— Но у меня нет почки! — просипел циклоп.
— А как же ты, извини, в туалет ходишь? — удивился Мусор. — Вот, я знаю, у Севы есть почки, но они больные, и Севе, бедняге, приходится по полчаса перед писсуаром стоять, чтобы что-нибудь выдавить…
Судя по выражению на лице Севы, до этого он и сам не догадывался о проблемах со своей почкой.
— Мы не ходим в туалет! — всхлипнул циклоп.
— Поставим плюс.
— Почему плюс?
— Меньше возни с тобой. Развязывать не надо и т. д. А вдруг ты в вентиляционное отверстие вылезти захочешь? Или по канализации к себе домой?
Мусорщик явно издевался над представителем нечеловеческой расы. Циклоп, к слову сказать, шуткам не внимал, выглядел плоховато и готов был вот-вот упасть в обморок. «Чаю ему, что ли, предложить?» — подумал я.
— Что еще есть из плюсов? — между тем задался вопросом Мусор. — Вот насчет сокровищ хотелось бы подробнее…
— Нет у нас сокровищ! — буркнул циклоп. — Есть псевдоматка, которая производит необходимую для пищи концентрацию белка. Все остальное достаем методом поиска.
— Воруете, значит.
— Обижаешь, папаша, — сверкнул зубом циклоп.
— Ты мне это, не сквернословь! А то как дам в глаз!
Я хлопнул в ладоши. Мусор перевел взгляд с циклопа на меня.
— Хватит препираться. Я не могу сидеть и ждать, пока ко мне еще раз вломится толпа циклопов. Надо предпринимать какие-то действия.
— Это минус, — заключил Мусор, ставя жирную черточку.
— Что — минус?
— Быстродействие. В таких ситуациях торопиться не надо. А вдруг мы его сдадим для изучения, а нам мало заплатят?
— Вечно ты о деньгах.
— А о чем еще думать, Витя? — насупился Мусор. — У меня в туалете крыша протекает! Люди писают, а им на головы ржавая вода капает, каково, а?
Если уж Мусор считал, что он прав, переубедить его не смог бы даже наш любимый президент. Что уж говорить обо мне и Севе? Сева, кстати, воспользовавшись разговором, тихо клевал носом, досматривал, видать, прерванный циклопами сон.
— Ну и что ты предлагаешь? — сдался я.
Мусор хитро подвигал бровями.
— Есть несколько вариантов. Видишь, плюсов больше, чем минусов. Значит, нам будет выгоднее оставить циклопа у себя.
— Чтобы за ним пришла толпа других!
— Это не проблема! Остальные циклопы как раз ринутся в квартиру номер тринадцать. А мы будем сидеть здесь. Понимаешь?
— Хорошо, а что с циклопом делать?
— Есть идея! — глаза Мусора алчно загорелись. — Можно взять за него выкуп!
— Не пойдет, — влез циклоп, тихо ерзая на стуле, — Нас много, и мы не продаемся! Мои соплеменники готовы пожертвовать одним циклопом ради всеобщего блага.
— Это какого такого блага? Смерти Витьки-ного соседа с нижнего этажа?
— Ради завоевания мира! — Циклоп гордо выпятил тощую грудь.
Мусор невероятно долгое время смотрел на циклопа взглядом врача-психиатра, ставящего диагноз очередному Наполеону, а затем громко расхохотался.
— Ой, держите меня семеро! Завоевания мира! Одноглазые тощие уродцы решили захватить мир! Канализационные отбросы выдвигают армию на штурм Зимнего! А «Аврора», извините, у вас заготовлена? Или, на худой конец, бронетранспортер какой-нибудь? Вы же мирные существа, сам сказал! Какие из вас завоеватели? Так, смех один!
— Нас двенадцать миллионов двести шестнадцать тысяч триста тридцать три, — произнес циклоп тихо. — И есть предсказание Циклопе-диуса, в котором говорится, что, когда нас станет двенадцать с половиной миллионов, мы покорим сей грешный мир. А для этого нам нужно предотвратить гибель рода!
— Ваш этот Циклопедиус вообще думал, о чем говорил? То вы, значит, все мрете как мухи, то завоевываете мир? — сощурился Мусор. — Двенадцать миллионов против двух с половиной миллиардов? Тем более если вы уверены, что гибель вашему роду принесет один-единствен-ный человек.
— У него есть Сила, — неуверенно сказал циклоп.
— У меня она тоже есть. — Мусорщик ткнул под нос циклопу красный кулак. — Видишь?
Циклоп отстранился, насколько это позволяли веревки.
— Я все сказал. Племя циклопов полно решимости. Мы уничтожим человека из тринадцатой квартиры и завоюем мир!
Лицо Мусорщика посерьезнело. Он в задумчивости потеребил свою козлиную бородку, потом посмотрел на меня.
— Вить, как думаешь, он серьезно?
Я осторожно пожал плечами. Предполагать что-либо было слишком рискованно.
— Сева?
— А? Мм… да… мне еще подлейте… — сквозь крепкий утренний сон пробормотал Сева и тихо сполз на диван, приняв горизонтальное положение. Под голову он затолкал смятое одеяло, засопел носом и, похоже, покинул наш мир надолго.
В довершение всего, циклоп на стуле тихо и зловеще захихикал…
3
И вот здесь я хочу рассказать еще об одной странности Карла Давидовича Мусорщика.
Он всегда сожалел, что не жил во время Великой Отечественной войны.
Болеть за сборную России по футболу — это хорошо. Собирать все издания Кира Булычева — просто замечательно. Но Мусору этого было мало. Он всю жизнь мечтал совершить Подвиг. Причем не просто спасти из-под колес автомобиля десятилетнюю девочку, нет, — сделать что-то такое, о чем будут вспоминать десятилетиями, веками. Подвиг с большой буквы, в общем.
Как назло, в наше время совершить подобное действие чрезвычайно сложно. Сейчас знаменитыми становятся скорее те люди, которые что-нибудь взорвут или кого-нибудь расстреляют, а за добрые поступки у нас награждать не особо принято. Конечно, были варианты пойти в армию, а там угодить в какую-нибудь «горячую точку» и вытащить из-под обстрела Верховного главнокомандующего, но, во-первых, Мусор трезво рассудил, что в армии ему не место, а во-вторых, это еще подгадать надо, чтоб главнокомандующего спасти. По слухам, он под обстрел вообще никогда не суется.
И вот сейчас, в моей однокомнатной квартире, что по улице Почтальонов, в свете стоваттной лампы и мутного рассвета за окном Мусор вдруг ощутил, что настал его час. То есть время совершить тот самый Подвиг!
— Время настало! — сказал Мусор, возбужденно хватая меня за воротник рубашки. — Витя, это мой шанс, понимаешь? Это же… это же не просто подвиг, это суперподвиг! Такого еще никому не удавалось совершить!
— Что не удавалось? — Я высвободил воротник из пухлых Мусорщиковых пальцев.
— Предотвратить гибель человечества! — на одном дыхании произнес Мусор. — От уродливых порождений сумрака!
— Мы порождение светлых земель Греции, — поправил его циклоп, — и темных лесов России!
