– Я слышал, вы прибыли на «Корманике» – так мне сказала
мадам Дойль.
Пеннингтон настороженно взглянул на него.
– Да, совершенно верно.
– Вам не встретились супруги по фамилии Смит, это мои
друзья, которые плыли тем же пароходом.
– Нет, не припоминаю. Пароход был переполнен и погода всю
дорогу скверная. Большинство пассажиров даже не выходило из кают. Поездка такая
короткая – со всеми не успеешь познакомиться.
– Да, верно. Вы, должно быть, очень обрадовались и
удивились, когда вдруг случайно встретили Линнет Дойль с мужем? Вы ведь не
знали, что она вышла замуж?
– Нет. Миссис Дойль написала мне письмо, но письмо мне
переслали, и я получил его лишь спустя несколько дней после нашей неожиданной
встречи в Каире.
– Вы ведь знакомы с ней уже много лет?
– Да, мсье Пуаро, много лет. Я знал Линнет Риджуэй, когда
она была забавной маленькой крошкой вот такой вышины, – он показал рукой вышину
тогдашней Линнет.
– Мы были ближайшими друзьями с ее отцом. Мелуш Риджуэй был
человеком выдающимся. К тому же ему чертовски везло.
– Так что дочери осталось большое состояние? Простите, если
мой вопрос показался вам бестактным.
Эндрью Пеннингтон улыбнулся.
– Нет, отчего же? Всем известно, что Линнет очень
состоятельная женщина.
– А вы не беспокоитесь, что надвигающееся повышение цен
понизит стоимость акций, пусть даже и самых надежных.
Пеннингтон задумался.
– Конечно, в какой-то мере опасения могут быть оправданы.
Ситуация сейчас весьма сложная.
– Но мадам Дойль женщина, разбирающаяся в делах.
– Да, совершенно верно. Совершенно верно. Линнет девочка
умная и практичная.
Они подошли ко входу в храм. Гид начал рассказывать историю
строительства храма и жизни великого Рамзеса. На маленьких потерянных людей
спокойно взирали четыре гиганта, высеченные из камня.
Синьор Ричетти, не слушая объяснения драгомана, изучал
барельефы, изображающие негров и сирийцев у подножия колоссов.
В храме царили покой и тишина, притихли и наши
путешественники. Гид показывал фрески, сохранившиеся на одной стене, но никто
не слушал его, и вся группа разбрелась кто куда. Доктор Бесснер громко читал
Бедекера, останавливаясь время от времени, чтобы объяснить прочитанное
Корнелии. Она слушала его, как школьница учителя. Однако вскоре появилась мисс
Ван Скулер, которую вела под руку флегматичная мисс Бауэрс.
– Ко мне, Корнелия, – последовал приказ, и изучение храма по
Бедекеру закончилось.
Доктор Бесснер рассеянно взглянул ей вслед из-под толстых
очков и поклонился.
– Корнелия превосходная девица, – сказал он Пуаро, – глядя
на нее, не скажешь, что она умирает от голода, как эти современные красотки.
Нет, у нее такие приятные линии тела. И слушает она внимательно, очень
интеллигентно. Учить ее одно удовольствие.
У внутреннего входа в святилище расположились еще четыре фигуры,
странные далекие существа из другого мира. Взявшись за руки, перед ними стояли
Линнет и Симон. Она запрокинула лицо, умное, любопытное, равнодушное к
прошлому, как бы олицетворяя новую цивилизацию у подножия старой.
– Пойдем отсюда, – неожиданно предложил Симон, – не нравятся
мне лица этих парней, особенно того, в высокой шляпе.
– Это, по-моему, бог Амон, а вот тот Рамзес. Почему тебе они
не нравятся? По-моему, они очень выразительные.
– Они чертовски выразительные, ну их, в них есть что-то
непонятное. Пошли на свежий воздух.
Линнет засмеялась и сдалась.
Они вышли из храма, и солнце ярко ударило им в лицо, песок
под ногами был желтый и теплый. Им не хотелось возвращаться на корабль, а от
экскурсий они устали. Они забрались на отвесную скалу и грелись в жарких лучах
солнца.
«Как прекрасно солнце, – думала Линнет, – как мне тепло и
спокойно, как хорошо быть мною, мною, мною, как хорошо быть Линнет…»
Она закрыла глаза – то ли спала, то ли нет, покачиваясь в
такт своим мыслям, которые текли естественно и покойно, как течет вода, как
сыплется песок.
Симон сидел с открытыми глазами, но и в его глазах была
удовлетворенность.
«Чего же он испугался в ту, первую ночь? Нечего ему бояться,
вовсе нечего… Все идет как надо…»
Раздался крик, к ним бежали люди, махали руками, кричали.
Мгновение Симон смотрел на них, не понимая. Потом вскочил и
прижал к себе Линнет. Он успел как раз вовремя. Огромная глыба со свистом
оторвалась от скалы и разбилась на том месте, где только что сидела Линнет. Не
успей он ее схватить, от нее не осталось бы и следа. Симон, очень бледный,
бережно обнимал жену. Эркюль Пуаро и Тим Аллертон спешили к ним.
– Боже мой, мадам, вас спасло чудо.
Все четверо посмотрели на скалу. Там никого не было. Но
узкая тропинка вела к вершине. Пуаро вспомнил: когда они только сошли на берег,
по этой тропе поднимались люди. Он взглянул на мужа и жену. Линнет все еще не
пришла в себя. Симона же распирало от бешенства.
– Будь она проклята! – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Но, быстро взглянув на Тима, взял себя в руки.
– Возвращайтесь поскорее на корабль, мадам, – посоветовал
Пуаро, – вам нужно принять успокоительные капли.
Они вместе шли по берегу. Симон, все еще не успокоившийся,
Тим, пытавшийся развеселить Линнет и отвлечь ее от грустных мыслей, и
молчаливый, огорченный Пуаро. Тут-то, когда они подходили к трапу, Симон вдруг
остановился, как громом пораженный. По трапу спускалась Жаклина де Бельфорт,
одетая в легкое голубое платье; она казалась в это утро совсем ребенком.
– О господи, – вырвалось у Симона, – значит, это был
несчастный случай.
Вся злость сразу угасла. Он просиял, и это было настолько
очевидно, что Жаклина удивленно сказала:
– Добрый день, я, кажется, опоздала.
Она отвесила общий поклон и пошла по направлению к храму.
Симон схватил Пуаро за руку.
– Боже, у меня как гора с плеч. Я уверен, я думал…
Пуаро кивнул.
Но сам был по-прежнему грустен и озабочен. Он остался на
берегу и следил внимательно за остальными членами группы.
Мисс Ван Скулер медленно шествовала, опершись на руку мисс
Бауэрс. Чуть поодаль шла миссис Аллертон, весело беседуя с местными
ребятишками. С ней шла и миссис Оттерборн, остальные еще не появлялись.
