– Тим смотрел на него недоверчиво.
– Что именно?
– Ну как же – вы знаете, я взял жемчуг?..
– Я знаю, что жемчуг у вас, но мне неизвестно, когда вы
завладели им. Это могло произойти и до вчерашнего дня… Вы же сами только что
сказали: Линнет не заметила бы подмены. Я же в этом отнюдь не уверен. А если
предположить, что она заметила… Если предположить, что она узнала вора… Если
предположить, что прошлой ночью пригрозила вам разоблачением, и вы знали, она
именно так и поступит… Предположим, вы подслушали скандал в салоне между
Жаклиной де Бельфорт и Симоном и, как только все ушли из салона, пробрались
туда и взяли пистолет, а потом, час спустя, когда все успокоилось, вы вошли в
каюту к Линнет Дойль и заставили ее замолчать.
– Боже мой – простонал Тим, лицо его стало землистым,
измученные молящие глаза искали взгляда Пуаро.
Тот невозмутимо продолжал:
– Но вас заметила Луиза Бурже. На следующий день она начала
шантажировать вас, требуя огромных денег и угрожая вас выдать. Поддаться
шантажу – это конец, и вы соглашаетесь, но лишь для вида. Вы уславливаетесь о
встрече и перед обедом являетесь к ней в каюту с деньгами. В тот момент, когда
она пересчитывает купюры, вы убиваете ее ножом. Но вам не повезло и на этот
раз. Снова вас застали на месте преступления, – он обернулся к Розали.
– На сей раз это была ваша мать. Опять вам пришлось
действовать – рискованно, отчаянно, но другого выхода не было. Пеннингтон
упомянул при вас о револьвере. Вы бросаетесь в его каюту, хватаете револьвер,
прислушиваетесь к разговору в каюте Бесснера и стреляете в мадам Оттерборн как
раз в тот момент, когда она была готова произнести ваше имя.
– Нет! – с плачем выкрикнула Розали.
– Этого не было! Этого не было!
– Потом вы бросаетесь к корме, огибаете ее и спешите ко мне
навстречу. Револьвер вы держали в перчатках. Эти самые перчатки вы потом
вручили мне…
– Клянусь богом, все это не правда.
– Но его голос, дрожащий и неуверенный, никого не убедил.
И тут-то Розали удивила всех присутствующих.
– Разумеется, все это не правда, и мсье Пуаро прекрасно это
знает. Наверное, у него есть какие-то свои соображения, раз он вздумал вас
напугать…
– Мадемуазель умница… Но, признайтесь, чем не обвинение?
– Какого черта, – начал Тим со злостью, но Пуаро поднял
руку.
– Против вас, мсье Аллертон, можно возбудить дело по
обвинению в убийстве. Я хотел, чтобы вы это осознали. А теперь я сообщу вам
нечто более приятное. Я еще не осматривал ваши четки. Возможно, в них и нет
ничего и, поскольку мадемуазель Оттерборн по-прежнему отрицает, что видела вас
на палубе, тем лучше, значит, никакого обвинения против вас нет. Жемчуг украла
клептоманка, его уже вернули. Он лежит в маленькой коробочке на столе у двери,
пожалуйста, взгляните, мадемуазель.
Тим встал, не в силах произнести ни слова. Но когда он снова
обрел дар речи, вряд ли ему удалось выразить то, что хотелось. Однако Пуаро был
вполне удовлетворен.
– Спасибо, – сказал Тим.
– Я оправдаю вашу доброту.
Он открыл дверь и пропустил вперед девушку; потом взял со
столика коробку и последовал за ней. На палубе он открыл коробку и закинул
далеко в Нил нитку поддельного жемчуга.
– Вот и все! – сказал он.
– Когда я верну коробку Пуаро, там будет настоящий жемчуг.
Ну и дурак же я!
– Как это все началось? – тихо спросила Розали.
– Сам не знаю: скука, лень, казалось, так гораздо интереснее
жить и легче заработать. Меня увлекала опасность, риск.
– Я понимаю.
– Но вы бы не стали воровать?
Розали задумалась.
– Нет, – ответила она просто и серьезно, – не стала бы.
– Милая, – вдруг заговорил Тим, как вы прекрасны, как вы
нравитесь мне. Почему же вы отрицали, что видели меня вчера ночью?
– Я боялась за вас, – произнесла она.
– Розали, я слишком слаб и труслив, чтобы быть убийцей. Я
всего лишь ничтожный воришка. Неужели вы всегда будете презирать меня за это.
Она горько улыбнулась.
– Меня тоже есть за что презирать…
Глава 27
Едва дверь за ними закрылась, Пуаро виновато посмотрел на
Рэйса. Полковник хмуро отвел глаза.
– Друг мой, я надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я
поступил не совсем по правилам, – говорил Пуаро, словно извиняясь.
– Для меня превыше всего человеческое счастье.
– Но до моего несчастья вам нет никакого дела, – сказал
Рэйс.
– Мне было так жаль Розали, а она любит Тима Аллертона, они
подходят друг другу. В ней есть твердость, которой не хватает ему. И его матери
она нравится, так что все в порядке.
– Короче говоря, этот брак был устроен богом и Эркюлем
Пуаро.
– Он вдруг широко улыбнулся:
– Я уверен, с этого дня Тим станет честным человеком и
никогда не свернет с прямой дороги. Но почему вы так скверно обращаетесь со
мной? Я терпеливый человек, однако любому терпению бывает конец. Скажите, вы
знаете, кто совершил три убийства?
– Знаю.
– Тогда к чему эти хождения вокруг да около?
– Вы думаете, я просто забавляюсь, когда разбираю все эти
побочные истории? Не сердитесь, друг мой, это совсем не так. Однажды мне
пришлось участвовать в археологической экспедиции – там я многому научился. В
процессе раскопок, когда в земле находят интересный предмет, следует
внимательно расчистить все вокруг. Я стараюсь убрать с пути все постороннее,
чтобы увидеть истину – обнаженную, сияющую истину.
– Отлично, – сказал Рэйс, – давайте же, наконец, вашу
обнаженную сияющую истину. Это не Пеннингтон, не Аллертон, я полагаю, это не
Флитвуд, скажите, кто это?
– Друг мой, я готов назвать вам его имя.
В этот момент раздался стук в дверь. Рэйс выругался сквозь
зубы. Вошли доктор Бесснер и Корнелия, которая была чем-то удручена.
– Ах, полковник Рэйс, – залепетала она, – мисс Бауэрс
рассказала мне все про кузину Мэри. Как ужасно! Мисс Бауэрс боится
ответственности, и поскольку я – член семьи, мне тоже следует знать. Ах, доктор
Бесснер такой добрый, без него я бы совсем потеряла голову!
