Джим Фантора аккуратно закрыл журнал, зевнул, посмотрел на
часы, поднялся и направился к выходу. Типично по-английски и в высшей степени
неубедительно.
Жаклина повернула стул и уставилась на Симона.
– Ты, проклятый идиот, – выдохнула она, – так поступил со
мной и надеялся просто избавиться от меня.
Симон хотел что-то сказать, но передумал.
Он сидел молча, надеясь, что она выговорится и вспышка
пройдет.
Сдавленно и хрипло Жаклина продолжала говорить. Для
Корнелии, которая никогда не видела, чтобы чувства выражали открыто и на людях,
вся эта сцена казалась захватывающей.
– Я предупреждала тебя, – выкрикнула Жаклина.
– Помнишь? Мне легче видеть тебя мертвым, чем в объятиях
другой. Я говорила, что убью тебя… Ты мне не верил? Так ошибаешься! Я выжидала!
Ты принадлежишь мне! Слышишь? Ты мой!..
Симон все молчал. Она опустила руку и ощупью нашла какой-то
предмет. Потом резко наклонилась вперед.
– Я говорила, что убью тебя, и я сделаю это.
– Она вскинула руку, держа что-то маленькое и блестящее.
– Я пристрелю тебя, как пса, как приблудного пса…
Симон пришел в себя. Он вскочил, но в тот же момент она
спустила курок…
Симон, согнувшись, упал на стул, Корнелия с криком бросилась
к двери. Джим Фантора стоял, облокотившись на перила палубы.
– Она позвала его:
– Мистер Фантора! Мистер Фантора.
Он подбежал к ней; она невнятно прошептала:
– Она застрелила его. О! Она его убила.
Симон Дойль все еще полулежал на стуле… Жаклина застыла в
той же позе, как парализованная. Она вся дрожала, с ужасом и отчаянием глядя на
алое пятно на ноге Симона, которое все разрасталось. Он прижимал к ране носовой
платок, уже весь пропитанный кровью…
– Я не хотела, – всхлипывала Жаклина.
– Я, правда, не хотела.
– Она выронила пистолет, и он ударился об пол, носком
ботинка она отшвырнула его прочь, и он закатился под банкетку.
Тихим слабым голосом Симон попросил Фантора:
– Бога ради, сюда кто-то идет… Не нужно поднимать шума.
Скажите, что все в порядке…
Фантора понимающе кивнул. Он выглянул в дверь и увидел
слугу-негра, с любопытством прислушивающегося.
– Все в порядке, – сказал Фантора, – все нормально, господа
забавляются.
Темные глаза смотрели недоверчиво, испуганно. Ослепительно
блеснули зубы в улыбке, и слуга ушел. Фантора вернулся.
– Не беспокойтесь, никто ничего не слышал. А если и слышал,
то подумал, что вылетела пробка из бутылки. Теперь надо…
Жаклина вдруг истерически зарыдала.
– Боже, я хочу умереть… Я покончу с собой. Что я наделала!
Что я наделала.
Корнелия подбежала к ней.
– Тише! Тише! Моя хорошая.
У Симона вспотел лоб, лицо исказилось от боли.
– Уведите ее отсюда, – умолял он, – бога ради, уведите!
Проводите ее в каюту, мистер Фантора, а вы, мисс Робсон, позовите медицинскую
сестру, ведь вы знаете, где ее каюта!
– Он переводил взгляд с одного на другого, прося о помощи.
– Не оставляйте ее одну. Пусть с нею побудет сестра. А потом
разыщите доктора Бесснера и приведите его ко мне. Бога ради, ничего не говорите
моей жене.
Джим Фантора кивал, соглашаясь. Он был собран и деловит. Он
и Корнелия взяли под руки Жаклину, которая всхлипывала и отбивалась, вывели ее
из салона и отвели в каюту. Им пришлось трудновато, она рвалась обратно и
безутешно плакала.
– Я утоплюсь… утоплюсь… Мне нельзя жить… О Симон! Симон!
– Скорее приведите мисс Бауэрс, – сказал Фантора Корнелии.
– Я побуду с ней, пока вы не вернетесь.
Корнелия послушно вышла.
Жаклина бросилась к двери, но Фантора удержал ее.
– Его нога… наверное, сломана? Он истекает кровью, он умрет
от потери крови. Я хочу к нему… Симон, Симон, что я наделала!
– Она говорила все громче.
– Тише, успокойтесь! – нетерпеливо сказал Фантора.
– С ним ничего страшного.
Она снова попыталась выскочить из каюты.
– Пустите! Я прыгну за борт! Пустите! Я хочу умереть.
Фантора взял ее за плечи и с силой усадил на постель.
– Оставайтесь здесь, так надо. И не поднимайте шума.
Возьмите себя в руки. Все обойдется, поверьте.
– Она вдруг утихла и перестала кричать, но он испытал
невероятное облегчение, когда отворилась дверь и вошла мисс Бауэрс в
безобразном халате-кимоно, но деловитая и спокойная, как всегда.
– Так, – строго спросила мисс Бауэрс, – что все это значит?
– И тотчас же принялась за дело, не выразив ни удивления, ни
любопытства. Фантора был благодарен ей за это и, оставив Жаклину на ее
попечение, отправился в каюту доктора Бесснера. Он постучал и, не дождавшись
ответа, вошел.
– Доктор Бесснер.
В ответ доктор громко высморкался и удивленно спросил:
– Что такое? Кто это.
Фантора включил свет. Доктор часто моргал и был похож на
сову.
– Видите ли, в Дойля стреляли. Мисс де Бельфорт. Он в
салоне. Не могли бы вы пойти туда.
Доктор тотчас же стал собираться. Сунул ноги в домашние
туфли, надел халат, взял чемоданчик с необходимыми медикаментами и отправился с
Фактора в салон.
Симону удалось открыть окно, он прислонил голову к раме и
жадно вдыхал свежий воздух. В его лице не было ни кровинки.
– Так? Что мы имеем? – говорил доктор, подойдя к нему.
Носовой платок весь в крови лежал на ковре, и темное пятно
крови расплывалось у ног Симона. Доктор осматривал рану, бормоча про себя
немецкие ругательства.
– Да, не нравится мне ваша рана… Кость сломана и большая
потеря крови. Герр Фактора, нам с вами придется перетащить его в мою каюту. Вот
так-то. Он ходить не может. Нам придется его нести. Так-то.
Они приподняли Симона, в этот момент в дверях появилась
Корнелия. При виде ее доктор радостно крикнул:
