и не думали меня слушаться.
Обведя нашу компанию шальным взглядом, Яга прошамкала, дергая торчащим изо рта клыком:
– Щего вам надобно?
Как-то ее испуг не вяжется с образом злобной ведьмы, любительницы печеных Ивашек и вареных царевичей-королевичей. Скорее уж она напоминает обычную старушенцию, непонятно как оказавшуюся ночью в городской клоаке среди отбросов общества с потенциально извращенной сексуальной ориентацией.
– Дело в том,- как можно вежливее произнес я,- что я потерял память.
– А…
– Точно. Амнезия. Ничего из прошлой жизни не помню. Даже сколько мне лет. Предполагаю, что под тридцать, но точнее…
