– По-моему, платье совсем простое, – сказал Тим, – кусок
дорогой ткани и длинная нитка бус.
– Вот, вот, – сказала его мать.
– Очень точное, типично мужское описание модели, которая
стоит девяносто гиней.
Миссис Аллертон продолжала изучать список пассажиров.
– Мистер Фактора, это, должно быть, один из четверых за тем
столом. Необычайно тихий молодой человек, который ни разу не промолвил ни
слова. Славное лицо, сдержанное, умное.
– Да, умное, верно, – согласился Пуаро.
– Он молчит и слушает чрезвычайно внимательно. Он также и
наблюдает. Ничего не пропускает. Он не принадлежит к той категории людей,
которые путешествуют ради отдыха или развлечения в это время в этой части
света. Хотел бы я знать, зачем он здесь?
– Мистер Фергюсон, – прочла миссис Аллертон.
– Подозреваю, мистер Фергюсон – это юный джентльмен в
грязных джинсах. Миссис Оттерборн, мисс Оттерборн. Мы их уже знаем. Мистер
Пеннингтон. Дядюшка Эндрью. По-моему, у него приятная внешность.
– Ну, мама, – перебил Тим.
– По-моему, у него очень приятная внешность, но суховат, –
настаивала миссис Аллертон.
– И такой жестокий подбородок. Вполне возможно, он – один из
тех, о ком читаешь в газетах: заправила с Уолл-стрит. Он, конечно, ужасно
богат. Дальше: мсье Эркюль Пуаро, таланты которого здесь, увы, пропадают втуне.
Ну, Тим, соверши преступление, и мсье Пуаро его тут же раскроет.
Почему-то эта шутка вконец разозлила Тима. Он нахмурился, и
она поспешно продолжала:
– Мистер Ричетти. Наш приятель-археолог. Дальше мисс Робсон
и, наконец, мисс Ван Скулер. Это просто. Чрезвычайно безобразная старая
американка, которая чувствует себя здесь королевой и не снисходит ни до кого,
за исключением самых выдающихся личностей. Существо удивительное, не так ли?
Она представляет свое время и свой круг. Две женщины за ее столом, наверное, –
мисс Бауэрс и мисс Робсон. Худая в пенсне, должно быть, секретарша, а эта
трогательная молодая – бедная родственница. С ней обращаются, как с черной
рабыней, а она все равно довольна и наслаждается путешествием. Я думаю, Робсон
– секретарша, а Бауэрс – бедная родственница.
– Все наоборот, мама, – засмеялся Тим. К нему вдруг
вернулось хорошее настроение.
– А ты откуда знаешь?
– Потому что перед обедом я был в холле и слышал, как старая
мартышка говорила молодой: «Где мисс Бауэрс? Сейчас же разыщите ее, Корнелия!»
И Корнелия умчалась, как послушный пес.
Для человека, умеющего наблюдать, события после ужина
развивались довольно любопытно. Молодой человек в грязных джинсах оказался,
действительно, мистером Фергюсоном. Он удалился в комнату для курящих, презирая
всех, собравшихся в застекленном салоне. Самое удобное и безопасное в отношении
сквозняков место оккупировала мисс Ван Скулер – она твердой поступью
приблизилась к столу, за которым сидела миссис Оттерборн, и, гипнотизируя
тюрбан взглядом, заявила:
– Извините, я оставила здесь свое вязанье.
Та поспешно поднялась и оставила свои позиции. Миссис
Оттерборн присела рядом и отважилась завязать разговор, но ответом была столь
ледяная вежливость, что она не выдержала и ушла. После чего мисс Ван Скулер
восседала в гордом одиночестве.
Дойли объединились с Аллертонами. Доктор Бесснер избрал себе
в товарищи молчаливого Фантора. Жаклина де Бельфорт углубилась в книгу, а
Розали Оттерборн не могла найти себе места и беспокойно расхаживала по салону.
Миссис Аллертон попробовала заговорить с ней и привлечь в свою компанию, но та
отвечала весьма нелюбезно.
Пуаро провел вечер, выслушивая отчет миссис Оттерборн о
миссии писателя. Направляясь к себе в каюту, он встретил Жаклину де Бельфорт.
Она смотрела на воду, облокотившись на поручни, и, когда обернулась, его
поразило выражение ее лица. Ни вызова, ни насмешки, ни мрачной решимости –
только острая боль.
– Добрый вечер, мадемуазель.
– Добрый вечер, мсье Пуаро. Вы не удивились, встретив меня
здесь?
– Не столь удивился, сколь огорчился, – ответил он искренне.
– Огорчились за меня?
– Да, именно за вас. Вы вступили на очень опасный путь,
мадемуазель. Все мы на этом пароходе отправляемся в путешествие, и вы тоже,
только ваше путешествие особое. Путешествие души по быстрой реке, среди опасных
скал, оно таит неизведанные рифы, омуты и несчастья.
– Зачем вы все это мне говорите?
– Потому что это правда. Вы выбрали опасный путь и сожгли за
собой мосты… Теперь даже если вы захотите, вам будет трудно повернуть назад.
– Вы совершенно правы, – задумчиво ответила она. Потом,
откинув голову, продолжала отчаянно:
– Что же делать, человеку дано следовать за его звездой,
куда бы она его ни вела…
– Смотрите, мадемуазель, не ошибитесь, звезда может обмануть
вас.
Она засмеялась и, подражая крику попугая, воскликнула:
– Моя звезда, сэр, скверная звезда! Она непременно упадет.
Глава 8
Миновали Эц-Шабу, где путешественники выходили на берег,
чтобы осмотреть храмы бога Амона. И снова «Карнак» заскользил по реке. Пейзаж
стал более веселым. На берегах появилась растительность. Перемена в окружающей
природе подействовала и на людей. Исчезла подавленность, которая сковывала всех
в начале пути. Тим Аллертон больше не хмурился, и Розали оживилась. Линнет тоже
повеселела. К ней подошел Пеннингтон.
– Надо обсудить с тобой два-три деловых вопроса. Я понимаю,
что это неуместно во время свадебного путешествия, но ты понимаешь…
– Разумеется, дядюшка Эндрью, – Линнет сразу стала деловой.
– Я понимаю, мое замужество многое меняет.
– В том-то и дело. Мне нужна твоя подпись на нескольких
документах. Но это не спешно, если хочешь, можно в другой раз.
– Нет, зачем откладывать.
Пеннингтон оглянулся. Они сидели одни в углу застекленного
салона. Почти все пассажиры гуляли по палубе. Только мистер Фергюсон потягивал
пиво, сидя за маленьким столиком посреди зала и вытянув длинные ноги в грязных
джинсах; Эркюль Пуаро прижался к переднему окну, наслаждаясь раскрывающейся
панорамой, да старая мисс Ван Скулер погрузилась в книгу о Египте.
– Ну что же, отлично, – решил Пеннингтон и вышел. Линнет и
Симон улыбнулись друг другу долгой счастливой улыбкой.
