При моем приближении череп нехорошо ухмыльнулся. Но я не придал этому значения – а зря! Так как спустя минуту, притупив мою бдительность, он клацнул зубами, норовя укусить. И укусил-таки, оставив кровоточащую рану на большом пальце.
– Сорок уколов в пузо,- предупредил меня черт, с безопасного расстояния рассматривая скалящуюся пасть.- От бешенства.
– У тебя плоскогубцы есть? -скрывая за равнодушной маской внутреннее кипение, спросил я у черта.
– Зачем?
– Нужно,- ласково улыбнувшись черепу прямо в зубы, ответил я.
Отступление девятое
ВЕЩИЙ СОН ПРИХОДИТ К СВАРОГУИ УХОДИТ
Приснится же такое…
Бабочка, которая снится человеку, который грезит о бурной ночи с любимой
Среди облаков плывет круглолицый диск луны, на светлом фоне которого кто-то кружится, трепеща перепончатыми крыльями и дергая короткими ножками.
Ночь над Святой Русью. Спят притомившиеся задень люди.
Скрипнула, отворяясь, дверь. Из мрака покосившейся избы в ночную темень леса, совершенно не рассеиваемую изетом луны и звезд, ступил сгорбившийся силуэт человека. Словно тень вышла из избы и шагнула под кроны деревьев.
Одетый в рваную рубаху косматый человек опустился на четвереньки, жадно принюхиваясь к доносимым ветром запахам. Из полуоткрытого рта вырывается смрадное дыхание, с губ струйками течет липкая слюна.
Крадучись, человек ползет к одному ему известной цели, подальше от избы, из которой, если прислушаться, доносятся булькающее сопение и стоны.
Судороги корежат его тело, делая продвижение мучительным и малоэффективным.
В спину ему бьет грохот опрокинутой кухонной утвари. И визгливый голос пронзает гармоничное соединение тишины и шорохов надсадным воплем:
– Кровосос!!!
Ползущий человек испуганно вжимает голову в плечи, поскуливает и ускоряет движение. Руки скользят по палой листве, ноги путаются в упругих побегах.
В оставшейся за спиной избе загорается тусклый свет, и из окна высовывается женщина с растрепанными волосами. В ее руке потрескивает лучина, больше коптя, чем освещая что-либо.
– Почто детей малых сиротами оставил, кровопийца?!
Добравшись до упавшего, но сохранившего жизненные силы дерева, косматый мужчина засовывает руку в дупло, скрытое за густым переплетением ветвей.
Что-то булькает.
Гнилозубый рот скалится на луну и жадно припадает к узкому горлышку кувшина. Мужчина, дергая кадыком, пьет, потом запрокидывает голову, из его горла вырывается сиплое «О-ох».
– Пропойца проклятый! – голосит женщина.- Вот вернись мне, убью!
Разбуженный ее воплем Перун резко дернулся, молния непроизвольно вырвалась из его,руки и улетела в стог сена, ясно для каких целей возвышающийся у стен дворца, как раз напротив открытого окна громовержца.
Вспыхнувшее сено озаряет половину неба, словно отголосок ледникового периода, когда Крайний Север тянулся до самого экватора и в любой точке земного шара можно было созерцать северное сияние.
– Пожар!!! – кричит мающаяся от бессонницы на кухне Мокоша. Она первая узрела надвигающуюся беду и спешит оповестить о том всех богов, находящихся сейчас во дворце. А огонь между тем все разгорается: краснохвостые петухи носятся по двору, сшибаясь в яростных схватках, да так, что только перья-искры летят во все стороны, норовя подпалить деревянные стены дворца.
Выскочивший в одном лапте Стрибог спросонья принялся столь энергично размахивать руками, что растерявшиеся от противоречивых повелений ветры сперва метнулись во все стороны, затем сшиблись друг с другом, рождая смерч, вместо того чтобы пригнать наполненные влагой тучи и затушить огонь.
А в это время Сварогу – отцу-прародителю богов славянских – снился вещий сон, еще миг, и покров, скрывающий настоящую суть нового бога, упадет… пальцы верховного бога русичей прикоснулись к клубящейся, словно дым, накидке, закутывающей новоявленное божество с головы до ног.
Наиболее резвый огненный петух, взлетев выше всех, задел крылом брюшину, которой затянули окно по случаю обострившегося ревматизма небожителя. Пух! И дым ворвался в комнату, без страха и упрека набиваясь в нос, рот и глаза верховного властителя.
– Апчхи!!!
Сварог, разбуженный столь бесцеремонно и в самый неподходящий для этого момент, вытер навернувшиеся на глаза слезы и, грозно насупив брови, высунулся в окно:
– Что это такое?!
От его громового голоса содрогнулись небеса, боги смущенно замолкли, лишь Мокоша продолжала причитать, теребя подол фартука, на котором белели прилипшие кусочки теста, и даже петухи-беспределыцики притухли, поспешно сойдя на нет. Тем паче что сено давно прогорело, и медлить с уходом значило нарываться на большие неприятности. Вон и тучи, гонимые объеди-ненными силами ветров Стрибога, появились на гори-зонте, едва не задевая за верхушки деревьев животами, отяжелевшими от переполняющей их влаги.
– Поджигателя поймали? – поинтересовался Сварог.
Прокоптившиеся боги переглянулись и недоуменно пожали плечами. Перун вместе со всеми – хотя его пальцы до сих пор покалывает от прошедшего через руку высокого напряжения, явного свидетельства родившейся молнии.
Безнадежно махнув рукой, Сварог вернулся в постель – пускай надежды на возвращение вещего сна поч ти нет, но, может, удастся спасти остаток ночи и выспаться перед грядущим днем…
А уже ненужные, но не ведающие об том тучи, доползя до дворца, разом напряглись, выжимая на головы богов потоки холодной влаги. Что неудивительно, учитывая, что ветры нашли их дремлющими над снежной вершиной ближайшего горного пика.
Одарив Стрибога «благодарными» взглядами, перепачканные в саже, насквозь промокшие и озябшие на ветру, небожители поспешили во дворец – отогреваться у камина.
ГЛАВА 18 Избушка Яги - моя крепость на курьих ножках
Пасть порву, моргалы выколю!
Не поверил первый раз Гуимплен Доценту, а зря…
– Пригнись!
Влетевший в окно камень просвистел между рогов и увяз в многовековых наслоениях паутины, пыльной пеленой затянувших углы избушки.
– Нет, ну что они себе позволяют? – шепеляво по интересовался я у Яги.
Благодаря ее своевременному предупреждению я успел уклониться от оружия пролетариев, правда, стукнулся подбородком о подоконник и прикусил язык.
– Совсем страх потеряли! – поддержала меня стараяведьма, листая доисторический журнал мод. А что еще может быть под обложкой, на.которой изображена нагая девица, стыдливо кутающаяся в крохотную лягушачью шкурку? Перевернув очередную страницу, она вздохнула: – Раньше лишь полоумные царевичи отваживались забредать сюда, да и то больше норовили на жалость взять, а эти…
